Марина Эльденберт - Хроники Бастарда: Ив. Страница 39

Древний город, который отец хотел подарить миру, остался безвестным. Оттуда вывезли все, что могло быть полезным, а его сравняли с землей.

Я сменила имя и переехала в другую страну, но не смогла избавиться от любви, что жила во мне. Любви, которой ты меня научил. Я начала новую жизнь, встретила человека, который стал моим мужем. Только благодаря тебе я смогла обрести счастье и позволила себе жизнь, в которой раньше себя просто не представляла. Я посвятила себя мужу и детям, и нисколько об этом не жалею.

Перед смертью Тома рассказал, как все случилось на самом деле. Признался в том, что схватил и помешал забрать меня из лагеря. Я проклинала себя за то, что поверила и смирилась, но сейчас понимаю, что это была банальная трусость. Мне проще было поверить в твое предательство, чем снова оказаться рядом с тобой после того, как я увидела, на что способны измененные.

В минуту слабости я наняла детективов, и они отыскали тебя. Я хотела увидеться с тобой, поговорить и попросить прощения за то, что не сделала этого раньше. Но с фотографий на меня смотрел молодой мужчина, который не постарел ни на год. Вечная молодость — дар, который обошел меня стороной. Я уже была старухой, которая не могла соперничать с красавицами в твоих объятиях. Ты бы посмеялся надо мной либо пожалел. Я поняла, что не выдержу разочарования в твоих глазах, и отказалась от своей затеи.

Я хотела прожить с тобой вечность, а провела короткую жизнь без тебя. Но пусть на краткий миг, я была счастлива, и это многому меня научило. Я никогда не забуду пасмурный, но теплый весенний день в Женвилье и звездное небо Крита, твои крепкие объятия и нежную улыбку. Я люблю тебя, Риган Хэйс-Эванс. И всегда буду любить.

PS.: Это письмо тебе передаст моя любимая внучка Аннабель. Она — единственный человек, которому я доверила свое прошлое. Я знаю, ты не причинишь ей зла в память обо мне.

Искренне твоя Ив.

Он перечитал письмо несколько раз, чтобы удостовериться в том, что не сошел с ума, пропустить сквозь себя. Прошлое остается в прошлом, пусть даже оно всеми силами цепляется за остатки воспоминаний, пытаясь выбраться на поверхность. Риган не пытался понять Ив, потому что не хотел искать оправданий её поступку. Все уже произошло, так к чему бередить старые раны. Она приняла решение провести свою жизнь без него, и это её право.

Риган достал из-под рубашки цепочку с амулетом, с которым не расставался шестьдесят два года, сдернул его одним рывком. Сейчас металл, который снаружи не мог причинить вреда снаружи, будто обрел ещё одно мерзкое свойство и обжигал кожу. Риган даже коснулся пальцами груди, чтобы удостовериться, что не осталось ожога.

Он разомкнул зажимы и протянул Аннабель цепочку и часть древней безделушки, которую носила Ив.

— Это принадлежало твоей бабушке. Думаю, она хотела бы, чтобы дед вернул его. Пусть всегда будет при тебе.

Аннабель покорно кивнула, принимая подарок из его рук, и в это же мгновение морок спал. Взгляд её стал осмысленным, она заозиралась по сторонам, будто пытаясь понять, почему так медлила, и что с ней произошло.

— Спасибо, — неуверенно произнесла она, — так я пойду?..

Риган пожал плечами, и Аннабель поспешно поднялась, подхватила сумку и выскользнула за дверь. Эту встречу она будет вспоминать ещё долго, и вряд ли когда-нибудь сунется в предместья Эванс-Холла.

— Счет, пожалуйста, — попросил Риган у подошедшего официанта, — и ручку с листом бумаги.

Тот принес все практически сразу, и спустя пару минут Риган уже писал следующие строки: «Мой дражайше обожаемый братец! Посылаю тебе сей бесценный дар, дабы в твоем лице он обрел верного и преданного хозяина. Ежели найдешь особь человеческого рода, достойную защиты от тварей, подобных нам, осчастливь её этой фиговиной, и будет всем хорошо. За сим остаюсь собой: засранцем, гадом, нужное допиши сам. Риган».

Вложив вторую часть амулета в конверт, в котором было письмо от Ив, Риган запечатал его и написал адрес квартиры в Лондоне, где братец появлялся достаточно часто. Завтра нужно будет отправить посылку курьером.

Он ещё долго бродил по улицам Ньюкасла, прежде чем оказался в баре на окраине, где заказал бутылку виски и вазочку со льдом, бокал шел в комплекте. Анестетики по высшему разряду. В себя Риган пришел только когда опустела бутылка, и заказал вторую. В существовании измененного есть и свои минусы: например, быстро надраться не получится. Движняк за барной стойкой, случайные посетители — все это слилось в единое мельтешение, на которое Риган не обращал внимания. К счастью, прошло не десять лет и даже не двадцать. Он не был уверен, что так просто пережил бы её смерть дважды, случись это в тридцатых-сороковых.

Какое значение имеет время? Измененные, люди, все проходит и уходит. Даже у Дариана есть свой срок, который пока ещё не назван. Вечна только человеческая глупость. Усмехнувшись собственным мыслям, в которых за цинизмом тщетно пытался спрятаться от неплохо завуалированной боли, он снова попросил добавки.

Прикончив третью бутылку, Риган расплатился, а четвертую забрал с собой. Он бродил долго, до рассвета сидел на ступенях набережной, у воды: поочередно то пьянея от дикой дозы алкоголя, бродящего в крови, то трезвея от холода и собственных воспоминаний. Потом поднялся и побрел в сторону кафе, где оставил свой автомобиль, где вчера сидел с её внучкой.

Очередной день в Ньюкасле обещал быть пасмурным. Тучи, нависшие над городом, наверняка растянулись на много миль. Дождь без устали поливал хмурых людей, спешащих на службу, автомобили, дома, скамейки и деревья. Приметив состояние Ригана, к нему шагнул было хмурый, простуженный полисмен, но встретив его взгляд, забыл о нем и направился в другую сторону.

— Я тоже был, — ответил Риган в пустоту. Её запах снова был с ним, в кармане его куртки, и это вновь было больно. Помолчав, он добавил. — Счастлив.

На сиденье собственного автомобиля Риган рухнул. Не потому что был мертвецки пьян, хотя, будь он человеком — а сейчас именно этого ему и хотелось, давно валялся бы в какой-нибудь сточной канаве. В реальности в луже собственной блевотины, во сне в сладком мире грез. Он чувствовал себя чертовски усталым, выжатым морально и физически.

Несмотря на донельзя мерзкое утро, жизнь продолжалась. Риган смотрел на женщину, спешившую по своим делам, на толстяка с собакой, тянувшего пса за собой с такой силой, что тому не то что сходить по делам, выжить бы удалось, на мамашу с ребенком, который канючил, на двух высоких джентльменов, один из которых тщетно поднимал ворот своего хлипкого плаща. Порывы ветра швыряли в лицо людям холодные дождевые капли, заставляя торопиться, подгоняя. Куда и зачем? Свои фантомные цели они видят в особом свете. Именно это заставляет их просыпаться по утрам, двигаться, спешить. Жить.