Наталия Левитина - Ни слова о деньгах Страница 39

И унеслась вдоль по коридору…

Андрей проводил её взглядом, полным вселенской тоски. Его тоска была настолько терпкой и насыщенной, что её можно было бы разливать в крохотные бутылочки и продавать втридорога злым колдуньям – для их мизантропских экспериментов.

«Ничего, – подумала Даша. – Главное – наше невесёлое приключение закончилось. Сейчас всё встанет на свои места. Будем жить как раньше!»

Доставив Дашу и её брата домой, директор компании «Таран» вернулся в офис. Пока ехал, разыгралась метель. От парковки до крыльца – двадцать метров по пурге, сбивающей с ног. На полпути Паша остановился, чтобы переговорить с сотрудницей, замотанной по самые глаза шарфом. Яростный порыв ветра сыпанул ему за шиворот горсть колючих снежинок, опалил лоб и щёки. Но Паша не реагировал. Он был большим и горячим, а уж после недавней встречи с Дашей – и вовсе раскалённым…

Сегодня у него был «присутственный» день – два раза в неделю Паша обязательно проводил в конторе. У него всё было чётко расписано, а современные средства коммуникации и новомодные гаджеты помогали рационализировать график. Ни одна свободная минута не пропадала зря, подрядчики и клиенты никогда не томились в ожидании, встречи с партнёрами проводились точно в срок. Три прогулки в неделю с белобрысыми близнецами Вовчиком и Максом, а также их бассейн тоже были включены в план обязательных мероприятий.

Персонал и рабочие давно изучили повадки начальника, в компании «Таран» всё было чётко организовано и подчинялось выверенному алгоритму.

Но, конечно, бывали и авралы, сбои ритма, незапланированные выезды на объект… А ещё появилась Даша.

Внезапно возникнув в жизни Павла Калинина, она, как нежная мелодия, разлилась над всеми его отточенными схемами, пролетела весенней грозой, ломая и круша планы, сметая в беспорядочную груду графики…

Безусловно, её невозможно было вписать в схему, рядом с ней не срабатывали алгоритмы. Паша снова превращался в пацана, готового дёргать косички и подсовывать в пеналы гусениц. Тогда, в школе, он не понимал, почему нет никакой возможности спокойно пройти мимо тихой отличницы. А сейчас Паша прекрасно знал, что именно ему хочется.

Теперь он был гораздо умнее, чем в школе. Свои сдерживаемые порывы он реализовал в действиях, очень приятных и удобных для девушки. С утра до вечера Паша выискивал способы её порадовать. Он был готов мчаться по первому зову, он постоянно проверял телефон – не прислала ли вдруг эсэмэску, да и сам строчил послания, только приходилось постоянно сверяться со словарём.

Орфографический словарь, а также учебник русского языка прочно обосновались на Пашином рабочем столе. Он также загрузил массу полезных программ в планшетник и айфон – словно готовился сдавать кандидатский минимум на факультете филологии!

К двадцати девяти годам он вдруг осознал убогость своей речи. До встречи с Дашей на той золотой тополиной аллее Паша был вполне доволен собственным лексиконом. Подчинённые беспрекословно слушались, семья понимала с полуслова. А сейчас Паше не хватало слов. Он открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

Вот уже третий месяц он два раза в неделю занимался русским со своей бывшей учительницей Татьяной Дмитриевной. И каждый раз покрывался испариной, услышав «А сегодня мы пишем диктант!».

Он видел, насколько они с Дашей разные, они даже говорили на непонятном друг другу языке. Даша, как прекрасная мраморная статуя, красовалась на фронтоне величественного Парфенона, поддерживаемого мощными колоннами: блестящее образование, наследственность, история семьи… Профессорская дочка!

Ему казалось, рядом с Дашей он смотрится абсолютным болваном. Тем сильнее был соблазн дотянуться до вершины пьедестала и столкнуть оттуда красотку – пусть падает прямо в его объятия. Она всего лишь женщина, и значит, может принадлежать ему, мужчине.

Синяки сошли только с тела, а внутри всё болело по-прежнему – горело ненавистью, сжималось в комок от страшных воспоминаний. Каждую ночь Люся просыпалась в холодном поту, ей снился Николай.

Возможно, он не снился бы ей так часто. Но каждый вечер Люся искала мучителя на местном сайте знакомств, пытаясь вычислить его под чужой фотографией по стилю речи и донжуанским приёмчикам. Полуночный сёрфинг в Интернете в поисках Николая превратился в манию, стал заключительным аккордом каждого прожитого дня. Не мудрено, что и во сне она продолжала о нём думать.

Теперь к ней часто захаживала в гости Ангелина Ивановна, прихватив с собой одну из кошечек и тарелку с печеньем. «Люсечка, только что испекла специально для тебя», – ворковала соседка, имея в виду, конечно, печенье, а не кошку. Киска предназначалась для тисканья. Люся пила чай, пробовала печенье, держала на коленях пушистый урчащий клубок. Как странно! В лице старушки-кошатницы, её вечного подъездного врага, она вдруг обрела подобие семьи – то, о чём всегда мечтала и чего была лишена с рождения.

Их многолетнее противостояние закончилось взаимной капитуляцией. Они обе – и Люся, и Ангелина Ивановна – всегда были сильными личностями, но вдруг в один и тот же момент растеряли всю уверенность в себе. Люсю изломало столкновение с Николаем, бабулю подкосило предчувствие близкого конца. Она никогда не жаловалась на здоровье, ничем не болела, никогда не вызывала «скорую». И на тебе…

Ангелина Ивановна вдруг поняла, что её скептицизм (окружающие называли это склочностью) привёл к полной изоляции. Только три кошки и телевизор разбавляли её одиночество.

Но на любимых кошечек Ангелина Ивановна теперь смотрела по-другому. Она нарисовала себе ужасную картину: как они, запертые на месяц в пустой квартире без какого-либо провианта, обгладывают её труп. Если умрёт, когда ещё соседи хватятся! А котики у неё прожорливые, от голода пожертвуют любыми принципами…

Родственников не было, подруг – тоже. Кто-то умер, кто-то давно свернул на параллельную дорогу, не выдержав вздорного характера Ангелины Ивановны. Соседи избегали подъездной сплетницы, опасаясь её острого языка. И вот старушка прибилась к бывшей антагонистке.

Как выяснилось, они вполне могли поладить. Сближаясь с каждым днём, соседки удивлялись, насколько несправедливыми были их взаимные упрёки. Они изначально наградили друг друга обидными ярлыками, а потом долгие годы придерживались первоначальной версии. Любой человек способен порадовать чем-то хорошим – если только кто-то задастся целью это хорошее вытянуть из него наружу. Ангелина Ивановна, например, уже сто раз попросила у Люси прощения за то, что совершенно искренне считала её девицей лёгкого поведения. И Люся никогда не была девицей лёгкого поведения, и Ангелина Ивановна не относилась к числу стерв, готовых скорее умереть, чем признать свою ошибку.