Линда Ховард - Рейнтри: Инферно Страница 36

Старые привычки и модели поведения очень трудно ломать. Целую жизнь осторожности и секретов не просто было враз изменить. То, что было достаточно легко обдумывать в изоляции, оказалось полностью иным в реальном мире. Мать Лорны была не единственным в ее жизни человеком, так негативно реагировавшим на ее способность. Данте мог называть это даром, но в ее жизни это было скорее проклятием.

Она внезапно почувствовала головокружение и тошноту лишь от одной только мысли погрузиться в этот новый мир еще глубже. Ничего не изменится. Если она позволит кому-либо узнать о себе, то откроет себя для насмешек — это в лучшем случае, или для преследования — в худшем.

— Что случилось? — резко спросил Данте, посмотрев на нее. — Ты почти задыхаешься.

— Я не хочу это делать, — сказала она, сквозь стучащие от внезапного холода зубы. — Не хочу быть частью этого. Я не хочу учиться лучше использовать свои способности.

Он пробормотал проклятие, кинул быстрый взгляд через плечо, чтобы перестроиться, и втиснул «ягуар» между бордюром и грузовиком с замороженной пиццей. Затем съехал с автомагистрали.

— Глубоко вздохни и задержи дыхание, — сказал он, заворачивая на стоянку Макдональдса. — Черт, я должен был догадаться. Именно поэтому ты нуждаешься в обучении. Я говорил тебе, что ты сенсор. Ты вбираешь все разнообразие энергии вокруг себя, наверняка, со всего движения, и это перегружает тебя. Как, черт возьми, ты все это время функционировала? Как ты умудряешься выживать в казино, да где угодно?

Послушавшись его первого совета, Лорна насколько могла глубоко втягивала воздух и удерживала его. Она была перегружена? — смутно удивилась она. Лорна предположила, что так и есть. Но она замерзла, так же сильно, как в офисе Данте перед пожаром.

Он успокаивающе положил свою руку на ее, немного нахмурившись, когда почувствовал, насколько ледяной была ее кожа.

— Сосредоточься, — сказал он. — Думай о своей восприимчивости, как о ярком, граненом кристалле, который вбирает в себя солнечный свет и отбрасывает вокруг тебя радугу. Представь это. Или, если ты не любишь кристаллы, вообрази это чем-то еще ломким и хрупким. Ты делаешь это? Ты видишь это в своем воображении?

Она изо всех сил пыталась сконцентрироваться.

— Какой формы должен быть кристалл? Шестиугольный? Сколько у него граней?

— Какая разница, это не имеет значения. Он круглый. Кристалл круглый и граненый. Представила?

Она создала мысленную картину круглого кристалла, только ее был не прозрачный, а зеркальный. И отбрасывал не радугу, а отражения. Однако она не стала упоминать об этом. Концентрация помогла рассеять ослабляющий ее холод, поэтому ей хотелось думать о кристаллах весь день.

— Представила.

— Хорошо. Начинается гроза. Кристалл будет разрушен, если ты не построишь вокруг него убежище. Позже ты сможешь вернуться и построить действительно сильную защиту вокруг него, но прямо сейчас ты должна воспользоваться любыми средствами, которые есть под рукой. Осмотрись. Ты видишь что-нибудь, что можешь использовать для защиты кристалла?

Мысленно, она огляделась, но рядом не было ни кирпичей, ни строительного раствора. Был какой-то кустарник, но он не казался прочным. Возможно, она сможет найти немного плоских камней и начать складывать их слоями, чтобы сформировать барьер.

— Поспеши, — сказал он. — У тебя лишь несколько минут.

— Здесь есть немного камней, но их недостаточно.

— Тогда думай о чем-то еще. Градины размером с мяч для гольфа. Они собьют камни.

Она послала ему мысленный свирепый взгляд; затем, в отчаянии от неспособности придумать что-то еще, опустилась на колени и начала выкапывать яму в песчаной грязи. Стены отверстия были мягки и осыпались, поэтому она выкопала еще немного. Она могла слышать шторм, приближающийся с грозным ревом из-за разбивающего все на своем пути града. Она и сама должна была спрятаться. Достаточно ли глубокая яма? Она положила в нее кристалл и стала поспешно закидывать его грязью. Нет, яма была слишком мелкой; хрустальный шар выступал над поверхностью. Она начала набрасывать грязь, собирая ее с еще большего круга и водружая поверх кристалла. Первая градина задела ее плечо, ударив, словно кулак, и она поняла, что грязь не справится со своей задачей. Не имея больше времени и иного выбора, она бросилась на холм грязи над кристаллом, защищая его собственным телом.

Лорна стряхнула этот образ и впилась в Данте взглядом.

— Итак, у меня не получилось, — отрезала она.

Он наклонился очень близко, его зеленые глаза изучали ее лицо, рука все еще оставалась на ее руке.

— Что ты сделала?

— Я, так сказать, бросилась под обстрел.

— Что?

— Я пробовала зарыть проклятый кристалл, но не смогла поместить его достаточно глубоко, поэтому бросилась на него сверху, и градины забили меня до смерти. Без обид, но у тебя убогое воображение.

Он фыркнул и выпустил ее руку, откидываясь на спинку сидения.

— Это было не мое воображение, оно было твоим.

— Ты сказал думать о дурацком кристалле.

— Да. К тому же это сработало, не так ли?

— Что?

— Воображение. Ты все еще чувствуешь это. Я не знаю, что ты чувствовала, но предположу, что это было, как будто ты подверглась нападению со всех сторон?

Лорна немного помолчала.

— Нет, — задумчиво ответила она. — Теперь я это не чувствую. Но это не походило на нападение. Скорее на чувство беспокойства, ощущение смерти. Такой же холод я ощутила в твоем офисе перед пожаром.

— Только тогда? Ты никогда не чувствовала ничего подобного, кроме как в моем офисе? — он обдумывал эту мысль, немного нахмурившись.

Она потерла сзади шею, чувствуя узлы напряжения.

— Вопреки тому, что ты, кажется, думаешь, чаще всего я могу пойти куда угодно и заниматься своими делами, не чувствуя всех этих водоворотов, потоков или наступления конца света. Помнишь, я думала, что это ты все устроил? — Чем бы ни была эта новая дрянь, она ей совершенно не нравилась. Она не была беспечной, никогда не была — трудно быть Маленькой Мисс Солнечный лучик, получая шлепки каждый раз, когда открываешь рот, но она никогда не чувствовала такую безнадежность и сокрушающее темное отчаяние, намного превосходящее депрессию.

— Я не сенсор, — сказал он. — Я никогда не чувствовал то, что ты описываешь. Я знаю, что излучаю мощную энергию, потому что другие сенсоры ощущали ее, но никто никогда не говорил, что я заставляю их чувствовать, будто наступает конец света.

— Может быть, они не знали тебя так, как я, — сказала она сладко.

— В этом ты права, — ответил он, слегка улыбаясь, и тут же воздух между ними стал тяжелым и раскаленным, как перед летней грозой. Его пристальный взгляд опустился на ее груди, поглаживая изгибы с почти физическим ощущением. Он никогда не прикасался к ее груди, вообще не трогал ее с сексуальными намерениями, не считая тех раз, когда она чувствовала его эрекцию. Если подумать, это было чертовски сексуально. В приступе самочестности она поняла, что ей нравилось сознавать, что она может сделать его твердым; от этих мыслей она почувствовала, как сжались мышцы внизу ее живота.