Ингрид Юхансен - Фьорды. Ледяное сердце Страница 43

– И ты отправил?

– Да, отправил. Больше заказчик со мной не связывался.

От этой истории веяло какой-то постановочностью, как от «приватной вечеринки» мадам Дюваль, за которой я наблюдала, только искусственность эта была еще более холодной и страшной. Так иногда бывает на сильном оперном спектакле, когда прекрасная музыка вдруг пугает до дрожи, гораздо сильнее самого реалистического боди-хоррора. Всего несколько тактов вдруг рассекают душу, как скальпель, и холод заполняет все твое беззащитное естество. Я невольно понизила голос и пробормотала:

– Надеюсь, этот человек… заказчик… передумал.

– Нет. Мне перечислили согласованную сумму, когда девушка утонула.

– Ка-какой-то кошмар.

– Девушка, которая утонула, была агентом… Во время вскрытия в ее легких нашли морскую воду, но с более высоким содержанием соли, чем в воде Осло-Фьорда. Как у нас в судовых бассейнах. В них иногда добавляют дополнительную морскую соль – как естественную дезинфекцию.

Значит, я была права! Еще тогда, на лайнере, мне пришла мысль, что девушку утопили именно в морской воде из бассейна. Похоже, Андрес мне не врет – во всяком случае, врет не во всем. Вдруг он такая же потенциальная жертва, как та девушка? Как я? Возможно, ему даже хуже – в конце концов, он ни в чем не виноват: каждый человек волен распоряжаться своим собственным телом по своему собственному выбору! Интерпол не имел никакого права превращать его в объект шантажа и использовать вслепую. От возмущения щеки у меня залились краской, он погладил меня по тыльной стороне ладони, нежно запустил пальцы под манжет свитера, прижался щекой к моему плечу и прошептал:

– Лени, мне так нравится, когда ты краснеешь…

– Андрес, погоди. Скажи, ты посылал мне цветы? Тогда, на корабле? Хотя бы раз?

– Нет… Лени, извини… Мне как-то в голову не пришло. – Он выглядел смущенным. – Так неловко вышло, теперь ты думаешь, что я к тебе отношусь, как к какой-то прислуге? То есть… прости… как к младшему персоналу?

– Да причем тут вообще ты! Послушай меня, – я быстро рассказала про букеты, которые меня здорово напугали, как потом подменила планшет, как нашла в нем фотографии стюардов обоего пола, и даже про видео, которое так и не успела посмотреть. Единственно умолчала, как подглядывала за «приватной вечеринкой» мадам, сейчас у меня почти не осталось уверенности, что я видела именно его.

Пока я говорила, лампочка несколько раз мигнула, мне пришлось прерваться:

– Погоди, я сейчас принесу свечи из кухни, во влажную погоду электричество иногда отключается.

Надо спускаться в полуподвальный этаж. Под ногами поскрипывали половицы, пока я включала отопительный котел. Потом привстала на цыпочки, повернула газовый вентиль, сделала небольшую ревизию съестных припасов, чтобы быстро приняться за готовку, если потребуется; и, прежде чем покинуть кухню, вытащила из старинного пузатого буфета свечи, взяла с полки рогатый подсвечник, похожий на атрибут языческих богов, и вернулась в холл, к своему единственному гостю.

Андрес стоял у окна и любовался запоздалыми хлопьями снега, которые плавно опускались на землю, чтобы сразу растаять от весеннего тепла.

– Здесь так славно, так патриархально, – он вздохнул. – Даже не верится, что свет электрический, как работает генератор совсем не слышно.

– Мы не пользуемся генераторами, они только вредят экологии. Поселок подключен к ветряной электростанции. Жалко, отсюда не видно, но это выглядит здорово! Неподалеку целое поле утыкано маленькими стальными вертушками, как железными цветами. Хочешь, сходим посмотреть – это недалеко, справа от шоссе.

– Давай лучше пообедаем вместе? На яхте? Мне будет совестно, если тебе придется возиться с ужином ради меня одного. Действительно, как прислуге. Позволь мне сделать ради тебя хоть такую малость! Согласись, прошу тебя!

Он склонился ко мне, его золотые локоны коснулись моей щеки так нежно, что я невольно выдохнула:

– Хорошо.

На яхте обед готовят к шести, было еще полно времени, я успею проведать Малыша и предупредить тетушку, чтобы не дожидалась меня к ужину. По дороге из отеля я хотела еще заглянуть на яхту и отправить кого-нибудь из матросов помочь Андресу доковылять обратно – выглядел он скверно, от переменчивой погоды или от нагрузки у него разболелась нога. Но он уверил меня, что это лишние хлопоты. Он немного посидит у огня в тепле, и все пройдет. Я принесла ему большой клетчатый плед, пару подушек и сварила какао, засыпав в него дополнительную ложку сахара. Глупо, конечно, но мне всегда кажется, что сладкое – лучшее средство от любой хворобы и душевной тоски.

Когда я пришла, тетушка как раз запихивала Малыша в свитер – сделать это было непросто, потому что он прижимал к себе ледянку. Сынишка обожает снег и, конечно, устроит страшный крик, если лишить его вечерней прогулки. Поэтому тетушка Фрита пообещала взять его с собой – загонять овец. Лучше бы им прихватить с собой телефон и фонарик, заметила я: снег вроде бы прекратился, но неизвестно надолго ли. Словом, погода дрянная, электричество того и гляди вырубится. Но тетушка только губы поджала и принялась недовольно бурчать – мобильную связь она считала совершенно лишней выдумкой и бессмысленной растратой. На мобильник, который я привезла ей вместе с Малышом, никто, кроме меня, ни разу не позвонил. Да и мне трезвонить день-через день нужды не было – куда Малыш отсюда денется? Он же не ангел, чтобы улететь, и не рыба, чтобы уплыть. Собрать овец в тридцати шагах от дома она и сама в состоянии, даже собаки не держит: кормить еще да слушать, как зверюга гавкает и подвывает ночами – кому это нужно? Без фонарика она тоже обойдется прекрасно.

Может, она и старая, но уж никак не слепая!

Вообще, раз я взялась помогать, шла бы лучше к приезжим, а не стояла над душой. Она всю жизнь справлялась без помощников и сейчас обойдется.

Под такое умиротворяющее ворчание я переоделась – никакой особой одежды у меня при себе нет, пришлось ограничиться народной рубашкой с кружевами, которую я последний раз надевала на праздник святого Ханса [37] лет пять назад. Амулет древнего культа «людей йоруба» очень уместно смотрелся на фоне грубого льняного полотна. Насколько возможно, я упорядочила расческой не-мои черные волосы, замоталась в длинное черное пальто, сквозь снег и ветер двинулась к пирсу.

16

Яхта болталась у пирса так, что даже издалека было ясно – дополнительный якорь ставить никто не думал. Андрес еще не вернулся, но один из матросов помог мне взобраться на борт. Двое его коллег переговаривались у бака, насколько я поняла по отрывочным фразам на английском, которые донеслись до меня: они ухитрились утопить якорь. Морские суеверия относят такое происшествие к числу самых худых примет. Рассказывают, в давние времена за такое матроса обматывали линем и заставляли нырять в прибрежную муть, пока не отыщет пропажу. Или хуже того, привязывали к якорной цепи вместе с пушечным ядром или просто валуном побольше и сбрасывали в воду на замену якорю. Надеюсь, Андрес не сторонник таких традиций и просто устроит головомойку своим матросам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});