Марина Крамер - Жена самурая Страница 37

– Тут вы правы, – согласился Савва, сделав большой глоток кофе и забросив в рот последнее пирожное. – Мне кажется, что за Галей кто-то следил – и не один день делал это. И человек был в курсе, что она работает на вас.

– А что – просто догадаться о существовании дорогой коллекции оружия невозможно? – спросил Никита. – Догадаться – а потом выследить домочадцев и прикинуть, у кого легче взять ключ?

Савва почти с сожалением посмотрел на брата:

– Ну, разумеется! Вон на Александре Ефимовне так и написано – мол, имею коллекцию самурайского средневекового оружия, прошу любить и жаловать! Сам-то понял, что спросил?

Никита чуть смутился.

– Вот-вот, лучше пироженки ешь, не мешай тут, – присолил братец, наблюдая, как он заказывает еще пять штук.

– Если вы собираетесь тут в остроумии упражняться, то продолжайте без меня, – предложила я. – Можно слегка серьезнее отнестись, а?

– Все, мы закончили, – уверил меня Савва и вернулся к записям. – Итак, что имеем – пропавшую связку ключей и какого-то маньяка, которому нужен был самурайский меч. Знаете, Александра, о чем я подумал? А, скорее всего, нужно у Акелы узнавать, кому он настолько грубо дорогу перешел, чтобы человек такой сложный план мести разработал. Ведь если мы не найдем никаких доказательств непричастности Акелы к этим трупам, то ему столько дадут – ахнете. Это ж серия, да еще с особой жестокостью.

Я поморщилась, сунув в пепельницу окурок:

– Я, кажется, для того здесь и сижу – чтобы ему столько не дали. Акела не идиот, чтобы при всех имеющихся данных вдруг выйти на улицу и начать махать мечом налево и направо! Да вы подумайте сами – с его-то приметной внешностью ведь обязательно нашелся бы кто-то, кто его видел. Сашку в любой толпе сразу заметно – и рост, и лицо, и глаз! Ну, с какой стати, а? Да и вообще… если ему лично или мне с Сонькой ничего не угрожает, так он и заморачиваться не будет, а тут – бомжи!

– Вы не кричите так, – спокойно осадил меня Савва, и я почувствовала, что на самом деле разошлась и уже практически кричу на все кафе, – я-то это понимаю, и Никита вон – тоже. Но следователям совершенно без разницы степень порядочности вашего мужа. У них есть совершенно четкая информация о том, что он некогда принадлежал к криминальным кругам, и…

– …и, по-твоему, этого достаточно, чтобы обвинить Акелу в убийствах?! – перебила я, и Савва укоризненно покачал головой.

– Я разве это сказал? Вы так и не умеете выслушать все до конца, Александра, сразу выводы делаете. Так вот. Имея в качестве обвиняемого человека с таким прошлым, как у Акелы, следователям уже не хочется отвлекаться на мелочи. А в этом деле как раз мелочи и сыграют, я это чувствую. Мелочи – ерунда всякая на первый взгляд – вот как пропавшие у домработницы ключи. Поэтому давайте так сделаем. Я займусь ключами, а вы ведь явно на свидание поедете – думаю, что Ефим Иосифович поможет, так уж попытайтесь у Акелы там узнать, с кем он мог так конкретно пересечься, ладно?

Я вздохнула. Даже если папа при содействии дяди Мони устроит свидание с мужем, то Сашка уж точно постарается не сказать мне ни слова и не дать ни малейшего повода для того, чтобы я полезла в это дело. Два года он пытался отучить меня от всех привычек, от мотоцикла и стрельбы, от любви знать все обо всех и не гнушаться любыми методами добывания информации. И вряд ли ему понравится мой интерес к его прошлому. В свое время Акела рассказал мне ровно столько, сколько счел нужным – и не более, и я не задавала вопросов, считая, что так правильно. А теперь я просто вынуждена задавать эти вопросы – потому что только так смогу помочь ему не сесть в тюрьму. Он, конечно, рад не будет, но у меня нет выхода.

Мы разъехались по своим делам, а уже вечером Савва позвонил и сказал мне, что Галя под страшным секретом поведала ему историю о том, как пару месяцев назад у нее из сумки в супермаркете исчезла злосчастная связка ключей. Она подумала в тот момент, что ошиблась, а чуть подтолкнувший ее у кассы мужчина в коричневой дубленке просто торопился выйти, так как никаких покупок в его руках не было. Но когда через несколько дней Галя не обнаружила ключей в привычном месте, ей стало не по себе. Говорить об этом мне или Акеле она побоялась – надеялась, что найдет, но так и не нашла, и только Савве теперь призналась, что грешит именно на того мужчину в коричневой дубленке.

– Хороший поисковый признак, – протянула я, закуривая сигарету. – И что делать? Коричневых дубленок в городе столько, что я даже примерно боюсь количество представить.

– Придумаем что-нибудь, – отозвался Савва, хотя уверенности в его голосе как-то поубавилось.

– Ну, буду теперь трясти Акелу – вдруг он что-то вспомнит, – со вздохом откликнулась я и попрощалась.

Спать совершенно не хотелось, я чувствовала какое-то непонятное возбуждение и необходимость двигаться, а потому вдруг взялась за швабру и решила освежить полы в квартире. Зрелище, конечно, весьма забавное – интересно, если бы кто-то из моей бывшей охраны, например, или из компаньонов-байкеров сейчас меня увидел, то что подумал бы? Я сосредоточенно возила мокрой тряпкой по кафелю в коридоре, потом присела на корточки и принялась щеткой промывать плинтуса. И вдруг зацепилась рукой за что-то, инстинктивно дернулась и охнула от боли – содрала кожу на боковой стороне ладони. Зажав рану второй рукой, я заглянула за угол шкафа, в котором хранилась верхняя одежда, и охнула от удивления – там, между стеной и деревянной поверхностью мебели лежала связка ключей на брелоке, длинный ключ от домофона и поранил мне ладонь.

Ольга

Ольга не рассказала Михаилу о том, что ей пришлось уйти с кафедры. Она вообще ничего никому не сказала – в том числе и маме. Не хотела ее огорчать перед праздником, а потому оставшиеся дни проводила у Саши, делая утром вид, что уходит на работу.

Вот и сегодня Ольга начала привычно собираться. Наталья Ивановна уже не спала, варила в кухне овсянку. Глядя на суетящуюся у плиты маму, Ольга испытала стыд и злость на себя – вынуждена обманывать единственного родного человека. Но эта ложь скорее во благо, потому что мама страшно расстроится, будет плакать, у нее поднимется давление – к чему? Лучше пусть пока не знает. После праздников Ольга собиралась пойти в деканат и попробовать как-то решить вопрос с переводом в другую интернатуру. Если, конечно, Нарбус не переговорил с деканом…

Александру она застала одетой к выходу.

– Прекрасно, что ты приехала! – возбужденно заговорила она, втаскивая Ольгу в квартиру. – Раздевайся, располагайся – будешь следить за пароваркой, я там рыбу поставила.

– А ты далеко ли собралась?