Барбара Вуд - Звезда Вавилона Страница 47

Лежа в больничной постели, от юристов юноша узнал, что унаследовал огромное состояние, прибыльные корпорации, дорогую недвижимость и неплохие выплаты по страховым полисам своих родителей. Но эти богатства мало что значили для Фило, который собирался править всем миром.

Причина возгорания была расследована и признана случайной. «Искры из камина», — было указано в официальном отчете, а следователь по поджогам довольно улыбался, переводя на свой секретный банковский счет сто тысяч долларов.

Фило был готов принять управление финансовой империей и начать свой тайный священный поход, но он не мог понять, почему все были так расстроены. Ведь настал славный момент, день веселья и радости. Зачем так печалиться о том, что случилось с его родителями? Они приняли мученическую смерть, чтобы их единственный сын совершил путешествие в ад, где три дня проходило его замечательное превращение, а потом вернулся к новой жизни. Все должны порадоваться за Батшибу. Теперь она сможет лично запугивать мертвых.

В волнении от нахлынувших воспоминаний Фило отставил напиток и взял снимок Кэндис и Гленна в аэропорту. Разрезав его ножницами на две половинки, он подошел к камину, где бросил фотографию Кэндис Армстронг, в ее бледно-розовой блузке, длинной юбке с оборками, с ее темными волосами, забранными заколкой, в огонь и смотрел, как она дымилась, чернела и превращалась в пепел. Пока только символическая смерть, но скоро все будет по-настоящему.

«Власть огня», — восторженно думал Фило.

Он подошел к телефону, позвонил и выслушал отчет об ужасной аварии на окраине Дамаска.

Положил трубку и обдумал последние новости. Люди сгорели заживо. Еще один знак того, что конец близок.

Он содрогнулся в приступе страсти. «Скоро, Ленора…»

Скоро весь мир познает наслаждение от огня.

15

— Мы не имеем ни малейшего понятия о том, где находимся. Спасибо нашему Джону Уэйну, — сказал Гленн, щурясь на восходящее солнце. Рассвет занимался над Сирийским плато — это было довольно безрадостное зрелище.

— А я-то думал, что вы будете мне благодарны, — проворчал Ян, закуривая сигарету. — Если бы я не выстрелил, эти сволочи поймали бы нас и продали в рабство. Верните мне пистолет.

— Черта с два.

— Это не ваш…

— Да замолчите уже! — закричала Кэндис. Двое мужчин пререкались с того самого момента, как Константин высадил их и вернулся в Дамаск. — Нам нужно найти способ попасть в Пальмиру.

Они обернулись, одновременно подумав, что она прекрасна в гневе.

— Что вы предлагаете? — спросил Ян. — Мы не можем вернуться на шоссе, теперь, когда нас ищут какие-то маньяки. А после того что случилось, они наверняка захотят отомстить.

Фургон кувыркается, падает колесами вверх, начинает гореть. Запертые внутри люди дико кричат.

Эти воспоминания преследовали их.

Константин пришел в ярость после произошедшего.

— Я, видимо, свихнулся, позволив вам уговорить меня отвезти вас, — сказал он, когда, отъехав достаточно далеко и убедившись, что их никто не преследует и можно остановиться, они свернули с главной дороги на проселочную, которая привела их в оливковую рощу. — Я знал, что это слишком опасно. Мы возвращаемся в Дамаск.

Но три иностранца твердо решили добраться до Пальмиры.

— Я вам больше не помощник, — отрезал Константин.

Они пробовали подкупить его людей, предлагая щедрое вознаграждение за помощь, но те видели, как горел автомобиль, и слышали жуткие крики жертв.

— Мы должны думать о своих семьях, — объяснил Константин, после того как Мусса побросал их вещи на землю и вернулся за руль своего «шевроле». И потом они уехали.

— Надо держаться подальше от основных троп и дорог. — Гленн нехотя согласился с Яном. — Друзья тех людей, сгоревших заживо, будут охотиться за нами. — И если за всем стоял Фило, то поисковая команда уже стала в три-четыре раза больше. Они не могли доверять первым встречным. — Нам нужен другой план действий.

— Как мне все это осточертело, — пробормотала Кэндис, схватив свою походную сумку и отправившись в заросли турецкого гороха. Гленн и Ян слышали, как она расстегивала молнию, копалась в сумке, недовольно бурчала, скрытая кустарником. Когда она вышла, они увидели, что на ней вместо юбки с оборками и прозрачной блузки надеты строгие брюки и застегнутая до самого верха шелковая темно-синяя блузка с длинными рукавами.

— Что… — только и успели они сказать.

Взвалив на плечо сумку и рюкзак, Кэндис устало поплелась из оливковой рощи обратно на шоссе, где, к их общему ужасу, под лучами раннего солнца подняла руку, пытаясь остановить какую-нибудь из проносившихся мимо немногочисленных машин.

— Чтоб ее! — воскликнул Ян.

Гленн уже бежал вслед за ней.

Слишком поздно. Уже второй автомобиль остановился с громким визгом шин.

Выяснилось, что водитель и пассажиры были компанией братьев, направлявшихся домой после продажи оливок на главном рынке Дамаска. Веселые молодые люди согласились подвезти незнакомцев в своем большом «мерседесе».

— Алан-ва-салан! — закричали они, когда машина тронулась с места. — Добро пожаловать в Сирию!

— Это был опрометчивый поступок, — тихо сказал Гленн Кэндис. Им пришлось потесниться, потому что один из братьев занимал почти четверть узкого сиденья.

— Но мы теперь едем, не так ли? — процедила она сквозь зубы. — Оставь я это на вас с Яном, мы бы торчали на одном месте до Второго пришествия.

— Незачем выпендриваться, — сказал Гленн, пытаясь вытянуть руку вдоль спинки сиденья. Но там было навалено много всякого хлама, и ему пришлось положить ее на плечо Кэндис.

Они остановились у деревни в семидесяти милях от Пальмиры, где иностранцев пригласили на обед, от которого они не смогли отказаться. Деревня была знаменита своими братьями, рассказывали их гостеприимные хозяева, потому что именно здесь Каин убил Авеля. Пять сестер четырех братьев принесли блюда с яйцами, йогуртом, хлебом и маслом, и, раз уж представился такой случай, была зарезана курица и зажарена специально для дорогих гостей. Так как хозяева не говорили на английском, Ян переводил их оживленную беседу, где обсуждались и фильмы — братья были поклонниками Джеки Чана, и присутствие американских войск на Ближнем Востоке. В их тоне не было злобы, потому что братья понимали: политики в своих играх не обращают внимания на простой народ.

Обед проходил в тени высокого сикомора, где на земле спали собаки, толпились дети, разглядывая незнакомцев, а три иностранца беспокойно посматривали на дорогу, ведущую к шоссе.