Татьяна Устинова - Селфи с судьбой Страница 34

– Человек там был. Я ещё подумала, пьянчужка какой-то заснул.

– Почему вы решили, что он спит? Он лежал?

– Нет, нет, сидел, но как-то так… – Она попыталась изобразить, как именно на скамейке сидел человек. – И одет был… грязно.

– А бывшего мужа Виктора вы не видели, – сказал Илья утвердительно.

Зоя вскочила.

– Нет! – выкрикнула она Илье в лицо. – Не видела!.. Я не знала, что он может убить! Если бы я знала!..

– Зоя, – опять забормотал Матвей. – Ты ни в чём не виновата, не виновата.

– Я виновата, – страстно выпалила она. – Я точно знаю. Я только не знаю, что мне делать!

– Поговорите со мной, – предложил профессор Субботин. – И мы вместе найдём решение.

– Нет.

– Всё же подумайте, – сказал он таким тоном, каким говорил студентам – приходите в следующий раз.

И они помолчали. Зоя время от времени длинно и тяжело вздыхала. Матвей переминался с ноги на ногу, поскрипывали половицы.

– Я пока до конца не понял, кого вы защищаете, – продолжил Илья. – Но я пойму, это вопрос времени. И призываю вас подумать. Имеет ли это смысл?

Зоя сжала губы и опустила глаза.

– Вы завернёте мои покупки?

Не поднимая глаз, она прошла за прилавок и зашуршала бумагой.

– Я завтра опять зайду, – сообщил Илья Сергеевич, принимая свёрток. – Померяю жилетку. У меня все вещи не по сезону – и кеды, и куртка. Пришлось даже сапоги купить.

– У меня каждый день открыто, – сообщила Зоя уныло.

– Лилия Петровна предупреждала вас о своём приезде? Вы заранее знали, что она собирается в Сокольничье?

Тут Зоя Семёновна улыбнулась и опять сделалась красавицей.

– Ну что вы, – сказала она. – Конечно, нет. Меня-то ей зачем предупреждать?

– Чтобы вы были на месте, если ей захочется ковров или кружев.

– Я всегда на месте. Если что, подбегу через две минуты.

– А вас? – Илья повернулся к Матвею. – Предупреждала?

Матвей покивал.

– И в тот раз тоже?

Зоя Семёновна вновь пришла в смятение:

– Почему вы спрашиваете?!

– В тот раз, кажется, нет, – пробормотал Матвей. – Но я не помню точно.

– Остроумно, – оценил Илья Сергеевич, поклонился Зое и вышел на улицу.

Небеса сияли такой голубизной, какая бывает только поздней и ясной осенью. В отдалении прозвенел школьный звонок – старый приятель, – мимо прогрохотала бочка с молоком. Где-то поблизости наверняка работает мохноногая лошадь, везёт свою тележку.

Скрипнула дверь, и появился Матвей.

– Зачем всё время пугать? – спросил он. – Так нельзя.

– А как можно?

– Я не знаю, – сказал Матвей. – Но это плохо. Страх – самое ужасное в жизни. Нет ничего хуже.

– Ты боишься?

Матвей кивнул.

– Чего?

Матвей ссутулил плечи и пошёл, загребая мокасинами разноцветные листья. Обернулся и сказал негромко:

– Я не смогу объяснить. Никому и никогда.

Илья вернулся в гостиницу – администраторша встретила его тревожным взглядом. Он спросил, в каком номере живёт поэтесса. Её комната была в другом крыле. На площадке узкой лестницы с двумя полукруглыми окнами висела картина из вестибюля – кувшин с цветами.

Илья постучал.

Долго не открывали, потом дверь распахнулась.

– Проваливай, – велела Ангел.

– Почитай мне свои стихи, – попросил Илья, протискиваясь мимо неё.

– Обойдёшься.

В её комнате тоже были старинная мебель, тяжёлые портьеры и настоящий паркет. Что за волшебник директор Олег Павлович!.. Окна выходили на колокольню, пруд и площадь. Илья отодвинул занавеску и посмотрел. Между облетевшими липами светилась белая беседка с ажурными решётками.

