НеКлон - Anne Dar Страница 4

– Жаль, – на выдохе отозвался 11112. – Если бы речь шла, к примеру, о почке, можно было бы оттянуть уход.

– Ничего страшного, – на сей раз более спокойно пожала плечами 11134. – Почки тоже не пропадут. Их заморозят. Как и все остальные органы. Сам ведь знаешь, что всё будет не зря и ничто не будет впустую.

– Значит, на небосводе не появятся красных фонариков в честь тебя.

– И хорошо. Синий цвет мне нравится больше.

Я перестала слушать их болтовню.

Я старше 11134 всего лишь на полгода. У меня до сих пор не было ни одного изъятия. Многие клоны в гораздо более раннем возрасте не только проходят изъятия и переходные состояния, но и уходят. Самым старшим клонам, всё ещё не ушедшим, сейчас двадцать пять лет, но ни один из них не избежал хотя бы одного изъятия. Сейчас в Миррор много клонов, переживших изъятия и при этом не вошедших в переходную стадию, а значит, оттянувших свой уход. Только перед нами стояла группа младших клонов, среди которых была одноглазая девочка и девочка без волос на левой части головы, беспалый мальчик и онемевший мальчик. Всем им не больше десяти лет от прихода и каждый из них уже что-то отдал своим оригиналам: глазное яблоко, луковицы волос, пальцы и голосовые связки. Чем старше возраст клона, тем выше процент изъятий, но изъятия в совсем юном возрасте отнюдь не редкость. Я вполне могу оказаться самой старшей из тех, кому до сих пор не случилось пережить ни одного изъятия.

Научившись создавать клонов, люди получили уникальную возможность излечивать самые сложные заболевания в истории существования человечества и таким образом спасать себя или своих близких от того, с чем их классическая медицина до сих пор не справлялась. Истории о том, что порой клонов разбирают для разных доноров внутри одной семьи, по причине щедрости оригинала или по причине его преждевременной кончины, в Миррор не являются чем-то новым и тем более необычным. Но хотя такое бывает, оригиналы, работающие в Миррор, предпочитают не толковать на такие темы, а потому порой создаётся впечатление, будто все толки о том, что наши органы действительно могут быть трансплантированы в разных оригиналов – это всего лишь страшилки на ночь, которые мы сами себе выдумываем, ночами втайне от наставников прячась под кроватями с фонариками у лиц, чтобы очередная выдуманная нашими умами – или не нашими? – история звучала как можно более убедительно, а значит, страшно.

До сих пор здоровье у моего оригинала и у его родственников, очевидно, не давало сбоев. Надеюсь, что так будет продолжаться как можно дольше. Всю свою осознанную жизнь только на это и надеюсь. И, может быть, ещё на кое-что. О чём не стоит говорить вслух. Как не стоит об этом и слишком громко думать. Разве что только по ночам, когда мыслительные процессы окружающих тебя клонов дремлют, а мыслительные процессы оригиналов, способных до тебя дотянуться, заняты только собой.

11134 подожгла фитиль моего фонарика и фитиль фонарика 11112, и отошла в сторону, чтобы поделиться огнём с младшими клонами. Я выпустила свой фонарик одной из первых – никогда не любила подолгу удерживать его, а затем наблюдать за его же полётом. 11112 немного помедлил, прежде чем отпустил свой. Он всегда немного медлил. Возможно дело было в том, что он был философского склада ума. Он или всё же оригинал, от которого он произошёл?

– Знаешь, если вдруг мой уход случится раньше твоего, не запускай в небо фонарик, сожги его случайно, – наконец отпустив белый фонарик с начертанной на нем цифрой 20020, не глядя на меня, произнёс мой друг. Я приподняла свои брови в удивлении и, взглянув на собеседника, запечатлела серьезное выражение его лица.

– Так нельзя, и ты это знаешь. И потом, ты ведь не бунтарь.

– Зато ты бунтарка.

Случайно испорченный бумажный фонарик – чуть ли не единственное, за что в Миррор для клонов не предусмотрено взыскание. На бракованные или нарочно испорченные фонарики (второе случается крайне редко) наставники Миррор не обращают своего внимания и вместо поломанного фонарика другой не выдают.

– Обещаю, – наконец отозвалась я, осознанно сдвинув брови. – И ты обещай, что сделаешь то же самое, если мой уход произойдёт раньше твоего.

– Да ну.

Меня удивило его неверие в такую вероятность и даже едва не подбодрило. Не потому, что я могу уйти позже, конечно нет. А потому, что, может быть, он на один короткий миг предположил, что я могу – могу? – не уходить по желанию оригинала.

– Твой оригинал ещё ни разу не делал запрос на изъятие, в то время как мне уже изъяли вену из ноги. Помяни моё слово: ты уйдёшь позже всех и не будет в честь твоего ухода запущено ни одного фонарика, потому как запускать будет некому.

– Снова ты о своей вере в то, что приходы клонов прекратятся? Я скорее поверю в то, что мы с тобой сможем, конечно если достаточно сильно того захотим, существовать за пределами Миррор, нежели в то, что нам подобных не станет. И не смотри на меня так. Если ты не боишься говорить слова о конце клонов, тогда почему я должна бояться говорить о начале хотя бы для двух из них?

– Ты ничего не боишься. В этом твоя проблема.

– Да нет, боюсь.

– Это, – 11112 окинул рукой пылающий от огней запущенных фонариков небосвод, – предназначение всех клонов. Приход – переход – уход. Нечего бояться того, ради чего ты здесь. А ты только этого и боишься. И больше ничего.

– Я не боюсь ничего из того, что моё. Это, – я взмахнула рукой в сторону мерцающих огней, – не моё.

– Тогда что твоё?

– Не знаю я. Но это не значит, что за меня дозволительно решать. Мне просто не дают узнать. Как и тебе. Но разве можно считать это поводом для того, чтобы не предпринимать попыток?

– Остановись.

– И не подумаю.

– Ну и характер. Интересно было бы узнать, кем является твой оригинал.

– Совсем нет.

– Знаешь, ты, наверное, единственная, кому неинтересен свой оригинал.

– Знаю.

– Снова тебе стоять коленями на гречихе за свободу полёта собственных мыслей.

– Даже не сомневаюсь в этом.

– Не боишься. В этом твоя проблема.

Ничего не ответив на это, я сосредоточенным взглядом посмотрела на профиль собеседника, глядящего на подожженное нашими действиями небо. Он вменял мне бесстрашие перед тем, чего я никак не могла заставить себя бояться, и