Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» Страница 46

– И ты?

– И я.

Ольга опустила голосу, затоптала окурок:

– Ясно…

– Нет, дорогая! Ничего тебе не ясно. Если ты позволяешь вытирать о себя ноги, все будут вытирать!..

И в этот момент Ольга очень ясно поняла: больше никто и никогда не будет вытирать об нее ноги. Просто потому, что она никому этого не позволит. Она знала это совершенно точно. Вот просто знала – и все.

Ольга молча докурила, аккуратно затушила сигарету, улыбнулась – холодно, хищно:

– Спасибо, Даш. На самом деле ты мне очень помогла. Скажи, пожалуйста, ты не знаешь, здесь где-нибудь поблизости есть хозяйственный?

Дарья удивилась:

– Понятия не имею. Я по хозяйственным не хожу. А тебе зачем?

Ольга улыбнулась еще шире:

– Кое-что купить нужно.

В тот же день она отыскала хозяйственный неподалеку от метро и купила туристский топорик – тяжелый, острый, с удобной ухватистой ручкой, обтянутой красным ребристым пластиком. Пришло время расчехлить томагавки, дорогие бледнолицые друзья.

«Интеллигентный» сосед Толик, коренной москвич, алкоголик с двадцатипятилетним стажем, ничего не знал об Ольгином решении откопать топор войны. Он культурно отдыхал в компании нескольких товарищей по интересам. К тому моменту, когда Ольга вернулась с работы, наотдыхались они практически до зеленых чертей.

Ольга едва успела отпереть дверь, как сосед, покачиваясь, нарисовался в прихожей:

– А-а, явилась!.. Ну, здорово, лимитчица! Как жизнь молодая?

– Спасибо, хорошо.

Ольга быстро пошла к своей комнате.

– Эй! Ребята! Соседка моя явилась – не запылилась! Ну че ты как неродная? Идем накатим!

– Спасибо, нет.

– Бре-езгуешь! Слышь, мужики! Брезгует она!

Ольга вошла к себе, но захлопнуть дверь не успела. Толик продемонстрировал небывалую прыть, догнал ее, затолкал в комнату, дернул за ворот так, что ткань затрещала, блузка поползла с плеча.

Швырнул на диван, облапал, задышал сивухой в лицо:

– Вот щас я твое нутро и пощупаю! Лимита проклятая! В печенках у меня она, лимита-то! Щас я тебе жизнь-то подслащу, стерва урюпинская! Брезгует, чистая больно!

Ольга рвалась из рук соседа, но тот держал крепко, смотрел дикими глазами, пыхтел:

– Ты у меня в ногах валяться станешь! Брезгует она! Я те нутро-то попорчу, тля! Давай сюда, ребята, кто следующий! Щас мы тобой попользуемся, лимита гребаная!..

Ухватил ее за горло, пристукнул головой о полированную ручку допотопного дивана. У Ольги поплыло в глазах. Не хватало воздуха. Она забила ногами, пытаясь освободиться, но сосед только крепче сжимал ей горло.

Дружки Толика, привлеченные шумом, столпились в дверях, таращили мутные бельма, ржали.

Ольга исхитрилась вывернуться, укусила Толика за руку. Во рту стало солоно от крови. Толик взвыл, отдернул руку. Секунда – но этого оказалось достаточно. Ольга потянулась куда-то, и через мгновение в руке у нее блеснул топор.

– А ну! Тихо!

Левой рукой она ухватила соседа за ширинку. Толик охнул, скорчился и, кажется, даже протрезвел малость.

Все еще держа соседа за ширинку, Ольга подтащила его к столу. Он выл и дергался, но ногами перебирал бойко.

– Значит, желаешь нутро щупать? – Ольга говорила тихо, но глаза были бешеные, и она видела, что Толик не просто напуган – он практически в обмороке, Толик-то.

– Сейчас я тебе все твои желания вдвое укорочу.

Ребята в дверях, завидев такое, загомонили:

– Женщина… Не надо… Пошутил он… Он шутник у нас…

Но Ольге до ребят не было ровно никакого дела. Она поудобнее перехватила топор и сообщила Толику все тем же до жути тихим голосом:

– Я тебе, мудаку, моргаю – еще раз подвалишь к моей батухе, схлопочешь такого леща, что с трахом завяжешь, а потом похиляешь унтарить крытку на колымагу! А вернешься, настанут тебе полные вилы. Я тебе, уроду, не трафлю карачуном, а конкретно гарантирую, что чердак твой точно закрою. Ну как? Фурычишь?

В переводе с блатного жаргона, который Ольга освоила в тюрьме, это означало буквально следующее: «Я тебя предупреждаю – еще раз подойдешь к моей двери, я тебе так наподдам, что сделаешься импотентом, а потом пойдешь себе другое жилье искать. Или я тебя прикончу. Я тебя, урода, не запугиваю, а просто обещаю, что проломлю башку. Понимаешь?»

– Фу… фу… фурычу, – залепетал Толик.

– Ну, вот и молодец.

Ольга оттянула ткань соседовых тренировочных, прицелилась… Топор поднялся, а потом с грохотом опустился.

Толик с воем пронесся мимо ребят, которые стояли в прихожей, будто их столбняк разбил. Спереди на штанах зияла огромная дыра.

Ольга захлопнула дверь, кинула топор под диван, разжала ладонь. На ладони лежал клок синей тряпки, отхваченный топором от штанов ее «тихого» соседа. Ольга посмотрела на тряпку, будто не вполне понимая, что это вообще такое, а потом плюхнулась в кресло и начала дико хохотать – до слез, до икоты.

История со слонами таки сделала свое дело. И тут было действительно неважно, кто этих слонов презентовал заказчику – Бойко, Громова или вовсе Александр Сергеевич Пушкин. Главное, что заказчик пришел в восторг, и теперь Ольгины слоны, которых украл Бойко, красовались повсюду – на рекламных щитах, в витринах магазинов, на упаковках йогуртов и творожков… Розыгрыш путевок на Шри-Ланку рекламировали по телевизору. И это означало, что Ольга все сделала правильно. Она все очень здорово придумала, попала в точку и может делать это снова, и снова, и сколько угодно, потому что поняла – как.

Она научилась самостоятельно вести переговоры с клиентами, объяснять, почему концепция рекламы – именно такая и другой быть не может, вела параллельно три проекта. Она скинула свою лягушачью шкурку. Дарья была права. Чтобы разговаривать с этим городом на «ты», надо принять его образ мыслей, образ жизни, стать своей. Ольга записалась в маленький тренажерный зал рядом с домом и вечерами накручивала педали на тренажере, чтобы подкачать ноги и живот. Научилась выискивать распродажи, где за смешные деньги можно было купить такие вещички, чтобы выглядеть на миллион. Купила самоучитель английского, записалась на курсы вождения. Когда-то Стас ее учил рулить, и пару раз она даже самостоятельно доехала от дачи свекрови до поселкового магазина. Стас при этом, конечно, сидел рядом…

Грозовский заметил все эти перемены и однажды, после какой-то дико пафосной презентации, шепнул ей:

– Чувствую себя Пигмалионом. Не забывай: это я тебя нашел!

Но он и не знал, что выросло из этой Галатеи! Его Галатея научилась ходить по головам, вот как! Потихоньку-полегоньку, шаг за шагом, Ольга отжимала Вадима Бойко ото всех мало-мальски значимых проектов.

Несколько раз Грозовский ездил на переговоры с заказчиками вместе с Ольгой. После этого заказчики незамедлительно отказывались от уже утвержденной концепции, потому что Громова предложила им нечто более оригинальное, свежее и перспективное.