Кэтрин Куксон - Возвращение к жизни Страница 4

— Осторожно! Будь умницей, спускайся потихоньку.

Если бы она знала, как меня одолевало страстное желание нажать на газ и смести этого надменного мужлана с дороги!

На какое-то время черный автомобиль скрылся за очередным поворотом, и, когда мы его увидели снова, он был неподвижен. Сверху были видны еще две автомашины, стоявшие ниже. Владелец «ровера» бежал к ним и выкрикивал какие-то распоряжения. Звук его голоса долетал и до меня, но я не обращала на него внимания, потому что пристально смотрела через лобовое стекло на невесту, а она разглядывала меня с переднего сиденья «ровера».

Меня раздражала неуместная восторженность тети Мэгги, ее восклицания: «Надо же, а она красивая! Как жаль, что именно с ней случилась вся эта неразбериха»!

Подтянув ручной тормоз, я собралась выйти из машины. Тетя Мэгги взяла меня за руку и встревожено попросила:

— Не надо, Пру.

Я мягко высвободила руку и оказалась на дороге. Тетя старалась урезонить меня:

— Не делай этого, дорогая!

Невзирая на мольбы почтенной прозорливицы, я приблизилась к окну «ровера», из которого на меня смотрело милое лицо девушки. Я не представляла, с чего начать разговор и что вообще толкнуло меня на этот неосознанный шаг; но я удивила саму себя, когда вдруг принесла извинения ни в чем не повинной невесте и сказала:

— Мне жаль, что все это случилось.

— Ну что вы, не расстраивайтесь, все будет хорошо!

Счастливая улыбка девушки причиняла мне боль. Ее доброжелательность почему-то задела мое самолюбие. Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы она, как и ее спутник, пришла в ярость. Невеста обезоруживала своей трогательной, детской доверчивостью.

— Джимми будет терпеливо ждать. Он уже ждет несколько лет. Не расстраивайтесь. Задержка — это не ваша вина. Я всегда говорила, что у подъема следовало поставить предупреждающий знак.

— Нам посоветовали ехать по этой дороге.

— Посоветовали? — удивилась она. — Кто же это сделал?

— Какой-то пожилой джентльмен в деревне.

— Интересно, кто бы это мог быть?

Я была поражена великодушием девушки. Она ехала на собственную свадьбу, а ее юное симпатичное лицо исказилось от негодования: кто же мог посоветовать мне ехать им навстречу?

Увидев, что водитель «ровера» бежит по колее вверх, я еще раз извинилась:

— Мне очень жаль, — и поспешила к своей машине. Я не успела взяться за руль, как надо мной опять появилось огромное лицо, и я услышала властный низкий голос:

— В полумиле вниз по дороге есть что-то наподобие площадки для разъезда. Она на боковом склоне. Посмотрим, как вы справитесь с этой вообще-то простой задачей.

«Ровер» опять двигался назад, но уже не столь быстро: его ограничивала черепашья скорость спускающихся перед ним машин. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы достигли так называемой площадки. То, что это была она, я смогла определить только по выразительной жестикуляции водителя «ровера».

— Ты не сможешь туда подняться, — заволновалась тетя Мэгги. — Мы неминуемо перевернемся.

Я остановила машину. И правда, уклон был слишком крут. По крайней мере, для моего легкого автомобильчика. Машина типа стоявшего передо мной старого «ровера» могла легко подняться и свободно удержаться на этом чертовом склоне.

Я живо представила себе, как мы переворачиваемся и стремительно летим вниз. Высунувшись в окно, я крикнула самовлюбленному «Дэви» — так назвала его девушка:

— Слишком круто!

Из великолепного «ровера» раздался знакомый голос:

— Туда можно заехать. Оставайтесь на месте, я сейчас покажу, как это делается, мисс!

Я следила, как «ровер» взобрался на склон и словно завис в воздухе.

— Ты никогда не сможешь осуществить такой головокружительный кульбит. Даже не пытайся! — запротестовала тетя Мэгги.

— Я не позволю, чтобы этот большеголовый циклоп взял надо мной верх!

Меня охватил азарт. Как только черный «ровер» спустился на дорогу, я включила первую передачу и медленно, очень медленно взобралась на подъем.

— О боже! Мы перевернемся! Мы точно перевернемся!

— Тетя Мэгги, умоляю, помолчите.

К моему удивлению, тетушка умолкла. Когда из-за резкого наклона машины она схватилась за ручку, чтобы удержать равновесие, я приказала:

— Не двигайтесь.

В ответ раздался глубокий вздох, растворившийся в реве автомобилей, проезжавших друг за другом мимо нас на полной скорости. Вскоре мы остались одни на шоссе.

Только сейчас я обнаружила: дорога здесь не защищена деревьями, и мы стоим под палящим солнцем. Чуть-чуть отпустив тормоз, я осторожно съехала со склона на дорогу.

— Слава богу!

Хотя тетя Мэгги повторяет выражение «слава богу!» по нескольку раз за день, оно всегда приходится к месту. Всегда! Сейчас эти святые слова повторила бы и я.

— Девочка моя, ты все исполнила прекрасно. По-моему, никто другой не смог бы удержаться на этом дьявольском склоне и не перевернуться. Говорят, что любой урок идет на пользу, но без этого я бы вполне обошлась. А что ты скажешь, моя умница?

— Я лучше бы сказала этому самонадеянному мужлану все, что о нем думаю.

Хотя я никогда сознательно не хотела обидеть кого-нибудь словом или поступком, но, по-видимому, у меня не хватало самообладания. Это была одна из причин, почему я убежала от людей. Я знала, что еще не готова для жизни в современном обществе. В обществе, в котором нельзя говорить искренне, где опасно высказывать сокровенные потаенные мысли, не подвергнув их жестокой самоцензуре из-за боязни смутить или ранить душу ближнего. Да, я была чужой в мире изысканной сладкой лжи; а мне хотелось говорить только правду, какой бы горькой она ни была. Люди, добивающиеся истины, вроде меня, становятся неудобными для окружающих, которые исповедуют страусиную модель поведения.

Доктора уверяли меня, что состояние внутреннего мятежа вполне естественно для впечатлительной тонкой натуры. Большую часть детства и юности я страдала из-за лжи. Я была воспитана во лжи; до сих пор слышу голос матери: «Скажи папочке, что я пошла к Хью». Мне было восемь лет, когда я узнала, что Хью — это мужчина. Мне было двенадцать, когда мне стало известно, что отец ездил на континент не только по делам, но и для услаждения плоти. И, тем не менее, супруги продолжали вести себя как добропорядочная семейная пара.

Я не могу поверить, что мне едва исполнилось четырнадцать, когда закончился этот фарс, в который втянули и ребенка, изображая благополучную семью. Когда я говорю «фарс закончился», то имею в виду лишь себя, а не моих родителей.