Юлия Шилова - В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна Страница 43

– Ты что, бежать надумала? – подозрительно спросил меня Дровосек.

– С чего ты взял?

– По глазам вижу. У тебя глаза на лес смотрят.

– Что ж, мне вообще никуда смотреть нельзя? – рассердилась я.

– На меня смотри, а на лес нечего.

– У меня от тебя глаза устают. Да и не только устают, того и гляди, глаз дергаться начнет.

– Тогда пошли в кровать.

– Куда? – в буквальном смысле слова опешила я.

– Пора спать, – заявил он. – С кем ляжешь, решай сама. Хочешь, со мной, а хочешь, с ними со всеми. Это твой выбор, я настаивать не буду.

– А может, они домой ночевать поедут? – осторожно спросила я Дровосека.

– Куда они поедут, если на ногах не стоят? Для меня эти люди, как братья, а я своих братьев ночью на улицу не выставляю.

Дровосек подошел к магнитофону, выключил музыку и пьяным голосом объявил:

– Братва, давайте уже спать. На улице рассвело. Я предлагаю продолжить веселье завтра. В доме три комнаты. Две ваши, а в третьей буду спать я вместе со своей зазнобой.

В знак согласия пьяные мужики закивали и отправились по своим комнатам. Дровосек взял меня за руку и потащил в самую дальнюю спальню. Толкнув меня на железную кровать, он дыхнул перегаром и грозно спросил:

– Сама разденешься или тебя раздеть?

Я сморщилась и что было сил оттолкнула его.

– Послушай, а может, ты лучше спать ляжешь? У тебя в глазах двоится, – уговаривала я. – Ну что ты сможешь сделать в таком состоянии?!

– Я в любом состоянии могу. Хочешь, чтобы я своих друзей позвал?

– Послушай, может быть, ты прекратишь меня пугать?! – Возмущение переполняло меня. – Мне это все надоело! У меня скоро нервы не выдержат. Ты мне на уши давишь.

– Я тебе сейчас на другое место надавлю. А ну-ка быстро разделась! Сейчас мужики услышат, как мы с тобой тут боремся, подумают, что мне одному не справиться, и на помощь придут! Ты этого добиваешься? – нагло спросил он.

– Немедленно прекрати вести себя так!

– А как я себя веду?

– Как пьяный мужик.

– А ты ведешь себя как упрямая баба! – крикнул он так громко, что от неожиданности я закрыла ему рот своей ладонью и испуганно посмотрела на дверь:

– Тише, а то сейчас точно сюда придут!

– Испугалась? – усмехнулся он. – Смотри, а то я еще громче крикну.

Закрыв глаза, я тихонько всхлипнула и начала медленно раздеваться. Дровосек сел на самый краешек кровати и пристально наблюдал. Полностью обнажившись, я легла на кровать и заплакала, как плачет маленькая девочка, которая совершила что-то страшное и неприличное.

– Ревешь, что ли? – не поверил своим глазам Дровосек.

– А ты не видишь? – вновь всхлипнула я.

– Боишься, что ли? Ты это… Ты не переживай, я тебе больно не сделаю. Я сделаю тебе хорошо. Сама потом благодарить будешь. Я в постели знаешь какой ласковый. Ни одна баба не жаловалась. Вот бы никогда не подумал, что такая сильная атаманша, головорезами заведует, а в постели, как девочка, слезы льет. Ты ведешь себя так, словно с мужиком никогда не была. Я даже теряюсь! Я уверен, что у тебя мужиков полно было. Что ж ты со мной так? Не бойся. Я не кусаюсь. Или ты меня просто разводишь? Комедию тут ломаешь…

– Я тебя не боюсь, – всхлипнула я. – Просто такие вещи, интимные, должны быть по обоюдному влечению. А у меня к тебе ничего нет. От тебя перегаром несет, шрам во все лицо, да и пахнет от тебя противно. У меня от такого резкого запаха голова кружится. Да и замашки у тебя ужасные. Меня никто в жизни ни зазнобой, ни бабой не называл. Ты точно из деревни. Нетрудно догадаться, почему тебя жена с двумя детьми не дождалась. Представляю себе, как ты с ней обращался. Если мужчина будет так обращаться с женщиной, то любая этого не выдержит. Когда тебя посадили, для нее это показалось настоящим раем.

Видимо, мои слова по-настоящему оскорбили Дровосека. Он было замахнулся, но все же удержал себя, чтобы не отвесить мне капитальную пощечину.

– Заткнись и не смей так никогда говорить, – прошипел он. – Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, как я ее любил, как я к ней относился и как я ее на руках носил. А дети… Да я чуть не умер от счастья, когда близнецы родились. Я весь коридор в родильном доме розами усыпал! Да что там коридор! Я ей ни в чем никогда не отказывал. А она хотела все больше и больше. Она вообще меры не знала, и аппетиты у нее были немалые. Она меня этим постоянно убивала. Я просил ее подождать, потерпеть немного, но уговорить ее было невозможно. Ей хотелось все и сразу. Она хотела роскошную жизнь, а когда я просил ее дать мне время, у нее начиналась истерика и она говорила мне, что роскошная жизнь на пенсии ей не нужна. Ей все было нужно именно сейчас. Я ведь на дело из-за нее пошел, и она прекрасно это знала. У нас с ней друг от друга никогда секретов не было. Вот я и рискнул, только бы ей было лучше. Она могла меня остановить, уберечь, одним словом. Она могла меня образумить. Но нет! Она не из тех. Наоборот, сама меня к этому подтолкнула. А когда я попался, она меня просто вычеркнула из своей жизни. Забыла и ушла к тому, кто действительно смог подарить ей жизнь, о которой она мечтала. Я в этой истории все понимаю. Мне все ясно, но я одного не пойму. Почему бабы играют в любовь? До меня только теперь дошло, что она меня никогда не любила и жила со мной до тех пор, пока все соки из меня не выжала. А потом просто выкинула, как использованную вещь. Я не пойму: зачем нужно был врать, что-то придумывать, детей рожать? Ведь если человек действительно любит, он тебя откуда хочешь дождется, хоть с того света, и действительно переживет с тобой все трудности. Я поэтому ненавижу баб, что они все лживые, изворотливые, алчные и подлые суки. Предают тогда, когда тебе действительно плохо. Умеют выбрать самый страшный момент и сунуть тебе нож в спину. Они это действительно умеют…

Когда Дровосек, вылив гнев, замолчал, я натянула простыню и тихо сказала:

– Я ни в чем не виновата. Я тебя не предавала.

– Виновата! – в сердцах произнес Дровосек.

– В чем?

– В том, что ты баба.

– Ну, если так рассуждать, то ты тоже виноват. Ты виноват в том, что ты мужик и что пообещал женщине небо в алмазах, а дать его не смог.

– Да это такая порода женщин, и даже если дать ей это небо в алмазах, все равно будет мало и опять будет чего-нибудь не хватать. Ей по жизни всегда всего мало.

– Значит, нужно смотреть, кому ты и что обещаешь. И не нужно называть меня бабой, я же тебя просила. Если ты обижен одной, не нужно выливать свою обиду на других. Надо смотреть, с кем сходишься. Человека нужно уметь чувствовать.

– Да на кого там мне нужно смотреть?! Бабы все одинаковые! И вообще, давай лучше меня не томи, а раздвигай ноги.

Дровосек стянул с меня простыню и снова дыхнул перегаром. Я закрыла лицо руками и всхлипнула.