Лайза Джексон - Завтра утром Страница 4

Да, ему определенно было чем заняться. Но когда он окинул взглядом кладбище, последний приют жителей Саванны, умерших двести пятьдесят лет назад, где, по слухам, обитали привидения, его посетило неприятное ощущение, что автор письма еще даст о себе знать. Раз, два, три, первых убери. Их крики слушай, молись за их души.

Черт возьми, что это значит?

Несомненно, он скоро это выяснит.

— Я его видел, — возбужденно повторял Билли Дин Делакруа, и прыщи на его мальчишеском лице еще ярче покраснели от холодного ветра. В свои пятнадцать он был настоящим сорвиголовой. — Тот старый олень пробежал через холм. Но он далеко не удерет. Я его задел, точно, он скоро упадет. Я видел, как его белый хвост сверкал. Побежали, Прес! — Билли Дин помчался, проламываясь через кусты с легкостью чемпиона по бегу; неуклюжий длинноухий пес еле поспевал за ним.

Прескотт Джонс, дальний родственник Билли, старше его на шесть месяцев и тяжелее на пятьдесят-шестьдесят фунтов, старался не отставать. Дикий виноград цеплялся за его старые джинсы и рвал ткань, ветки хлестали по лицу, грозясь сбить очки, когда он бросился по свежему кровавому следу оленя, тянувшемуся по берегу Медвежьего ручья. Енот посмотрел на него из-за своей черной маски и вперевалку поспешил в заросли папоротника. В небе медленно кружил ястреб.

К тому времени, как Прескотт достиг гребня холма, он задыхался и потел в своей охотничьей куртке и старой отцовской фуфайке. Билли Дина, с головы до ног одетого в камуфляж, нигде не было видно, как и его уродливого рыжего пса.

— Сукин сын, — пробормотал Прескотт, переводя дыхание. Иногда Билли Дин просто козел — вперед убегает и все такое. Интересно, он серьезно ранил оленя или только задел и теперь они будут гнаться за этой сволочью много миль?

Прескотт увидел красные пятна на сухой траве рядом со следом — значит, действительно олень ранен тяжело. Это хорошо. Хватит с него плутания в глуши. Честно говоря, Прескотту нравилось в охоте все, кроме преследования зверя. Нет, он любил подстрелить белку, оленя или лису, а кто не любит? Он даже представлял себе, как убьет медведя или аллигатора и отдаст набить их чучела, но все-таки охота — это труд, а он больше любил пиво, сигары и шуточки, которые охоте сопутствуют. Он любил сидеть у костра и сочинять истории про всяких потаскушек, каждый раз все смелее. Охота сама по себе — беготня, ранения, потроха, доставка трофеев домой — все-таки причиняла кому-то боль.

— Эй, там! Прес! Давай скорее! Сразу за гребнем… Что за черт? — Голос Билли доносился откуда-то снизу, из глубокой тени. Прескотт пошел на звук, заметил еще несколько капель свежей крови на примятой траве и скрученных листьях. Пройдя мимо высоких сосен и низкого дуба, он спустился вниз. Тропа шла по скале, вдоль пропасти, и была довольно крутой, так что он пару раз поскользнулся в своих охотничьих ботинках. Сердце выпрыгивало из груди. Держа потной рукой отцовскую винтовку, Прескотт испугался, что может упасть со скалы. Но всю дорогу он видел кровавый след. Что ж, может, Билли и не врал. Пусть он известный выдумщик, это не обязательно значит, что он опять толком не попал в белохвостого оленя.

Прескотт продрался сквозь молодую поросль и вышел на пятачок, покрытый увядшей травой, тенистую полянку в этом темном ущелье. Окруженная высокими деревьями, она почти не видела солнца.

Билли Дин стоял рядом с обугленным деревом, поваленным молнией. Перед бревном и Билли Дином виднелась какая-то большая куча. Сначала Прескотт решил, что это мертвый олень, но, подойдя ближе, он увидел, что ошибался, и еще как. Билли Дин нервно скреб щеку, вперившись взглядом в кучу грязи и камней, которая составляла семь-восемь футов в длину и фут-два в ширину. Старый пес отца Билли выл и бегал вокруг этой неестественно аккуратной груды.

— Что это? Что тут у тебя? — спросил Прескотт и заметил, что рыжий пес поднял нос по ветру.

— Это могила.

— Что ты сказал?

— Могила, парень, сам посмотри. И довольно большая, человек поместится.

— Не может быть…

Когда Прескотт, тяжело дыша, подошел поближе, он увидел, что Билли Дин прав.

Пес заскулил, шерсть встала дыбом.

Прескотту это не понравилось. Могила — здесь, в лесу, у Кроваdой горы? Нет, ему совсем это не нравилось.

— Как думаешь, что нам делать?

— Не знаю.

— Раскопать ее?

— Может быть. — Билли ковырнул прикладом ружья мягкую землю. За это отец спустил бы с него шкуру живьем — конечно, если поймал бы.

Собака вела себя странно. Дергалась. Скулила, озиралась по сторонам.

— Вот черт. — Что?

Билли Дин наклонился.

— Тут что-то есть. Кольцо… да, черт, это обручальное кольцо. — Он подобрал кольцо с несколькими камнями. Вытер его о штаны, и бриллиант, довольно крупный, засиял в скудном свете. Мелкие красные камни светились более тускло. Между тем старый пес продолжал нервно скулить. — Господи, посмотри, какой он большой. Должен чего-то да стоить. — Прищурившись, Билли изучил внутреннюю сторону кольца. — Тут что-то выгравировано. Вот послушай: Барбаре. С любовью навсегда. И дальше число.

— Чье оно?

— Ну, какой-то Барбары.

— Блин, да это я понял. — Иногда Билли Дин такой тупой! Он, может, и бегает, как газель, но Прескотт считал что друг не умнее какого-нибудь пса-полукровки со двора его отца. — Какой Барбары? И почему оно здесь?

— Откуда я знаю? Впрочем, это плохо. С надписью за него много не дадут.

— И что? Даже не думай его красть. — Но Прескотт хорошо знал, что Билли Дин вороват. Не то чтобы испорчен, просто беден и хочет что-то иметь. Собака глухо заворчала. Наклонила голову. Прескотт увидел, как рыжеватые шерстинки встают дыбом.

— Я ничего не краду. Я просто нашел его, и все. — Билли спрятал кольцо в карман и, прежде чем Прескотт успел что-то сказать, издал победный вопль: — Гляди-ка туда! Только попробуй сказать, что мне сегодня не везет. Олень! Черт возьми! Гляди на него. Он уже подыхает!

И в самом деле, олень упал и теперь испускал дух за парой сучковатых дубов. Билли Дин ткнул его, чтобы убедиться, что он действительно мертв, и уже с довольным видом доставал нож, но Прескотт не торопился на помощь. Он чувствовал, как что-то ледяное, словно моча дьявола, ползло по всему позвоночнику от головы до копчика, и завывающий ветер, хлеставший по лицу, здесь ни при чем.

Нет, это было что-то другое.

Что-то, похожее на чувство опасности.

Прескотт обернулся и сощурил глаза за грязными стеклами очков.

Кто-то следит за ними?

Злые глаза смотрят сквозь листву у забытой старой дороги?

Почему этот чертов пес пялится на темные заросли? Во рту пересохло. Прескотту внезапно захотелось отлить. Беда.