Татьяна Устинова - Селфи с судьбой Страница 38

И продюсер махнул рукой.

– Почему никто не должен знать, что ты здесь? – оживился Илья.

– Да я специально в глухомань такую ехал, чтоб никто тут меня не видел и не слышал. А не затем, чтоб селфи делать!..

– Да жалко тебе, что ли, сфотографироваться!

Артобалевский с удовольствием закурил, закинул локти на перильца беседки и сказал проникновенно:

– Да мне не жалко ни фига, только она в Интернет выложит, и пропадай моя черешня!..

– Вы здесь тоже прячетесь? – поинтересовалась Ангел тихонько.

– А кто ещё прячется, девочка?

Она пожала плечами.

Великий продюсер Артобалевский засвистел, поднялся, стал коленями на скамейку и животом навалился на перила.

Илья Сергеевич немного выпил. У него слегка пошумливало в голове – приятно, – и хотелось умных и добрых разговоров, долгих прогулок, приятных людей вокруг и ещё виски.

– Красиво, да? На колокольню бы залезть, небось оттуда вид!.. – Артобалевский оглянулся. – Вы лазали?

– Нет ещё.

– Завтра полезем, – отдал приказ Артобалевский. – Сегодня точно нет, а завтра в самый раз.

Налетел ветер, с деревьев посыпались листья. Они всё летели и летели, и казалось, что началась метель. Такая странная золотая метель.

– Как ты думаешь, – спросил Артобалевский, не оборачиваясь, – почему жизнь так паршиво устроена? Твоя наука знает ответ на этот вопрос?

– Я, например, знаю, почему небо голубое, – сообщила Ангел.

Илья Сергеевич тоже встал коленями на скамейку, облокотился на перила и уставился на пруд, по которому плыли листья.

– Смотря что ты имеешь в виду, – сказал он и сбоку посмотрел на Артобалевского. – Наука многие странности объясняет. Странности и паршивости.

– Нет, но вот почему никогда не бывает – хорошо? Почему если одно хорошо, то всё остальное непременно плохо? Почему нужно то и дело какие-то решения принимать, чего-то кому-то объяснять, со всеми считаться? Почему нельзя просто жить?

Профессор Субботин подумал, что виски действует не только на него одного, но и на продюсера тоже. А поначалу казалось, что его ничем не взять!

– Просто жить очень сложно, – непонятно объяснил Илья.

Артобалевский помычал, соглашаясь, и профессор продолжал:

– Можно никого к себе не подпускать, тогда будет легче. Или обзавестись союзником.

– Одним? – перебил Артобалевский.

– Таким, чтоб на все времена.

– Таких союзников не бывает, брат.

Они помолчали, глядя каждый в свою сторону.

Ангел у них за спиной глотнула виски, поморщилась и запила остывшим чаем. Она знала, что виски полагается любить, что в нём нужно разбираться, его положено смаковать и ценить, чувствовать нежный вкус шоколада и сухофруктов, яблочного пирога и мёда, а также ваниль, но у неё всё никак не получалось. И она пообещала себе, что непременно научится, чтоб такие, как Артобалевский, не считали её отсталой дурой, а считали бывалой светской львицей.

Виски, хоть ей и не нравился, но действовал и на неё тоже.

– Вон девочка твоя наверняка думает, что любовь вечна, а ты-то куда?

Илья удивился – он вообще имел в виду не любовь и не думал о ней. Выходит, Артобалевский думал?..

– Что-то нехорошо мне, – серьёзно сказал Артобалевский. – Или я чего-то не понимаю, или всё наперекосяк пошло. Как будто… руль бросил.

– За рулём нужно быть осторожней, – напомнил Илья. – А ты по сторонам не смотришь.

– Да ладно, я же извинился!

– Куда ты в тот день делся? Я тебя высматривал, а ты как сквозь землю провалился.

– По башке хотел дать? – развеселился Артобалевский. – Да никуда я не делся. В Ярославль поехал.

– Зачем?

– За надом! Покататься решил. У меня там фильм снимается. Все фильмы снимаются в основном в Ярославле или в Твери. Ещё в Минске! Я сюда приехал, чувствую, что-то мне нехорошо. Вот совсем нехорошо! И так всё время, прикинь? Я и поехал их инспектировать. А потом сюда опять вернулся. Зато покатался. Напиться бы так, чтоб три дня спать. А лучше год! Представляешь?! Сейчас заснуть, а через год проснуться. Вот это дело!

Илья Сергеевич ни за что бы не согласился проснуться через год. Эдак самое интересное можно проспать. Самое странное и неожиданное, чего раньше никогда не было в его жизни. Он проснётся, и окажется, что всё это было год назад – село Сокольничье, осень, небо, листья, девушка с очень светлыми глазами, вот эта самая беседка и странные разговоры.

– Не хочу через год, – сам себе сказал Илья.

– Ты счастливый человек, – подытожил Артобалевский. – Ну чего, допиваем и по коням? Сколько там осталось?

Он залпом допил виски, распорядился по телефону, чтобы всё убрали, велел записать на счёт, очень определённым голосом сказал, что завтра непременно идём на колокольню, и твёрдым шагом пошёл к гостинице.

Илья и Ангел смотрели ему вслед.

– Непонятный мужик, – сказала наконец Ангел. – Как ты думаешь, про кино он врал?

– Мне так не показалось.

– И что он здесь делает? У него же явно какие-то дела! Он из конференц-зала выскочил и орал, что всё будет, как ему нужно, и никак иначе. То есть переговоры, что ли, вёл?

– Переговоры зашли в тупик, – объявил Илья Сергеевич.

– С кем у него здесь могут быть переговоры?

– Давай походим, – предложил Илья. – А то я сейчас засну и проснусь через год.

– Ты что, напился?

Не отвечая, Илья застегнул куртку, подал ей руку, чтоб она не оступилась на засыпанной листьями трухлявой ступеньке, и они пошли вокруг пруда к плотинке. Ангел загребала листья суровыми чёрными ботинками, и листья разлетались в разные стороны. Илья думал, понимая, что сейчас лучше как раз не думать. Сейчас вместо мыслей в голове восемнадцатилетний Макаллан.

– Восемнадцать лет назад, – сказал он, чтобы не думать виски Макалланом, – тебе было сколько? Семь? Шесть?

Она покосилась на него и взвихрила очередную кучу листьев.

– С кем ты сидела в беседке в прошлый раз?

– В какой… прошлый раз?

– В этот раз ты сидела с нами. А в прошлый? Когда убили Лилию Петровну? Зоя тебя видела. Ты с кем-то сидела в беседке.

Она молча шла и поддавала листья.

– Ты здесь прячешься. У тебя что-то случилось, ты поменяла внешность, накупила барахла в магазине «Ночные волки», решила говорить только правду и приехала сюда. Ты даже не носишь с собой телефон, чтобы не отвечать на звонки. От кого ты прячешься?

– Ни от кого! От себя.

Она запустила пальцы в свои дреды и стала с остервенением чесаться.

– Ну, он со мной работает, – сказала она наконец. – То есть работал. Вернее, он работает, а я уволилась.

Илья посмотрел на неё. У неё был очень несчастный вид.

– Он всё время мне врал. Вот всё то время, что мы были вместе. А я верила, дура!.. Идиотка. – На глазах у неё показались слёзы, и она смахнула их кулаком. – Он за мной ухаживал, я ему нравилась. Ну, я же точно знаю, что нравилась!.. Мы всегда были вместе, и на работе, и… так просто. И я ни о чём не догадывалась!