Мэгги Осборн - Его прекрасные жены Страница 44

– Веревку? Это еще зачем? - Рози извивалась и лягалась что было сил, но не могла вырваться. Ухватив девушку за руки и за ноги, они внесли ее в спальню и бросили на кровать, продолжая удерживать. Обернув мягкой прокладкой запястья и лодыжки Рози, Лодиша привязала их к столбикам кровати. Ужас обуял Рози, и она забилась в своих путах.

– Ну, голубка, хватит дергаться, только поранишься. Здесь тебе все только добра желают.

Проверив узлы и добавив прокладку под веревки, Боуи выпрямился с выражением мрачной решимости:

– На завтрашние танцы ты пойдешь трезвая.

Рози брыкалась и вырывалась из веревочных петель, визжала и вопила:

– Вы не имеете права! Сейчас же развяжите меня! Мне надо выпить!

Джон Хоукинз проверил веревки.

– Это хорошо, - сказал он с довольным видом. - Тебе понравятся танцы, Роуз Мэри. - С удовлетворенными улыбками он и Лодиша вышли из комнаты.

Их уход сопровождался воплями Рози, обзывавшей их предателями, если не хуже.

– План таков, - сообщил Боуи, невозмутимо наблюдая, как она бьется, натягивая узлы. - Ты останешься здесь, привязанная, до завтрашнего полудня, затем примешь ванну. Этим вечером не поедешь в город и не надерешься. И если надеешься напиться в ту же минуту, как мы тебя развяжем… Лодиша и Джон Хоукинз сейчас прочешут дом и посмотрят, чтобы не осталось ни единой щели, где ты могла бы прятать пузырек со спиртным. Через час на этой ферме не будет ни капли виски.

Жажда убийства полыхнула в глазах Рози. Она выкрикивала самые чудовищные проклятия, какие только знала, пока Лодиша не ворвалась в комнату и не воткнула ей в рот носовой платок.

– Извини, голубка, но так нельзя говорить! Это приличный дом. - И негритянка величественно удалилась, шелестя темными юбками.

Слезы ярости и отчаяния навернулись на глаза Рози.

Боуи склонился к ней и вытер слезы большим пальцем.

– Мне очень жаль, Рози, но это необходимо. - Он взял бутылку со стола и пошарил под кроватью. - Ты пойдешь на эти танцы, и пойдешь как женщина. А теперь отдохни. Увидимся завтра.

Гнев, бушевавший в ее груди, не давал ей заснуть. Полночи она сражалась с веревками, но потом, измученная, забылась беспокойным сном.

Когда Рози проснулась, было уже позднее утро. Яркое солнце заливало ее маленькую комнатку.

– Развяжи меня! - потребовала она, открыв глаза, и свирепо уставилась на Лодишу, которая сидела на стуле возле кровати.

Тут Рози заметила платье, разложенное на коленях Лодиши, и глубоко вздохнула. Такого красивого платья из голубого ситца в мелкий белый цветочек она отродясь не видела. С розовым поясом и настоящим кружевом у ворота и манжет. Широченные нижние юбки висели на крючках, торчащих из стены, воздушные и белые, как морская пена.

Рози разинула рот, не веря своим глазам.

– Это еще не все, - радостно сообщила Лодиша. - Только глянь на эти туфельки для танцев! Голубые - под платье. А какие панталоны и сорочка! И это не все. Порадуй свои глазки! На-стоя-щий французский корсет!

Рози лишилась дара речи. Она смотрела на изделие из шелка и атласа, которое Лодиша гордо выставила на обозрение. Розовая лента проходила через планки, и крошечные вышитые розочки украшали лиф. Ни о чем подобном Рози Малви и не мечтала.

– Не надену я этот дурацкий корсет!

– А я говорю: наденешь! Ни одна воспитанная молодая леди не ходит на танцы без корсета, пора тебе знать это. Ты пойдешь на танцы одетая как полагается, сверху до самой твоей шкурки!

– Откуда все это? - Голубые туфли сияли на солнце, как в волшебной сказке. В таких туфельках ноги, наверное, летают, едва касаясь земли.

– Кэптин выписал все из Канзас-Сити. - Увидев немой вопрос в глазах Рози, она добавила: - Нет, кэптин не брал деньги из твоей жестянки для штрафов и ущерба. Деньги из кошелька, что был в сундуке. Из его спальни.

– Как это он успел? - спросила Рози, облизнув губы. Запрещая себе думать, что деньги принадлежали Блевинзу, она не могла оторвать глаз от платья. При каждом движении Лодиши платье издавало приятный хрустящий звук.

– Поехал в город в тот же день, что мисс Эвелин здесь побывала. Видать, по телеграфу заказал.

Рози стиснула зубы и велела себе отвести взгляд от платья.

– Я буду чувствовать себя как дурочка, если нацеплю всю эту мишуру. Я этого не надену. - Она закрыла глаза. - Господи, мне нужно выпить!

Рози отчаянно хотелось принять хорошую дозу спиртного. Ей ни за что не совладать с французскими корсетами и накрахмаленными оборками. Если она появится в общественном месте, разряженная в нижние юбки и блестящие голубые туфли, ей этого просто не пережить. Город будет потешаться над ней до Судного дня.

Поднявшись со стула, Лодиша извлекла из кармана нож и перерезала веревки, которыми были связаны запястья и лодыжки Рози.

– Спиртного не ищи. Бутылку под половицей мы нашли. Даже ту, что в кормушке в хлеву была припрятана, тоже отыскали. - Она выгнула темную бровь. - И на город не надейся, если не хочешь, конечно, показаться на Мейн-стрит в нижнем белье.

Рози села, растерла запястья и повертела головой, разрабатывая затекшие суставы.

– А что с моей одеждой? Что вы с ней сделали?

– Твоя одежа так запрятана, что тебе ее не сыскать. Все, что нужно, голубка моя, здесь. - Лодиша подняла голубое платье. Отделанный оборкой подол закружился вокруг ее колен. - В этом платье ты будешь похожа на сон наяву. Эвелин Бакнер покажется толстой коровой рядом с тобой. На нее никто и не взглянет, да, сэр!

Рози протянула руку и потрогала ткань. В те дни, когда она еще носила платья - сто лет назад, - ей перешивали одежду матери. Насколько Рози помнила, у нее никогда не было собственного нового платья. Украдкой, из-под ресниц, она окинула взглядом нижние юбки, шелковый корсет и почувствовала, как в животе что-то тает. «Интересно, - подумала Рози, - есть ли у Эвелин Бакнер настоящий французский корсет и такое количество белых нижних юбок».

– Я этого не надену, - повторила она слабым голосом. Облизнув губы, Рози задалась вопросом, будут ли видны голубые туфли из-под подола платья.

– Наденешь. Ну-ка давай. Ванна готова.

– Не надену. - Она стояла, созерцая великолепные обновки, и безумная радость охватила ее. До этой минуты Рози даже не подозревала, что с самого рождения грезила о голубом, отделанном кружевом ситцевом платье. В самом тайном уголке ее сердца жила мечта о голубых туфельках для танцев. От одного взгляда на французский корсет Рози пронзила дрожь, настолько острым было желание обладать им. Она никогда не предполагала, что у нее могут быть такие прекрасные вещи, и чувствовала себя как скупец, пересчитывающий золото. Эта новая одежда принадлежит ей.