Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца Страница 45

— Что будешь пить?

— Мартини с водкой взболтать, но не перемешивать, — отбарабанила я с самым серьезным видом. Парень смотрел на меня в замешательстве, перевел взгляд на Берсеньева, тот едва заметно пожал плечами:

— Вы слышали…

Парень удалился, а я повертела головой с восторгом и тихой завистью к чужим деньгам.

— Нравится? — спросил Берсеньев.

— Охренеть, — кивнула я.

— Будь добра, сдерживай свои эмоции, люди здесь к шуму не привыкли, — нахмурился Берсеньев, но как-то чувствовалось, что и на здешних, и на прочих людей ему наплевать.

Мне принесли мартини, я сделала большой глоток и закашлялась. Берсеньев треснул меня по спине.

— Полегчало?

― Не особенно. Но все равно круто. Сегодня я девушка Бонда. И все остальные девушки мне завидуют.

— Да, повезло тебе. Не догадываешься, зачем позвал?

— Ну, это тупому ясно: будем спасать мир?

— Можно попытаться, — усмехнулся Берсеньев, сгреб газету и, развернув ее, ткнул пальцем в статью, подписанную бывшим. — Это правда? Вы с сестрой ввязались в расследование и в результате она теперь в больнице?

— Тебе-то что? — удивилась я.

— Могу помочь, — ответил он, а я подумала, что моя догадка об их взаимоотношениях с Юдиной не лишена оснований. Наш красавец засуетился.

— С чего вдруг?

— Он поднял брови, вроде бы удивившись.

— А ты подумай.

Думала я недолго. Вдруг явилась глупая мысль: может, у этой наглой сволочи кое-какие человеческие чувства сохранились? И я решила блеснуть догадливостью.

— В твоей душе теплится любовь к моей сестре и тебе не нравится, что в нее стреляли? — Вполне в духе такой сентиментальной дуры, как ты, — кивнул он с заметным огорчением. — Чего ж тогда? — спросила я с обидой.

— Скучно, — пропел Берсеньев и широко улыбнулся. — Жизнь бизнесмена весьма однообразна. Ну, и много нарыть успели?

— Да пошел ты, — разозлилась я.

— Ты девица средних умственных способностей но

с большим самомнением. Сестра немного поумней, но она в больнице. Ты будешь кружить в трех соснах, пока тебя тоже не пристрелят.

— Тебе от этого только польза, — сказала я.

— Тоже мне противник. — Он постучал пальцем по газете, лежавшей на столе, и добавил: — Все, что здесь написано, полная хрень.

— Как изысканно ты выражаешься.

— Хочешь совет? — не обратив на мои слова внимания, вновь улыбнулся Берсеньев. — Ищи бабло.

— Какое бабло? — усмехнулась я. — В статье ни слова о деньгах.

— В этом все и дело. Оттого ничего путного из вашего расследования не вышло.

— Откуда тебе знать?

— Догадываюсь. Расскажи — и проверим, прав я или нет.

— Нашел дуру, — фыркнула я.

— Как знаешь. Одна ты все равно не справишься.

— Допустим, я почти что идиотка, а ты умник, какое бабло я должна искать?

— Обычное. У одних людей есть деньги, и они хотели бы их сохранить, у других нет, и они мечтают их получить. Прикинь, кто хотел сохранить, кто получить, и через пару дней схватишь убийцу за руку. Берсеньев весело мне подмигнул, а я приуныла.

— Нет там никакого бабла. ― Да ну? А если подумать?

— Хоть голову сломай, все равно хрень получается, — решила я пожаловаться на жизнь.

— Это потому, что ты идешь по самому простому пути, все события связываешь в один узел. Как старший товарищ, доверительно сообщаю: видимость правды и правда — вовсе не одно и то же. — Допустим. Но тогда вовсе ничего не получается. — Если не получается, начни сначала. И рассматривай каждое дело по отдельности. Вот и все.

— Умно. А ты в прошлой жизни кем был, частным сыщиком?

— Я много хуже, — скривился Берсеньев.

— Почему-то я так и подумала. Ладно, последую твоему совету. Ты был дружен с Юдиной?

— Некоторое время, — кивнул Сергей Львович, — А что потом?

― Эта милая дама как-то попросила меня об услуге. Денежного характера. Я ей помог. Потом помогал еще трижды. У нее были светлые мысли, как улучшить этот мир, но улучшать она его хотела исключительно за чужой счет. — Ты выступал спонсором ее проектов?

— Точно. Аппетиты у дамочки возрастали, к тому же мою щедрость она истолковала по-своему и весьма своеобразно. Явилась как-то темной ночью и начала с жалоб на мужа, а потом предприняла попытку раздеться, что восторга у меня не вызвало. Стало ясно: все это надо прекращать, и очень быстро. Я помог даме одеться и предупредил: денег больше не дам, в свою постель не пущу. Из моей квартиры она вылетела как ошпаренная и тут же стала членом клуба моих врагов. Меня это вполне устроило, враг из нее никудышный, а осточертела она мне к тому времени донельзя.

— У меня своя версия, — выслушав, сказала я. Юдина дружила с настоящим Берсеньевым, и кое-что в твоем поведении могло ее насторожить.

— И я придушил бедняжку? Тогда чего ты до сих пор жива и целехонька? Ты знаешь куда больше, чем она смогла бы накопать, — усмехнулся Берсеньев. Никто ничего не докажет, об этом я позаботился. Но если хочешь, пусть это будет одной из версий. Кто у нас следующий? Багрянский-младший? В расследование вы ввязались с его подачи? — Я молча кивнула, кривляться вдруг расхотелось. — Очень хорошо. Его отец богатый человек, — продолжил Берсеньев. ― Вот мы и нашли бабло. Наследство. Ты считаешь, что милую старушенцию отравили?

— Я знаю нечто такое, чего нет в статье, — с некоторой обидой произнесла я. Его насмешки здорово достали, но уходить я не спешила. Даже наоборот, очень хотела продолжить разговор.

— И что же это? — хмыкнул Берсеньев, а я рассказала о девушке-официантке, мысленно восклицая: «Господи, я что, спятила?» Господь, как всегда, остался безучастным, предоставив мне возможность самой решать, спятила я или нет. Берсеньев выслушал меня с большим интересом. — Девица в черном парике, блузка не такая, как у прочих официанток, и бейджик другой. Я видел ее почти в самом начале прие-ма, а потом красотка исчезла.

— Почему ты обратил на нее внимание? — насторожилась я.

— Привычка подмечать детали. Раньше в силу необходимости, а сейчас все больше по привычке.

— Слушай, может, ты в самом деле Джеймс Бонд?

— Куда ему до меня, — рассмеялся Берсеньев. — Вернемся к вашему другу. Он рулит в нескольких фирмах, принадлежащих отцу. Отцу, а вовсе не ему.

— У него есть свой бизнес.

— Есть. Но весьма скромный. Может, ему захотелось настоящего дела?

— Ты что, спятил? По-твоему, он мог отравить собственную мать?

— Такое иногда случается, и даже чаще, чем ты думаешь, — нравоучительно изрек Берсеньев. — Вопрос, как сильно он хотел стать самостоятельным. По закону, матери принадлежит половина состояния мужа, наследников двое — муж и сынок, следовательно, парень уже сейчас получит четвертую часть. Учитывая, сколько бабок на кону, это совсем неплохо. И от капризов папаши, с которым у него отношения не клеятся, он избавлен.