Элисон Уэйр - Опасное наследство Страница 39

Подобное замечание явно задело герцога.

— Вы считаете, что я одержим желанием получить корону. Заверяю вас, это не игрушки. Мне не нужна корона, но я приму ее, если народ того потребует.

— Бекингем по твоему приказу уже принуждал народ к этому. Он даже привел своих людей, которые подбрасывали в воздух шапки и кричали: «Да здравствует король Ричард!»

— Бекингем убежден в моем праве на корону. — Губы герцога были плотно сжаты.

— Что это ты там толкуешь о своем праве, сын мой? — Мать повернула к нему лицо, на котором застыло презрительное выражение. — Вся страна вдруг ни с того ни с сего узнаёт о тайном браке Эдуарда — даже я ничего о нем не слышала. Люди явно не поверили лжи обо мне, вот и пришлось спешно измышлять другой предлог.

— Вы вольны верить или нет, но факт остается фактом, — пробурчал герцог, барабаня пальцами по полированной крышке стола. — Две недели назад на заседание Совета явился епископ Стиллингтон и сказал, что располагает важными сведениями, которые хочет нам сообщить. Я встретился с ним с глазу на глаз, и епископ поведал мне, что мой брат король Эдуард был без памяти влюблен в Элеонор, леди Батлер, дочь графа Шрюсбери. Мало того, он обещал жениться, если она возляжет с ним. Девушка согласилась, и епископ под присягой показал, что обвенчал их без свидетелей. Однако сохранилось также и документальное свидетельство в виде брачного контракта, а стало быть, последующий брак моего покойного брата Эдуарда никак не может считаться законным. Стиллингтон показал мне соответствующие пассажи в каноническом праве, а также предъявил юридические документы и показания свидетелей.

— Но почему же в таком случае леди Элеонор не стала королевой?

— Эдуард понимал, что этот брак не вызовет энтузиазма в обществе, и желал сохранить брачный контракт в тайне, опасаясь скандала. Вы не представляете, как бедняга устал от этой капризной дамы. И епископ, понимая, что его судьба в руках короля, убедил леди Элеонор помалкивать. Таким образом, никто ничего не узнал. Кажется, у них родился сын, но это тоже осталось тайной.

— И епископ Стиллингтон пытается заставить вас поверить, что, когда король Эдуард женился на Елизавете Вудвиль, эта самая леди Элеонор согласилась помалкивать о том, что она на самом деле законная супруга короля? — Анна говорила несвойственным ей резким тоном. — Ну, допустим. А как же ее семья? Тальботы принадлежат к древнему, благородному роду. Они бы наверняка стали протестовать от ее имени.

— Очевидно, что в конце концов они все-таки убедили епископа прийти ко мне и выложить правду, — ответил герцог. Кейт видела, что отец устал от всех этих вопросов. Наверное, члены Совета и лорды уже задавали ему их сотни раз.

— Невероятно, что Тальботы промолчали, когда стало известно о браке короля и Елизаветы Вудвиль. Все знают, насколько нежелателен был этот брак, так что недостатка в сторонниках они бы уж наверняка не испытывали.

— Анна, похоже, ты подозреваешь меня в том, что я все это выдумал? — вспыхнул Ричард. — Уверяю тебя, я много дней мучительно обдумывал полученную от епископа информацию. Возможные последствия настораживали: думаешь, я не понимал, что, если это станет достоянием общественности, дети моего брата наверняка лишатся наследства. Ибо доказательства, представленные Стиллингтоном, не вызывали никаких сомнений.

Старая герцогиня опустошила свой кубок.

— Доказательства легко сфабриковать, сын мой. И не забывай, что этот епископ рассорился с королем Эдуардом пять лет назад. После чего некоторое время провел в тюрьме. Не исключено, что в душе он лелеял мысль о мести и надежду вернуть королевскую милость при новом монархе — я имею в виду тебя.

— Ну, в таком случае его надежды тщетны, — сказал герцог. — Стиллингтон мне не нравится, хотя я и верю в подлинность истории, которую он мне рассказал. Можете не сомневаться, документы не фальшивые.

Жена и мать Ричарда погрузились в молчание.

— Палата лордов и палата общин, собравшиеся сегодня в Вестминстере по требованию Совета, признали факт существования этого брака, — настороженно сказал герцог. — После чего Бекингем предъявил им обращение, написанное на пергаментном свитке. Обращение представляло собой просьбу ко мне принять корону, там же говорилось, что сыновья короля Эдуарда являются незаконнорожденными, поскольку, вступая в брак с их матерью, он уже был женат на Элеонор Батлер. Таким образом, члены палаты лордов и палаты общин убедились, что король Эдуард и Елизавета жили в греховной связи, нарушая священные заповеди, а их дети являются незаконнорожденными и никак не могут наследовать престол.