– С кем ты сидела в беседке, когда Зоя Семёновна закричала и все побежали на крик?

Ангел у него за плечом тяжело и гневно задышала.

– Секундочку, – остановил её Илья. – Если хочешь врать, ври так, чтоб я не смог проверить. Или говори правду.

– Кто ты такой, чтобы меня допрашивать?!

– Мне нужно установить истину, – сказал он и рукой в перчатке взял её за подбородок. – Посмотри на меня.

Она вывернулась.

– Не смей меня трогать!..

С правой стороны, у виска, голова у неё была расчёсана в кровь, ранки казались совсем свежими.

– Ты драла себя за волосы?

– Не прикасайся ко мне! И вообще пошёл вон!

Рукава чёрной толстовки с рожами и буквами были закатаны, и руки от локтей до запястий были ровного голубого цвета, тоже кое-где поцарапанные. Должно быть, Ангел смывала свои «татуировки», а они не поддавались.

– Я купил тебе подарок. – Илья положил свёрток на стол и стал разворачивать бумагу. – Я не очень понял, что это за штука, но мне понравилась.

– Мне не нужны никакие подарки.

Но всё же она заглядывала ему под руки, и это тронуло его, как будто выглянул любопытный, доверчивый ребёнок.

– Это скатерть, – пояснил он. – Но она не тебе, а мне. А вот это тебе.

Он выудил горку примятых кружев.

– Те, что на скатерти, вязала Зоя Семённа, а эту какая-то бабуля. То есть не вязала, а плела. Кружева плетут. По-моему, в это нужно продевать голову и носить на шее.

– Я не стану ничего носить на шее! – Она потрогала невесомое пышное кружево. – Отдай это своей жене!

– Я не женат.

– Не важно. Отдай тётке, с которой ты живёшь. И которая воспитывает твоих детей. Она будет счастлива.

Профессор Субботин длинно выдохнул.

– Детей, детей, – повторил он. – Каких детей?..

– Я не знаю, каких. Твоих.

Он уселся в кресло и вытянул ноги в сапогах, сработанных дядей Васей Галочкиным. И в разные стороны покрутил подошвами.

– Сегодня уже лучше, – сказал он про сапоги. – Должно быть, когда разносятся, будет совсем хорошо.

– Я за тебя рада.

– Меня зовут Илья Сергеевич Субботин, – начал профессор так, как обычно начинал первую лекцию для третьекурсников. – Я преподаю физику. Защитился я три года назад и почти сразу получил профессорскую ставку. Мой курс – я читаю физику твёрдого тела – начинается со второго семестра, и сейчас я относительно свободен. Я не служу в следственном комитете и не ношу погон. Я занимаюсь исследованиями – и в области физики, и в области преступлений. Какой бы тебе привести пример?

И он секунду подумал. Ангел смотрела на него во все глаза.

– Я могу доказать, что тяжёлые и лёгкие тела падают с одинаковой скоростью. Хочешь? Допустим, что тяжёлые тела падают быстрее лёгких, что кажется абсолютно логичным. Тогда соединим жёсткой сцепкой лёгкое и тяжёлое тело. Дай мне бумагу, я нарисую. – Она подала ему со стола листок и карандаш. Он принялся быстро рисовать на коленке. – Тогда можно предположить, что такая сцепка будет падать медленней, чем одно тяжёлое тело, потому что лёгкое тело в сцепке будет тормозить тяжёлое, как ребёнок тормозит взрослого, который ведёт его за руку. Но масса сцепки больше, чем масса одного тяжёлого тела, из-за того, что к нему добавлено лёгкое. Здесь логика рвётся. Можно сделать совсем сумасшедшее предположение, что лёгкое тело падает быстрее тяжёлого, тогда, рассматривая сцепку тяжёлого и лёгкого тел, мы найдём, что лёгкое будет ускорять тяжёлое, и сцепка будет падать быстрее одного тяжёлого тела, а это противоречит сделанному предположению, что лёгкие тела падают быстрее тяжёлых. Примерно так рассуждал Галилей, когда установил гениальный факт одинаковой скорости падения в пустоте тяжёлых и лёгких тел. Можно объяснить всё это с помощью школьных формул, но так гораздо забавнее.