Ирина Лобановская - Пропустите женщину с ребенком Страница 43

Увольнение, сокращение, отправка на пенсию, когда человек еще полон сил, желания и возможностей работать… Разводы, брошенные жены, дети, оставшиеся без алиментов… Бурные разделы квартир, машин и ложек-плошек, которые требовалось безошибочно, с арифметической точностью пересчитать и поделить поровну по головам…

Свой кабинет Борис вскоре стал называть кабинетом психологической нагрузки.

Недоспасов быстро бы затосковал среди этих человеческих и совершенно нечеловеческих дрязг и разборок, овладев их премудростями, если бы не его живой, зудящий интерес к окружающему и тем типам личностей, что ежедневно наведывались к нему в консультацию за советами и теребили по поводу и без. Он с любопытством присматривался к людям, изучал, запоминал и искал среди них… Кого?..

Иногда Борис вдруг безнадежно оглядывался вокруг, недоуменно озирался, словно не понимая, как, зачем и почему он здесь, на этом свете, оказался?.. Что ему тут делать, как быть?..

Его терзало и мучило царящее вокруг беспредельное хамство. Перед каждым, чтобы добиться малости — срочно починить кран или получить выписку из домовой книги, — приходилось юлить и заискивать, мести землю хвостом… Вежливость нынче не в моде.

Ему изматывало душу раскаяние, отчаяние, боль… Комплекс вины — самый тяжелый. Иногда среди посетительниц Борису мерещилась она, ОйСвета, живая и смеющаяся… И он замирал, напряженно, болезненно вглядываясь в чужие лица…

В такие тяжкие минуты зоркая дама-начальница по имени Лилия Ивановна, заметив смятение подчиненного, начинала сильно нервничать, судорожно мять на могучих коленях юбку и прикидывать, когда бы лучше познакомить Наташеньку с Борисом. Понимала, что делать это нужно как можно скорее.

Наконец судьбоносное свидание состоялось. Провернула это опытная юристка хитроумно и ловко. Подослала любимую Наташеньку к Недоспасову в качестве клиентки консультации с вопросами по поводу обмена квартиры. Предварительно Лилия Ивановна обучала дочку — почти весь вечер, — как себя вести, о чем спрашивать, а самой потихоньку присматриваться к этому блестящему, по мнению законницы, юноше.

Наставлять грудастую Наташеньку пришлось очень долго, поскольку в юриспруденции она совершенно не волокла, по ее собственному определению. Наташа по случаю, мимоходом, окончила горный институт, о шахтах и домнах также имела самые смутные представления, приближаться к ним ближе чем на километр побаивалась и сидела в какой-то темной конторе, чего-то разрабатывающей. В детали этих разработок девушка на выданье, ожидающая с минуты на минуту светлого явления жениха, старалась не вникать и не делала даже малейших попыток овладеть своей якобы профессией.

— Правда, Борис чуть-чуть прихрамывает, — не стала скрывать очевидного Лилия Ивановна, — но это пустяк. Наверное, когда-то в детстве повредил ногу, сломал или порвал сухожилия. Точно не знаю… Но он был спортсменом, по-моему, катался на горных лыжах… Поэтому ненавидит теперь горы. Как-то случайно прорвалось. В общем, думаю, он тебе понравится. И тогда я представлю ему тебя как свою дочь. Борис легко простит мне мой маленький розыгрыш. А не глянется он тебе — ничего не узнает.

Наташа и ее будущее давно и всерьез беспокоили Лилию Ивановну. Если не пристроить дочку замуж, она сама палец о палец не ударит. Не потому, что не хочет, а потому, что не умеет. Наташенька выросла инфантильной, дитя дитем, и Лилия Ивановна горько сознавала, что в этом повинна только она.

Дочка, даже став студенткой, не отрывалась от телевизора, если там показывали мультфильмы. Потому как обожала.

— А что особенного? — удивленно пожимала она плечами в ответ на упреки матери. Дескать, когда же ты, наконец, повзрослеешь, доченька? — Люблю мультфильмы, они забавные. Почему ты считаешь, что их должны смотреть только дети?

Но особенно возмущала Лилию Ивановну вечерняя передача «Спокойной ночи, малыши!», каковой Наташа считала своим долгом обязательно насладиться каждый вечер. И, лишь посмотрев, принималась за другие дела. Время сказки было святое, и отрывать дочку в эти минуты от экрана строго запрещалось.

Лилия Ивановна злилась, уже заслышав мелодию ставшей навязчивой популярной песенки, но сломать упорство и настроение дочери, ни в какую не желающей взрослеть, оказалось немыслимым. Поэтому Лилия Ивановна возлагала тайные надежды на замужество дочки. Заведет семью, детей — сразу повзрослеет и поумнеет.

Любящая мама ошибалась. Но против замужества Наташа, слегка засидевшаяся по нынешним понятиям в девках, ничего не имела.

Она сильно в последнее время раздражалась на неслышного, невидного, незаметного отца и на мать, любящую ударяться в патетические воспоминания.

— И тогда, — рассказывала мать, — а денег у нас вечно не хватало, мы с твоим отцом наскребли на два драповых пальто. Громоздких, тяжелых, как стальные конструкции, с большими широкими плечами, но такие в то время были в моде… И носили их лет десять. А потом перелицевали — ты и слова этакого не знаешь! — и еще носили лет пять или шесть.

— Знаю, — вздыхала Наташа. — Мама, я, наверное, уже раз сорок слышала про ваши пальто!

Наташенька явилась в консультацию утром в понедельник, которым принято начинать новую жизнь, честно заплатила деньги за совет юриста и села ждать возле комнаты, цифру которой ей назвала мать. Очередь составилась из четырех человек, не считая Наташи.

Первой гордо восседала бабулька, непрерывно перебирающая в большой, доверчиво открытой сумке внушительно-пухлую пачку потрепанных документов, видимо накопленных за долгие годы судебной тяжбы.

Второй оказалась худая изможденная женщина, старавшаяся слиться и цветом, и формами со стеной, чтобы раствориться и исчезнуть из этого мира незаметно, тихо и навсегда. Наташа старалась не смотреть в ее сторону.

Третьим был бодрячок толстячок, не умеющий сидеть смирно и ждать. Он без конца расхаживал по приемной из угла в угол и то и дело выразительно и возмущенно посматривал на часы.

Перед Наташей в очереди томилась также молодая девушка, при взгляде на которую дочке начальницы захотелось пойти и повеситься. Если такую увидит этот неизвестный Борис… И угораздило же ее, эту цацу, притопать сюда на прием! Да еще перед Наташей! И что такой диве вообще делать в юрконсультации?.. Подобные крали гуляют совсем в других местах! Далеких от всякого намека на законы или нормы поведения…

Девушка сидела неподвижно и бесстрастно, ни на кого не обращая внимания, не проявляя нетерпения и не нервничая. Лишь слегка покачивала изящной туфелькой на каблуке. Колготки и обувка — шик! По высшему разряду!