Глостер допил вино и продолжил:

— Поднимался вопрос о наследовании короны Уориком, но его как претендента на престол тут же отвергли. Уорик лишен права наследования по решению моего брата Кларенса. И в любом случае он еще слишком молод и слаб для управления королевством. Поэтому, как разъяснил сегодня членам обеих палат в Вестминстере Бекингем, в настоящее время есть только один бесспорный и законный потомок моего отца Йорка — я.

Герцогиня Сесилия, услышав это, презрительно скривила губы, но промолчала.

— Бекингем сказал им, что у меня нет желания взваливать на плечи такое бремя, — как ни в чем не бывало вещал далее Глостер, — но что меня можно убедить при помощи составленного им прошения. Он оставил членам палат бумагу, и завтра мы узнаем, сколько человек ее подписали.

— Думаю, многие вспомнят судьбу лорда Гастингса, и это поможет им принять правильное решение. Не сомневайся, большинство подпишет бумагу, — заметила герцогиня Сесилия.

Анну заметно передернуло при этом замечании свекрови.

— Гастингс был изменником, — рявкнул герцог. — Его необходимо было устранить. И если уж мы заговорили об изменниках, то вы должны знать, что сегодня в Понтефракте казнили Риверса и Грея.

Женщины, потрясенные, замолчали. Кейт затошнило, и она отодвинула от себя тарелку.

— Надеюсь, они имели возможность воспользоваться правом на справедливый суд, — сказала герцогиня Сесилия.

— Вы на чьей стороне, мадам? — взорвался герцог. — Эти злоумышленники плели заговор, собирались меня убить. Главным судьей на процессе был граф Нортумберленд.

— Но лорд Риверс имел право на то, чтобы его судили пэры парламента, — не отступала мать.

— Его и судили пэры, — отрезал Глостер. — И давайте уже покончим с этим. — Он встал и направился к двери. — Я иду спать, — сказал он. — Завтра будет нелегкий день. Миледи? — Он протянул руку, и герцогиня Анна поднялась. На лице ее застыло строгое выражение.

— Позвольте пожелать вам доброй ночи, леди. — Герцог поклонился матери и дочери и вывел жену из комнаты.

— Лорды собрались! — сообщила Мэтти, вбежав в комнату Кейт на следующее утро. — Они ждут в большом зале.

Кейт оделась тщательно, понимая, что ей нужно выглядеть наилучшим образом в этот день, который обещал стать судьбоносным. Яркое платье из дамаста цвета свежей листвы спадало изящными складками под черным поясом; воротничок и манжеты были по контрасту сделаны из светло-зеленой ткани. Ее густые темные волосы лежали на плечах свободно, как это подобало незамужней девице, и она надела свою новую золотую подвеску, которая как нельзя лучше подходила к платью. Если не внутренне, то внешне Кейт была готова к удивительным переменам, потому что откровения вчерашнего вечера взволновали ее. Она ушла к себе с явным ощущением того, что отец проиграл словесную битву с бабушкой, однако понять, почему так произошло, было выше ее сил: девочка не обладала ни острым умом, ни опытом Сесилии. Очевидно, та видела какие-то стороны этих событий, которые были недоступны для Кейт, и это беспокоило ее.

Кейт и Мэтти пришли в помещение над залом галереи менестрелей одновременно с герцогиней Анной и ее старшими фрейлинами. В светло-голубом шелковом платье и в обычном своем головном уборе-бабочке, венчавшем косынку из серебристой вуали, Анна выглядела как настоящая королева.

— Кейт, пожалуйста, я хочу, чтобы ты сопровождала меня, — сказала она.

Потом появилась герцогиня Сесилия, и они втроем прошли на галерею и остановились там в ожидании, не отходя далеко от двери.

Внизу между возвышением и деревянными перегородками стояли почти все пэры Англии, их одеяния отливали всеми цветами радуги, тяжелые воротники и увешанные драгоценностями головные уборы сверкали в солнечном свете, проникавшем сюда через высокие витражные окна. Тут же в сопровождении старейшин и шерифов находился и лорд-мэр, а в задней части, под галереей, сгрудились рыцари и члены палаты общин. Кейт прониклась убеждением, что события, которые вскоре должны здесь произойти, будут иметь весьма важные последствия. Ведь именно в этом месте ее дядюшке, покойному королю Эдуарду, после поражения дома Ланкастеров была предложена корона. Неужели теперь этот громадный, величественный зал должен стать свидетелем восхождения на трон еще одного короля из дома Йорков? От подобной перспективы просто дух захватывало.