Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» Страница 39

…Ольга вылила из ведра грязную воду, отжала тряпку и повесила на трубу под раковиной. Ну вот. Кажется, все. За каких-то два часа комната совершенно преобразилась.

Ольга достала из чемодана Машкиного слона, пристроила на кровать и пошла на кухню ставить чайник.

За этот безумный, длинный день она здорово устала. И то сказать: за сутки с ней случилось столько всего, сколько с человеком порой за год не происходит. Ольга покосилась на закопченный чайник, который пыхтел на газу, но все никак не хотел закипать. А Надежда, наверное, пирогов напекла… Ольга сообразила, что за весь день сегодня ничего, кроме кофе, во рту не держала. Есть захотелось так, что аж в животе заурчало. На часах – десять. В провинции в это время все уже спать ложатся, и если, например, вдруг выяснится, что в доме – ни крошки хлеба и в холодильнике – шаром покати, ничего не остается, кроме как ждать до утра, когда откроются продуктовые магазины. Но Москва – сумасшедший город, который, похоже, вообще никогда не спит. И магазины тут все круглосуточные. А те, что не круглосуточные, работают минимум до одиннадцати вечера.

Ольга выключила так и не вскипевший чайник, накинула пальто, проверила, на месте ли ключи (а то потом в квартиру не попадешь и кукуй на лестнице, жди, когда бабка явится или вернется домой тихий, скромный сосед).

В супермаркете через дорогу Ольга, не мудрствуя, кинула в корзину батон, упаковку каких-то сосисок и контейнер с тертой свеклой – самое знакомое и самое дешевое, что попалось на глаза. По дороге домой она не удержалась, отщипнула от свежего, вкусно пахнущего батона горбушку и сжевала прямо на ходу. Скидывая в прихожей пальто, Ольга предвкушала, как сейчас отварит сосисок, нарежет хлеба, откроет свеклу, и…

– Ну что?! Явилась! – раздался из темноты сиплый голос.

Ольга выронила из рук покупки, вжалась в стену:

– Кто здесь?!

Она нашарила выключатель. Вспыхнул свет. За кухонным столом расположилось заросшее буйным волосом существо в тельняшке. Дыша перегаром, существо ощерилось и сообщило:

– Сосед я твой, курва!

Длинный офисный коридор, залитый холодным, слепящим светом. Где-то позади хлопает сверкающими стальными створками сломанный лифт, под потолком – камеры наблюдения… Ольга, задыхаясь, бежала по коридору. Позади слышался топот, и Ольга знала, что это – за ней. Где-то здесь должна быть лестница, она это помнила точно. Запасный выход. Ольга свернула за угол и уперлась в стену. В небольшом закутке – прожженный диванчик, пепельница на высокой ноге и табличка «Место для курения». Запасного выхода не было. Ольга вжалась в стену. Шаги приближались.

…Она с криком села на кровати, прижав ладони к лицу. В комнате было тихо. Никто за ней не гнался. Просто сон, ничего страшного.

Запищал будильник. Полвосьмого. Надо вставать.

Она накинула халат, затянула волосы в узел и потащилась в ванную.

На кухню Ольга вышла уже полностью одетая, готовая к выходу.

– А! Здорово, лимитчица!

За столом расположился сосед Толик, которого квартирная хозяйка за глаза отрекомендовала Ольге как тихого и интеллигентного одинокого мужчину. «Тихий интеллигентный» мужчина в белье восседал на табурете, уперев руки в колени. Он был небрит, судя по запаху – немыт, всклокочен и с видом вселенской скорби созерцал батарею пустых бутылок в углу.

Ольга открыла свой кухонный шкафчик (правый), достала пачку кофе, ковшик, зажгла свою горелку (левую).

– Че молчишь-то, лимита?! От воспитание! Привыкли у себя там в Урюпинске…

Ольга насыпала кофе в ковшик.

– Доброе утро.

– Утро-то? Кому доброе, а кому нет. Десятка есть?

– Какая десятка?

– Какая? Такая. Бумажная. Мне на пузырь не хватает.

Ольга покачала головой:

– Нет.

«Тихий интеллигентный» мужчина изобразил крайнюю степень разочарования:

– Как?! Десятки нет?

– Нет.

Анатолий решил зайти с другого боку:

– Слышь, лимита! А того… Выпить хочешь?

– Нет.

– Че, брезгуешь? – обиделся Толик. – Ты мной, красавица, не брезгуй. Ты у меня под боком живешь! Я те в один момент раз – и готово! Тут, понимаешь, не Урюпинск!

Ольга молча помешала кофе, дала пенке подняться, сняла с огня. Каждое утро у них начиналось одинаково, и за две недели совместной жизни Ольга научилась вести себя с соседом, как правительство Израиля с террористами: провокации игнорировать, в переговоры не вступать.

Толик скрипнул табуретом, втянул носом воздух:

– Ах, какие мы в Урюпинсках все аристократы, кофеи по утрам пьем! Слышь! Лимита! Угости рабочего человека! Ну трубы же горят! Оглохла, что ль?

Ольга налила кофе в чашку, сполоснула ковшик и вышла из кухни. Разумеется, теперь Толик потащится следом и будет бубнить под дверью, что лимитчики перекрыли коренным москвичам весь кислород, что его, москвича-пролетария, обидели и он подлое бабское нутро до дна знает…

Допив кофе, Ольга сунула ноги в туфли и, на ходу надевая куртку, вышла из квартиры. Вслед ей неслись крики мучимого похмельем «интеллигентного» соседа: «Я те попомню, как ты коренного москвича-пролетария обидела! Ты теперь лучше домой не приходи!.. Тля, нутро бабское!..»

…Представьте себе карнавал в Рио-де-Жанейро, последние часы перед капитуляцией в ставке Гитлера, сеанс групповой терапии в отделении для буйнопомешанных и последний день Помпеи. Перемешайте, добавьте запах хорошего герленовского парфюма пополам с сигаретным дымом – и получите приблизительное представление о буднях рекламного агентства «Солнечный ветер».

За своим столом в углу офиса Ольга склонилась над эскизами для рекламы йогуртов. Вокруг хлопали двери, за перегородкой маркетолог Сева орал на кого-то по телефону, на подиуме в дальнем конце помещения ассистент фотографа пытался задрапировать ведущую МУЗ-ТВ в целлофан с логотипами стирального порошка. Ведущая должна была олицетворять чистоту и свежесть, которую порошок несет в этот бренный мир, но выглядела порядком утомленной. Она то и дело гоняла гримершу за новой порцией кофе и спрашивала, когда же они наконец закончат съемку. Гениальный фотограф Лева, который нарезал вокруг подиума круги, как акула вокруг жертвы кораблекрушения, отвечал на это, что прежде съемку неплохо бы начать. И тоже гонял гримершу за кофе.

В комнату на всех парах влетела девица с ярко-синими волосами, закатила глаза, сообщила, что сейчас будет вешаться, потому что монтажеры потеряли мастер-диск с рекламным роликом витаминов, но вешаться не стала, а пнула ни в чем не повинную тумбочку с фикусом и пулей вылетела в коридор.

Ольгина непосредственная начальница, марсианская девушка Дарья, сидела за компьютером, сосредоточенно глядя в монитор сквозь свои немыслимые красные очки. Вадик Бойко, надежда и опора креативной мысли агентства, обрабатывал фотографии, положив ноги на тумбочку. Он щелкал мышью, плечом прижимал к уху телефонную трубку, говорил и при этом еще как-то умудрялся прихлебывать кофе из огромной кружки с логотипом агентства.