Филлис Уитни - Тайна черного янтаря Страница 39

По пути к дому Трейси задала ей один из вопросов, ответов на которые до сих пор не находилось.

– Я так и не поняла, почему вы говорили обо мне с Хасаном вчера и почему оба были такими сердитыми?

– Ну как вы не можете понять! – воскликнула Нарсэл. – Мне необходимо обсуждать с Хасаном все, что важно для меня. Поэтому, конечно, я рассказала ему все о вас. Он принялся спорить со мной, требовать, чтобы я всем рассказала, что вы сестра Анабель Рэдберн. Хасан даже рассердился на меня за то, что я сначала не хотела никому о вас рассказывать. Сегодня на базаре он вновь принялся ругать меня. Мужчины не всегда понимают смысл маленьких женских уловок.

– Но почему он относится ко мне с такой неприязнью?

– Хасану никогда не нравилась моя дружба с Анабель, – призналась Нарсэл, – и он не хочет, чтобы я дружила с ее сестрой.

Неожиданно Трейси осенило.

– Тогда и Ахмет должен знать, кто я… раз он слышал, как вы вчера вечером обсуждали меня.

– Возможно, вы и правы, – рассеянно кивнула Нарсэл. Сейчас ее больше тревожил факт, что Ахмет мог услышать ее разговор с Хасаном.

Почему-то Трейси больше боялась того, что Ахмет знает, кто она такая, чем того, что это же знают Сильвана или Мюрат. С самого начала Ахмет показался ей типичным интриганом из турецкой легенды, и она не могла избавиться от этого образа.

Пока они спускались с холма, Нарсэл, по крайней мере, вышла из задумчивости и вновь стала разговорчивой и веселой. Сейчас она такая же веселая, как и утром, подумала Трейси, когда ехала в Стамбул повидать Хасана.

– Не расстраивайтесь, – попыталась успокоить Трейси Нарсэл. – Я не всегда делаю то, что хотят мужчины. Ататюрк подарил турецким женщинам возможность быть независимыми, и я пользуюсь этой возможностью.

Трейси очень сомневалась в этом. Скорее всего Нарсэл только мечтала о независимости, была независимой только в своем воображении. На самом деле она была готова выполнить любое распоряжение брата, и он пользовался ее врожденной покорностью чаще, чем она это осознавала.

– Но как же все-таки быть с Ахметом? – настаивала Трейси. – Вам не кажется?..

– Не беспокойтесь, – успокаивающе прервала ее Нарсэл. – Ахмет-эффенди сам сильно недолюбливает Майлса, поэтому не в его интересах раскрывать вашу тайну. Все сейчас будут молча ждать… что вы предпримете. За исключением, возможно, Мюрата.

Трейси представила себе это тягостное ожидание, в то время как все все знают, и картина не очень обрадовала ее. Они дошли до киоска, и Нарсэл отправилась в лабораторию продолжать колдовать над духами. Трейси поднялась в кабинет Майлса, встревоженная мыслями о том, что почти все время, пока она находится в Стамбуле, люди, которым она доверяла меньше всего, знали, что она сестра Анабель. Перед смертью Анабель, должно быть, на самом деле была сама не своя, раз открыла свою тайну.

Тот факт, что Майлс еще не знал, кто она, успокаивал слабо. Это означало всего лишь то, что она не может тянуть бесконечно с решительным разговором, потому что кто-нибудь мог ее опередить. И все же она не может прямо сейчас рассказать ему, что Анабель была ее сестрой. Этот разговор необходимо немного отложить, чтобы он не отправил ее домой в тот самый момент, когда она только начала хоть немного разбираться в отношениях, царящих в этом доме.

Сейчас ее дальнейшая судьба находилась в руках Мюрата Эрима. Как же трудно смотреть в лицо человеку, которого она и так уже достаточно сильно разозлила своим обманом, да еще просить у него об услуге. Трейси печально думала, что впереди ее не ждет ничего хорошего.

9

Майлс уже не рисовал, а сидел за столом, что-то читал и делал пометки карандашом. Едва удостоив Трейси взглядом, он не стал расспрашивать ее о причинах столь долгого отсутствия.

Трейси была рада потихоньку вернуться к работе, не привлекая его внимания. Она до сих пор не могла прийти в себя после разговора с Нарсэл, с удивлением обнаружив, что больше всего ее царапнули слова Нарсэл о том, что и ее не миновали чары Майлса Рэдберна.

Это, конечно, было смешно. Трейси редко верила Анабель, когда та ругала мужа, и поэтому с самого начала постаралась относиться к нему беспристрастно. Но несмотря на это, с первой же минуты знакомства между ними возникла неприязнь. Особенно неприятно Трейси было узнать об истинных чувствах, которые он питал к ее сестре. Сегодня Рэдберн несколько раз удивил ее и оставил в абсолютной растерянности, но это еще не означало, что она могла попасть под его обаяние, как Анабель в первые дни замужества, прежде чем ее постигло разочарование.

Сейчас Трейси гораздо больше волновала другая проблема: как объяснить причину своего приезда, скрыв при этом, что она сестра Анабель? Пребывая в уверенности, что никто не знал и не знает о ее существовании, она очень удобно устроилась в нише, из которой теперь не знала, как выбраться.

– Если вы и дальше собираетесь сидеть под столом в этой неудобной позе, – нарушил молчание Майлс Рэдберн, – прошу вас, по крайней мере, перестать так жалобно вздыхать. Я не могу думать из-за ваших вздохов. Если хотите, найдем вам стул. Может, это поможет.

Трейси не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Роль, которую она играла в этом доме, была сыграна, маска сорвана, и пусть он еще не знает об этом, но именно от него может исходить самая большая опасность для нее.

Майлс вышел в салон, взял круглый стол, покрытый бархатной скатертью, и внес его в кабинет. Трейси выбрала самый твердый из четырех стульев и последовала за ним. Он поставил стол на пустое место с выражением сердитого нетерпения на лице, а Трейси придвинула стул. Собрав побольше бумаг и рисунков из-под длинного стола, девушка села спиной к Майлсу и принялась за работу. Она изо всех сил старалась дышать не слишком громко и заставляла себя думать только о турецких мозаиках.

Так они проработали в абсолютном молчании несколько часов. Наконец Майлс Рэдберн отложил в сторону книгу и начал что-то быстро писать. В шестом часу он собрал несколько исписанных листков бумаги и принес их Трейси.

– Надеюсь, вы умеете печатать? – осведомился художник. – В этом случае вам удастся доказать свою полезность и перепечатать для меня это, когда у вас будет время. Там в углу стоит пишущая машинка… с английским шрифтом. Должен признаться: вы вызвали у меня чувство вины в отношении текстовой части рукописи. Если вы собираетесь по-настоящему обосноваться во «Взгляде», вам нужно доказать, что здесь вы проводили время не зря.

Трейси была несказанно удивлена.

– Я перепечатаю их прямо сейчас, – кивнула она и всмотрелась в его почерк, чтобы быть уверенной, что разберет его. Извилистый почерк Майлса Рэдберна был, впрочем, ей знаком. Она вспомнила, что уже видела его тогда, в гостинице.