Татьяна Устинова - Олигарх с Большой Медведицы Страница 40

К счастью, мать ничего не заметила, постояла, еще оглянулась и вернулась в кабинет, но дверь и на этот раз до конца не закрыла, и Александра, выждав несколько секунд, прокралась обратно, присела и затолкала листочек в папку.

– Мы не можем выставлять подделку, Вера. И все это понимают, не только мы с тобой. Как только станет ясно, что мы интересуемся коллекцией, они ни за что нам ее не отдадут. По крайней мере, я, – на слове «я» Фиона сделала особое ударение, – ни за что не отдала бы.

– Выкрасть? – помолчав, предложила мать.

– Это безумие, – быстро отозвалась Фиона. Быстрота показалась Александре фальшивой. – Надеюсь, ты понимаешь, Вера, что это безумие? – Конечно, Фиона Ксаверьевна. Александра думала.

Значит, коллекция подлинная! Ах, черт побери! Две полоумные старухи упустили такое богатство, которое даже Фионе не могло присниться в самых соблазнительных снах!

Они упустили его и теперь не знают, как вернуть. Александра облизала сухие губы. Она думала так быстро, что, казалось, мысли мельтешат перед глазами.

Пока они будут соображать, она все сделает сама. Она вернет коллекцию и решит все свои проблемы.

И тогда она станет богатой женщиной и заживет так, как хочется, и никто не посмеет ей помешать – наконец-то, наконец-то ее час пробил!..

Она придумала план, просто безупречный, но он оказался совершенно невыполнимым – коллекции не оказалось там, где ей надлежало быть!..

Она соблазнила Вадима, и легко и просто все выяснила у него в постели. Почему-то после любовных утех Вадим сразу раскисал, переставал соображать, как будто разума лишался. Или в самом деле лишался?..

Проку никакого не вышло, а вышла некоторым образом безобразная сцена, потому что нынешняя Вадимова пассия застала их в постели, и, вытаращив глаза, бегала за почти голым Вадимом по студии, и размахивала своей сумочкой. Время от времени сумочка шлепала того по спине, получался звонкий, смачный звук. Александра торопливо одевалась за ширмочкой, но то и дело выглядывала – из любопытства.

Выглядывала и прыскала со смеху, и тянула вверх «молнию» на джинсах, переступала ногами, застегивая рукава безупречной рубашки.

Вадим бегал, пассия носилась за ним. Шапка-ушанка съезжала ей на нос, она задирала ее воинственным движением, мелькали зеленые синтетические брючки и развевалось бежевое пальтецо из болоньи. Пассия явно была из другого социального слоя, может, поэтому и лупила Вадима сумочкой по голой спине, вместо того чтобы с достоинством удалиться восвояси, застав любимого в «неподобающем» положении.

«Да, – весело встряхивая волосами, думала Александра, – ты попал, мой хороший. Добаловался».

Такая не выпустит. Такая в следующий раз придет на сеновал с кузнецом. Обещал? Женись! Где тут у нас батюшка с образом – благословлять? Вот он, батюшка, как нарочно, тут оказался. Теперь не отвертишься!

Александра быстро обувалась и думала сладкие мысли.

Фиона будет счастлива. Просто до слез. Невестка номер два – та, что бегает сейчас по студии за ее воющим и прикрывающим голову руками сыночком, – все поставит на свои места. В галерее станет варить борщ, а в Фионином кабинете сушить пеленки новорожденного малютки. Малютка будет пускать струйку на раритетный персидский ковер и отламывать головы статуэткам.

А не хотите – брата позову. Или отца. Или отца с братом. Они у меня оба в городе Владимире проживают. Брат таксист, а папка хоть и на пенсии, но быка за задние ноги легко останавливает!..

Будущая невестка сорвала наконец свою концептуальную шапку – волосы оказались неопределенной длины и приплюснуты на макушке. Стилист Леша, томный, ухоженный, «голубой» аж до синевы, очень популярный в Москве и ее окрестностях, типа Чигасова или Переделкина, некоторое время назад доходчиво объяснил Александре, что женские волосы могут быть или короткими, или длинными. Не бывает никаких волос «средней длины», это выдумки толстых парикмахерш из тех салонов, где за стрижку берут двести рублей, а не долларов.

У «этой» волосы были именно средней длины и болтались вокруг среднего лица, в данный момент красного и искаженного гневом. Да. Угораздило мальчика. Беда просто.

Александра подхватила сумочку, шубку и вышла из студии. Больше парочка ее не интересовала.

Следовало придумать новый план, потому что болван-Вадик не нашел ничего лучшего, чем отдать коллекцию.

Те идиотки не знали, что она подлинная, и выпустили ее из рук, а этот идиот отдал сокровище просто так – из высоких чувств, которые, видимо, лишали его остатков соображения.

Александре нужно спешить, потому что Фиона и мать тоже знали о том, что коллекция подлинная и – девушка прекрасно это понимала – играют они только на время. Кто вперед. Фиона, мать или она, Александра. Только о том, что Александра тоже в игре, они, слава богу, не догадываются!

Время ее очень поджимало. По ночам ей снились деньги – курганы и горные вершины разноцветных, веселых бумажек, которые гарантировали ей свободу. В том, что именно деньги и только деньги могут дать ее, вожделенную, сладкую, горячо желанную, пахнущую Парижем, шиншилловым мехом и дорогими духами, Александра нисколько не сомневалась.

Нужно только протянуть руку, пошевелить ею, и рука утонула бы в кургане, и пальцы нащупали бы прохладную шелестящую бумажную свежесть – и взять! Но все что-то срывалось, шло наперекосяк, и в конце концов Александра сильно занервничала, потому что у нее не было пути назад.

Ей нужен партнер, который ничего не заподозрил бы и ни о чем не догадался!

Сначала она выбрала себе в партнеры Светку, с которой когда-то училась в школе, – та была самым удобным объектом, потому что могла подобраться к коллекции очень близко. Но для того, чтобы Светка подобралась, Александре пришлось все ей рассказать – и про саму коллекцию тоже!..

Все почти удалось, но Светка в последнюю минуту повела себя как-то странно, и с ней случилось… то, что случилось. О том, что именно произошло, Александра старалась не думать.

Она и на похоронах старательно отворачивалась от гроба со Светкой внутри. От ее каменного, странного лица с застывшей гримасой – почему ее хоронят в открытом гробу с этой ужасной гримасой на лице?!

Александре было дико, что Светку оставили на кладбище одну, среди унылых деревьев, крестов и камней, в холодной земле и узком ящике, в котором так неудобно лежать, – ни повернуться, ни вытянуться, – в нелепом нарядном платье, которого Александра никогда не видела на ней при жизни. Никогда и никто не заберет Светку вместе с ее дурацким платьем домой, где тепло и горит желтый веселый свет, где есть диван и чашка горячего чая, и телевизор бормочет веселое, и стучит подъездная дверь, и лает соседская собака Шайтан. Потом Александра как будто вспомнила. Ах да.