Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью Страница 38

Том воспользовался первым попавшимся предлогом, чтобы расстаться со мной. Он слишком труслив, чтобы признать правду. Но у меня был опыт благотворительности. Я работала в организации «Амнистия» с группой, в которой был изгой, и ответственность за него, вернее, за нее, полностью лежала на нас. Ее звали Галиной. Она была баптисткой и подвергалась преследованиям в старом добром Советском Союзе. Мы боролись за ее право исповедовать свою религию, и нашей энергии хватило бы, чтобы вырастить сад на асфальте. Мы писали письма властям, иерархам церкви, сотрудникам посольствам с таким усердием, что при воспоминании об этом у меня до сих пор перехватывает дыхание.

Я занималась общественной деятельностью несколько лет, но моя активность постепенно шла на спад, и не только из-за душевного состояния. В голове начали звучать предательские голоса. Они говорили, будто многие несправедливо обиженные сами виноваты в том, что с ними случилось, и мы не решим проблемы Калькутты, даже если перевезем всех ее жителей в Швецию, и так далее и тому подобное. Я стыдилась таких мыслей, но скоро они превратились во взгляды, а взгляды в позицию, хотя я этого и стыдилась. Том меня не понимал. Он вырос на улицах Боготы, где царили жестокие нравы. Там не было места сочувствию к слабым и приходилось выживать самому. На фоне детства Тома моя благотворительная деятельность в Стокгольме выглядела жалкой. Во что мы с ним превратили нашу жизнь?

И вот, не успел он исчезнуть, как другой, возникнув из ниоткуда, занял его место. Мне удалось побыть наедине с собой лишь несколько часов, прежде чем Смерть позвонил в дверь. Остальное вы уже знаете.

Я допила чай и прислушалась к звукам утра. В спальне по-прежнему было тихо. Я вернулась в гостиную и осторожно приоткрыла дверцу саквояжа Смерти, убеждая себя, что мной движет не праздное любопытство, а естественная потребность узнать, кого же я все-таки впустила в свой дом. Мой патрон явно не собирался ничего скрывать и оставил дверцы незапертыми. Его передвижной гардероб был безупречной работы: из искусно выделанной блестящей кожи, с прочными удобными ручками. Я датировала бы его началом века. В одной половине были вешалки с одеждой, в другой — ящики.

Я осторожно потрогала одежду. Костюмы были в основном темного цвета, но я заметила несколько красных, зеленых и синих рубашек, а одна была даже с вышивкой в индийском стиле. В глубине саквояжа лежало еще одно одеяние, белое. Я вспомнила, что есть страны, где Смерть ассоциируется не с черным, а с белым. Все вещи были отличного качества, но я не заметила ни одной этикетки, свидетельствующей о марке или месте изготовления, не было даже инструкций для стирки и химчистки.

Осторожно выдвинув ящики, я заглянула внутрь. Носки, трусы, ремни — как у любого мужчины. И снова несколько экзотических вещей: длинный кафтан, шаровары, шали и платки. На полке для шляп я обнаружила еврейскую кипу и турецкую феску. Гардероб хамелеона. Ну да, конечно, ведь Смерть старается не выделяться из окружения, и одежда в этом помогает. Вот только как он таскает с собой такой огромный багаж, пусть саквояж и на колесиках?.. Не нашла я и компьютера, хотя тот так мал, что Смерть, вероятно, носит его в кармане. А может, стоило поискать получше.

Из спальни послышался шум. Я поспешно задвинула ящики и прикрыла дверцу. Когда мой патрон вошел в гостиную, я уже мирно сидела в кресле с чашкой в руках и с улыбкой на губах.

Он подошел и поцеловал меня в щеку. Странно, но он выглядел на удивление свежим. Никаких отметин от подушки, волосы в полном порядке, пижама ничуть не помялась. Фланель не мнется, вспомнила я. Патрон, как всегда, практичен.

Он устроился на диване напротив.

— Доброе утро, хорошо спал?

— Скажу правду: превосходно. Впрочем, я почти всегда хорошо сплю. Крепкий сон при моей работе просто необходим.

Я вспомнила, как впервые увидела его на пороге в четыре утра. Тогда он сказал, что ночь у него выдалась тяжелая.

— А где ты был в ту ночь, когда по ошибке позвонил в мою дверь? Если, конечно, это была ошибка… — неуверенно закончила я.

Он ведь признался, что искал Малькольма, значит, так оно и было. А вдруг нет? Вдруг он планировал зайти и ко мне, но потом передумал?

— Допрос перед завтраком? Знаю, знаю, ты не успокоишься, пока не получишь ответ. Причем здесь и сейчас. Тебе повезло, у меня хорошая память. Та ночь была очень тяжелая. Семейная ссора на окраине города перешла в поножовщину, и в результате один человек погиб. Я оказался там сразу: о том, что он погиб, я знал заранее, но не предполагал, что это произойдет при таких обстоятельствах. Там все было залито кровью, люди — вне себя от горя. Мне пришлось долго успокаивать покойного: он был не готов уйти из жизни так рано. И я не сразу уговорил его душу забраться во флакон. Тем временем ссора вспыхнула опять, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы больше никто не отправился на тот свет. Когда я уходил, все безутешно рыдали. Я чувствовал себя таким грязным, что мне пришлось зайти в бар и в туалете замыть пятна на одеянии и высушить его под сушилкой для рук.

Я слушала как зачарованная, пытаясь представить, как Смерть пытается разнять дерущихся, уворачиваясь от ударов. Если бы его случайно стукнули, что бы он сделал? Подставил другую щеку?

— Это была очень красивая душа, — продолжал патрон. — Тревожная, желтая… я сказал убитому, что мы непременно найдем ей применение. Этот аргумент его убедил. Но драка утомила меня. А еще предстояло навестить Малькольма. Он был моим хорошим другом.

— И ты оказался у меня. Трудно поверить, что ты мог ошибиться. Ты же все тщательно планируешь.

Он рассмеялся.

— Планирую? Многие так не считают. Они злятся, думая, что я забываю о них и не прихожу, когда меня зовут. Но я рад, что ты обо мне хорошо думаешь. Ты вообще необычная женщина.

Патрон замолчал. Я тоже. И эта тишина была красноречивее любого концерта. Я колебалась: спросить или не спросить, но слова опередили мои мысли.

— Случается, что ты спишь с людьми? Я имею в виду секс с женщинами… или с мужчинами…

Он посмотрел на меня как-то странно. Мне показалось, что я вижу в его глазах зеленые клубы дыма.

— Вспомни картины, на которых вы изображаете меня, или стихи! Что скрывается под одеянием? Не мускулистое мужское тело, а скелет. Меня словно стремились сделать асексуальным. Хотя и не все. — И он начал декламировать:

Отбрось косу прочь!Забудь о цели своего прихода!Переверни песочные часы!И при виде золотых локонов АстридЗамри в восхищении.Пощади ту, которую боготворишь, за ее красоту и нежность.Не забирай ту, чья юная прелестьРазжигает в тебе пламя страсти.

— Кто это написал?