Влада Ольховская - Спящий город Камбоджи (СИ) Страница 34

— Не нужно на меня волком смотреть. Да, я не мать тебе и даже не близкий друг. И не люблю тебя, в отличие от Настюхи.

— Взаимно, — буркнул он.

— Приятно. Но я знаю, что такое страх, и догадываюсь, насколько тебе сейчас хреново. Поэтому давай я пока побуду здесь, а если я начну совсем раздражать тебя, смело прикажешь мне уйти. Вежливость тебя не остановит, это точно!

Он собирался воспользоваться этим правом прямо сейчас, потому что ее спокойствие на фоне его боли раздражало. Но не смог. Очередной резкий укол судорогой свел руку, заставил зажмуриться. Слезы буквально сами наворачивались на глаза, и это был по всем статьям удар ниже пояса.

— Дай мне руку, — попросила Рита.

— Чего?..

— Дай мне левую руку. Пожалуйста.

Он понятия не имел, зачем ей это — и зачем он согласился! Жест получился чисто машинальный. Она прореагировала быстро: одну ладонь без малейшей брезгливости подвела под повязки, дав ему опору, второй накрыла его руку без лишнего давления.

И стало легче! Чуда не произошло, боль не исчезла. Но под теплом ее кожи она почему-то уменьшалась, уже не взрывалась так резко. Это было первое доступное ему облегчение за несколько часов.

— Что-то ты уже второй раз за неделю меня спасаешь, — криво усмехнулся он. — Эмансипация?

— Полоса невезения в твоем случае. Можем уравнять ситуацию… Задай мне любой вопрос, я отвечу. И ты будешь хранить в тайне мой ответ, а я — то, что спасла тебя два раза.

— Взаимный шантаж?

Она нисколько не смутилась:

— Можно и так сказать. Хочешь или нет?

Солнце сейчас скорее грело, чем обжигало — помогал ветер с океана. Боль в руке чуть отступила. Он чувствовал себя заметно лучше. Разговор казался неплохой идеей.

— Почему ты не ладишь с Настей?

Рита удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась:

— А ты умеешь выбирать вопросы — так, чтобы в точку попасть. Я-то думала, ты какую-нибудь глупость спросить. Вроде «А когда ты первый раз целовалась» или что-то в этом роде.

— Я даже не знаю, гордиться собой или оскорбляться, что ты меня типичным «пацаном с микрорайона» видишь!

— Гордиться. Ты угадал с ответом: мне важно, чтобы ты об этом не болтал. Потому что я об этом обычно и не говорю! Но раз у нас такая ситуация, я попробую, хотя объяснить это сложно. Просто Настя является символом всего, чем я не хочу быть.

Андрей невольно подумал о младшей сестре. Да не такая уж она плохая! Неуклюжая — это есть, да и не красавица, но отвращения точно не вызывает!

— Мне кажется, ты к ней слишком строга.

— Ты не так понял. Это не Настя плохая. Это я не хочу быть такой. Вроде как одно и то же, а на самом деле — нет. Да просто семейство у нас то еще… было.

Разговоры о чужих семьях обычно не увлекали его. Потому что это тоже разновидность сплетен, да и не та информация, от которой толк есть. Однако сегодняшний день уже пошел наперекосяк, поэтому Андрей слушал внимательно. Это отвлекало от всего остального.

Родители Насти и Риты познакомились в институте, поженились не по любви, а ввиду наметившейся старшей дочери. То есть, отца подловили на принципе «да ты же честный человек и обязан»! А он не сопротивлялся, потому что не видел разницы между этой девушкой или любой другой.

Первые годы у них все шло хорошо. Жена не работала, но исправно вела хозяйство и мужа любила. За Ритой родилась Настя. Словом, типичная семья.

Вот только выяснилось, что отец ее хотел совсем не этого. Пять лет назад он сблизился с другой женщиной и ушел из семьи. Обе дочери злились на него, почти ненавидели. Настя сохранила это отношение и по сей день. А Рита… Рита изменила свое мнение, когда увидела новую жену отца.

— Она была всем, чем не была наша мать, — вздохнула она. — Мама милая, но она относится к тем женщинам, которые думают, что достаточно выйти замуж — и все. Рубикон вроде как перейден — или как там говорят? Дальше можно вовсю готовить, стирать, убирать, и все будет хорошо. А та женщина была другой. Просто другой. Очень красивая, подтянутая. Не моложе моей мамы, даже, кажется, старше, но внешность… совсем другой уровень. А еще она была большой начальницей, много работала, многого добилась. Во всем разбиралась, всегда красиво одевалась. Вообще не готовила и не стирала, но отец ее все равно обожал. Знаешь, что было во всем этом самое худшее?

— Что? — эхом повторил он.

— Тогда исчезло убеждение, что моя мама самая лучшая. Самая-самая. Оно есть у всех детей по умолчанию, это как любовь, с которой ты рождаешься. И вот я смотрела на новую жену отца, смотрела на свою мать и понимала, что мама проигрывает! Отцу не хотелось пирожков и жены в халате. Ему хотелось тонкой красавицы. Пирожки он мог купить. Влюбиться в устроенный быт он не мог. Когда это до меня дошло, я перестала его ненавидеть. Это не значит, что я подружилась с его любовницей. Поверь мне, патлы я ей повырываю при первой возможности! Но его я поняла. А еще поняла одну очень важную вещь… Недостаточно «просто быть собой», чтобы тебя любили. Это нам со всех сторон твердят, чтобы мы сильно не дергались. На самом деле, нужно быть лучшей версией себя. И я старалась этого достичь… Сбросила вес, занялась спортом. Следила за тем, чтобы быть лучшей в том, что делаю. Здесь есть подвох: нельзя останавливаться. Потому что когда остановишься — все, тебя сразу обгонят. Работать над собой нужно постоянно. А Настя… она как раз и убеждена, что нужно просто жить, и мир тебе откроется. Никаких диет, никакого спорта, красота поверхностна! Никакого лицемерия, даже если все окружающие называют это вежливостью! Говори что хочешь, будь кем хочешь! Только вот не всегда это срабатывает… Если живешь в угоду себе, лучше не пускай никого в свой мир. Она этого не понимала… теперь, кажется, понимает. Потому что теперь тебя встретила и хочет, чтобы ты был рядом. Но она начинает соображать, что для этого ее фирменного «будь собой — и люди к тебе потянутся» недостаточно.

Андрей не мог сказать, что понимает все ее эмоции. И согласиться не со всем мог. Но суть он чувствовал… Хотелось руководствоваться общими принципами и осуждать ее: вроде как она действительно поощряет поверхностное суждение! Однако он так не мог.

— На перфекционизм похоже, — заметил он. — А тем, кто стремится быть совершенным, жить нелегко.

— Я и не говорила, что легко. Иногда мне кажется, что я вообще все не так делаю. Как бы я ни старалась, ничего не получается. Но проходит время, я успокаиваюсь. А как иначе? Я вижу, что это работает. Мне удалось наладить контакт с отцом, потому что он увидел, что я многое могу. Я чувствую, что не пропаду одна, не буду чувствовать себя неполной — как мама, когда он ушел…