Элизабет Адлер - Тайна Страница 37

— Верно, — английский садик, — расхохотался Ник.

Хотя в домике никто не жил, он не выглядел заброшенным. Сад цвел, краска казалась свежей, и, по всей видимости, за розами хорошо ухаживали. Ник и Би заглянули в окно и по чистоте, царившей внутри, поняли, что за домиком кто-то присматривает.

Ник ушел расспросить соседей. Би осталась ждать его. Она села на шершавую деревянную скамейку в тени вьющихся растений, представляя себе, как престарелая английская леди ухаживала за своим чудесным садиком, как она сидела здесь по вечерам, наблюдая игру света над морем в закатный час. Возможно, леди размышляла о прошлом и о маленьком мальчике, которого оставили ей на воспитание.

Ник вернулся, узнав, что кто-то еженедельно приходит поработать в саду и прибрать в коттедже. Сосед сообщил ему, какое агентство этим занимается, и Ник решил, что, если они поторопятся, им удастся застать кого-нибудь в агентстве, прежде чем начнется двухчасовой французский ленч.

Они быстро поехали в соседний поселок. Би осталась в машине ждать Ника. Он долго не возвращался, и она уже начала нетерпеливо поглядывать на часы. Когда Ник наконец появился, он радостно помахал ей ключом.

— Пришлось пустить в ход все мое обаяние, — ухмыльнулся он, -и предложить в качестве гарантийного обеспечения не только мой счет, но и саму жизнь. Только после этого сей дракон в образе агента согласился расстаться с ключом. Мне еще удалось заставить ее сказать, кто платит за труды садовнику. Оказалось, что некий фонд под названием фонд Нэнни Бил через банк в Лондоне. Платежи поступают очень аккуратно, раз в квартал, и леди-дракон вовсе не жаждала, чтобы этому соглашению что-нибудь помешало. Но, когда я сообщил ей, что я-писатель, и заявил, что я могу упомянуть ее в своей книге о жизни на Ривьере, она стала податлива, как воск. Моментально отдала ключ и даже улыбнулась. Ох уж эта жажда славы!

Ник рассмеялся.

Они чувствовали себя взломщиками, когда открыли дверь коттеджа и вошли внутрь. Казалось, что Нэнни Бил все еще живет здесь.

Обстановка напоминала декорации к старомодному английскому фильму. Большое старое виндзорское кресло-качалка стояло у камина. Рядом находилась кушетка, обтянутая цветастой тканью. На ней лежали вышитые вручную подушки. На полу лежал веселенький красный коврик, на верхней полке дубового бюро стояло множество детских фотографий в серебряных рамках. Круглые очки в черепаховой оправе, принадлежавшие Нэнни Бил, покоились на раскрытом романе Диккенса «Дэвид Копперфильд», словно она сама их так оставила. В шкафу висел ее серый фланелевый плащ, рядом с ним-несколько простых платьев. Ее приличные туфли-черные зимние и белые летние — аккуратно выстроились внизу. На полке лежали круглые шляпки с полями, темно-синяя и соломенная, точно такие, как описывал месье Маркан.

Довольная, Би тихо вздохнула, оглядываясь по сторонам. В коттедже все было простым, но на редкость уместным. Узкая кровать из вишневого дерева с плотным белым покрывалом, тарелки на кухне и пустые хрустальные вазы были хорошего качества, но явно принадлежали женщине, которая благодаря своей работе всегда жила жизнью других и не смогла выработать собственный стиль. Коттедж Нэнни Бил говорил о том, что у его хозяйки было лишь то, что необходимо. И этого ей было достаточно.

Би осторожно села в кресло Нэнни.

— Нэнни Бил, Нэнни Бил, -шептала она с надеждой, тихонько раскачиваясь в нем. Она легко провела по страницам книги, дотронувшись до очков так, словно это прикосновение могло чем-то помочь.-Я чувствую, что знала вас.

Би напряженно вглядывалась в фотографии на бюро, надеясь, что они помогут что-нибудь вспомнить, но они были сняты много лет назад. Там были изображены очень «английские» дети в накрахмаленных белых платьицах и жестких матросских костюмчиках, сидящие в повозках, запряженных пони, на фоне огромных английских особняков. Или же дети с юбочками, подоткнутыми в панталоны, возившиеся на солнцепеке у моря и запечатленные для потомков где-нибудь во Фринтоне или Маргейте.

Би не хотелось вторгаться в личную жизнь Нэнни Бил, но Ник попросил ее не глупить:

— Если кто и знал что о «старой деве» и ее муже, то только эта женщина, -заявил он, роясь в шкафчиках и ящичках, набитых белыми носовыми платками, кружевными воротничками, накрахмаленными белыми передниками и хрустящими полотняными простынями. Нэнни Бил все содержала в идеальном порядке. Он улыбнулся, представив, как она поучает своих юных подопечных, внушая им, что нужно быть аккуратными и чистенькими, заставляет их чистить зубы и всегда иметь в кармане чистый носовой платок.

Би с надеждой следила за его поисками, но пока что ему удалось найти лишь несколько старых чеков из продуктового магазина и прачечной. Здесь не было ничего важного, он обыскал все, даже старый металлический ящик в кладовой.

Скрестив руки на груди. Ник прислонился к двери, ведущей в спальню.

— Ну где же старая леди могла прятать свои тайны?-спросил он. Затем его глаза встретились с глазами Би, и Ник усмехнулся. Отправившись в спальню, он приподнял матрас и засунул туда руку. Нащупав что-то, он вытащил свою находку.

— Есть! — с триумфом крикнул он Би. Это оказался большой конверт, набитый бумагами. Они вытащили их и сели за кухонный стол, глядя на документы, письма и маленький серебряный ключик. Некоторые письма были из Англии (всевозможные адреса с «Мэнор» и «Холл») и содержали блестящие отзывы о великолепном характере мисс Нэнни Бил, ее здравомыслии и абсолютной преданности своему делу и детям. Там же были два письма, написанные твердым почерком по-французски. Би и Ник восхищенно уставились на них. Письма, касающиеся приема на работу мисс Нэнни Бил, были написаны Марией-Антуанеттой Леконте.

Нэнни Бил писала мадам Леконте, предлагая свои Услуги по уходу за еще не родившимся ребенком.

«Мне бы хотелось попробовать работать в другой стране», -писала она аккуратным круглым почерком женщины, чье образование, как она сообщала мадам «ограничилось приходской школой и завершилось в возрасте тринадцати лет, когда я устроилась на службу в ближайшее оксфордское поместье. Но я долго общалась с детьми, мадам Леконте, я имею большой опыт, -писала она в конце, -вы, я уверена, согласитесь, что для того, чтобы смотреть за детьми, лучшее образование-опыт».

Мадам Леконте немедленно ответила на письмо по-английски, предлагая няне работу. Она

написала что ребенок, которого она ждет, для нее-все. «Он значит для меня больше, чем жизнь», -писала она.

Прочитав эти грустные строки, Би подняла глаза:

— Месье Маркан был прав, -сказала она, вздрогнув.-Мария Леконте знала, что она обречена.