Юлия Николаева - Тайна за семью замками Страница 44

«Я знаю, что скоро уйду, но ты еще останешься, поэтому я передам тебе свою часть загадки. Он говорил мне так: отвернись от дьявольского нутра и держи его по правую руку, будет пятьсот шагов — стой. Наверное, если бы не внезапная его смерть, он бы рассказал нам, что таят в себе эти слова, теперь это все ни к чему, а я до сих пор прокручиваю строки перед тем, как уснуть, прямо как в детстве.

Я всегда любила тебя, мой маленький Арне.

Твоя Ансельма».

— Что теперь делать? — Любка тряхнула письма, — информации куча, а толку ноль.

— Как думаешь, что это за дьявольское нутро? — поинтересовалась я.

Подруга мелко перекрестилась.

— По-моему, прадед и был дьяволом во плоти.

— Да погоди ты с прадедом, — отмахнулась я, — может, речь идет о Черной пещере?

Любка тут же вскинула на меня взгляд.

— Продолжай.

— Не зря же прадед наведывался в деревню? Раз все крутится вокруг нее, а в ней у нас пещера, в которой якобы сидит дьявол…

— Он дал им указания, — воскликнула Любка, — их папашка вступил в сговор с дьяволом и продал ему душу, я тебе точно говорю. Сама подумай, он приезжал туда дважды, оба раза перед войнами, это неспроста! В первый раз собой расплатился, а во второй Аркашку оставил, а тот сбежал.

Я слушала ее, кивая и медленно сводя брови у переносицы.

— Теперь буду говорить я, — сказала, только она замолчала, — представь себе нашу страну перед первой мировой войной: все разграблено, а что еще не разграблено, скоро будет. Не так далеко от деревни у нас находится небезызвестное имение, которое в то время как раз весьма пострадало от подобных набегов. Наш дедушка немец вполне мог подсуетиться и поучаствовать. — Любкины глаза загорелись, а я продолжила, не дав ей вставить ни слова. — Тащить награбленное через границу в царившей обстановке было неразумно, и он вполне мог припрятать ценности до поры до времени. Потому и катался по местным деревушкам в поисках подходящего места. И одно из них ему приглянулось.

— Дымно, — все-таки вклинилась подруга, а я кивнула.

— Он каким-то образом припрятал награбленное, например, в черной пещере, после чего покинул Россию, прихватив с собой юную девицу из местных краев. Может, он в нее влюбился, а может, хотел иметь какую-то родню в тех местах, поди пойми. После первой мировой следовало какое-то время выждать, чтобы не вызывать подозрений, потому прадед сидел в своей Германии и починял примус. Зная, что судьба штука своенравная, дедуля решил оставить своей семье некую подсказку, мало ли что, вот и придумал загадку, которую разделил на две части и заставил заучить своих детишек. Чтобы отгадка не лежала на поверхности, он вполне мог наплести им сказок про дьявольскую пещеру, находящуюся в деревне их бабушки, а в тридцать восьмом показать ее воочию сыночку. Только он не просто ее показал, а еще и оставил его там, например, охранять сие место.

— Василиса, — Любка смотрела на меня круглыми глазами, — ты это на ходу придумываешь?

— В общем, да, — не стала отрицать я, — но ведь довольно складно?

— Очень.

— Тогда слушай дальше. О начале второй мировой войны он явно был осведомлен, поэтому сокровища остались дальше лежать в пещере, возле которой остался Аркашка. Всплыви они вдруг, дедуля сразу бы узнал об этом из письма. Дальше начинается война, а в конце он внезапно умирает. Детям явно в то время было не до загадок, и Аркашка просто решает забыть об этом. Тайна вроде как похоронена вместе с деревней, которая была уничтожена, а сокровища остались ждать своего часа.

— Хочешь, сказать, в черной пещере награбленное золото? — не выдержала Любка.

— Я не знаю, — наставительно сказала я, — это только мои фантазии, но чую я, есть что-то в этой пещере. Правда, мы слышали в ней шаги, значит, кто-то все-таки нашел туда вход, и все может оказаться бессмысленным.

Лицо подруги трагически вытянулось, и она схватилась за сердце.

— Никогда не говори мне больше таких страшных вещей, — сказала она серьезно, — если бы кто-то нашел вход в пещеру, все бы тогда и закончилось, но если нас продолжают всячески притеснять…

— Тем не менее, мы все равно в тупике, — перебила я ее, — потому что Аркашка умер, и вторая часть шифра вместе с ним. Если, конечно, кто-то ее не узнал.

— Каким образом?

— Может, Аркашка рассказал кому-то свою загадку, а после этого от него и избавились.

— Бог ты мой, — Любка снова перекрестилась, — не мог Аркашка сознаться, не мог.

Я вздохнула, пожимая плечами, и мы немного помолчали.

— Что же теперь, — сказала подруга, — надо в Дымно ехать?

— Надо бы, — почесала я голову, — но одни мы туда точно не доберемся. Сашка вряд ли согласится второй раз на подобное приключение…

— Может, с Гришкой помиришься? — закинула Любка удочку.

— Он у нас, между прочим, тоже на подозрении, — напомнила я ей.

— Больше все равно никого нет. Если бы Гришка хотел от нас избавиться, то мог сделать это уже миллион раз. А чтобы обезопаситься, мы Сашке расскажем, что в Дымно едем с Гришей.

— А если мы там клад найдем? — поинтересовалась я.

Любке эта мысль не понравилась, в том плане, что жадность ее границ не знала, но поразмышляв, она кисло сказала:

— Придется делиться, одним нам точно не справиться.

— Ладно, — вздохнула я, — пойдем домой.

— Вот что мы сделаем, — Любка принялась собирать письма обратно в пакет, — я нашу находку припрячу до поры, до времени, а ты иди к Гришке и налаживай с ним контакт, наедине оно сподручней будет.

Я хмыкнула, но промолчала.

— Будь с ним понежнее, — напутствовала подруга, — прояви кротость, сознайся, что я тебе рассказала о его подвиге в горящем доме, мол, ты многое переосмыслила и так далее. — Я закатила глаза, а Любка продолжила:

— Кротость, Василиса, не забудь. Я приду через часик.

Оставив меня одну, подруга скрылась в Сашкином дворе, а я вяло потопала к нашему пристанищу, мысленно настраиваясь на предстоящий разговор. Дверь в дом была не заперта, но Гришу я не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне. Помявшись, я поднялась наверх и застала его в своей комнате на кровати с книгой в руках.

— Привет, — сказала я, топчась на пороге.

Он ответил, не отвлекаясь от чтения, а я продолжила топтаться.

— Интересная книга? — постаралась я спросить миролюбиво, но получилось язвительно.

— Безумно, — ответил Гриша и нехотя посмотрел на меня, — чего надо?

— Почему мне должно быть сразу что-то надо? — обиделась я.

— Потому что когда тебе ничего не надо, ты не смотришь сиротливо и не задаешь дурацких вопросов.

Я разозлилась, сразу забыв Любкины наставления.