Мерил Сойер - Слепой случай Страница 49

— Рената так потрясающе репетирует, что, по-моему, тратить время и деньги, играя в январе в провинции, просто глупо, — сказала Эйлис. — Тем более что деньги немалые.

— Ошибаетесь, — сказал Джайлс. — Каждая новая постановка должна делаться как положено — сначала опробовать ее в провинции, посмотреть как и что, может быть, внести какие-то изменения в режиссерский план, — он покосился на Твика, — прежде чем выносить постановку на суд более искушенной столичной аудитории.

— Может быть, стоит поискать лабораторию поближе к театру, — говорила Рената, когда после очередного освидетельствования на наркотики они с Эйлис, запыхавшись, вбежали в Ридженси в понедельник утром. — Мы заставили Твика ждать чуть ли не целый час.

— Вас ждет мистер Кимброу, — предупредил Эйлис служитель.

Сердце у нее екнуло. Марк... Что могло ему внезапно понадобиться? Она поправила свой зеленый берет и, вздохнув поглубже, переступила порог кабинета.

— Привет, — сказал Марк. Он сидел расслабившись, вытянув и скрестив длинные ноги, и гладил мурлыкавшего Ти-Эс, взобравшегося к нему на стол. — Где ты была?

— В лаборатории. — Она сняла пальто и берет и подумала, что приветливый тон Марка указывает на то, что хитрости ее с деньгами он не обнаружил.

— Я хотел провести с тобой прошлый уик-энд.

— Я ездила в Ливерпуль смотреть театр, в котором мы будем играть в январе, — ответила Эйлис и услышала его облегченный вздох. — Как прошел прием?

В твидовом пиджаке плечи его казались еще шире. Лицо осветила милая улыбка.

— Пережил с грехом пополам, — засмеялся Марк и, откинувшись в кресле, сцепил руки на затылке. — Но это было нелегко. Я ведь не знал, что тебя не будет.

— А сегодня что тебя принесло так рано? — спросила Эйлис, никак не откомментировав свое отсутствие в списке гостей.

— Жду доставки.

— Чего?

— Что ты скажешь насчет новой акустической системы?

Эйлис похолодела. Бросившись к своему столу, она стала рыться в бумагах.

— Но в смете это не предусмотрено.

— Потому что, когда я составлял ее, я не был знаком с этой системой и не знал, что они готовы нам ее поставить. Это новая британская компания, очень дешевая и с потрясающе маленькими и компактными микрофонами. Трудно было все уладить: дело-то новое, необкатанное. Но я всегда за прогресс.

Повезло, нечего сказать. Теперь придется во всем признаться.

— Послушай, — засмеялся Марк, — ты как будто не рада! Так я отправлю ее назад.

Собрав все силы, Эйлис заставила себя повернуться и посмотреть ему в глаза. Он был в таком хорошем настроении, такой оживленный, что ей стало безумно его жаль.

— Может быть, это был бы наилучший выход.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он спокойно, даже слишком спокойно.

— У нас уже есть новая акустическая система. — Голос ее задрожал, а все придуманные ею хитрые объяснения и оправдания улетучились из памяти.

— Как же это произошло? В счетах я этого не нашел. Как же ты это оплатила? — Голос его был по-прежнему тих и спокоен, но в нем появились угрожающие нотки — как дальние раскаты грома, предвестье надвигающейся грозы.

— Я воспользовалась деньгами на костюмы. В декабре я получаю деньги, возмещу расход и оплачу костюмы. Раньше января это не понадобится.

Он поднялся из-за стола.

— В компьютерных данных новая система также не значилась.

— Я не внесла ее в компьютер, — проглотив комок в горле, с трудом произнесла Эйлис.

— Ты платила по-черному, хотя я настоятельно просил тебя этого не делать, — сказал он, не спуская с нее прищуренных глаз. Помолчав, он наконец спросил: — Почему? Почему ты не пришла с этим ко мне?

— Потому что я не хотела, чтобы ты знал.

Слова эти, прозвучавшие ясно и четко, как громом поразили его. Значит, она обманывает его.

Глава 23

— Просто глазам своим не верю! — воскликнула Рената, всплеснув руками так, что все ее кольца разом сверкнули.

— Я и мечтать о таком не смела, — согласилась и Эйлис. — Уилкинсы просто молодцы! Это счастье, что я выбрала их! — И она махнула рукой в сторону висевшей на стене зеленой глянцевой афиши. Рыжие волосы женщины на афише образовывали надпись: «Рената», и надпись эта, казалось, освещала весь кабинет.

— Куинт утром приезжал с готовыми записями. Ты уже слышала их на системе Вольфшмидта? — Эйлис покачала головой, и Рената продолжала: — Это потрясающе, решили, что музыки должно быть побольше. Твик уже собирал нас для переделок.

— Очень хорошо, — пробормотала Эйлис. Слово «Вольфшмидт» вызывало в душе тупую боль. — Но с Куинтом я виделась. Он сказал, что студия уже сейчас буквально ломится от заказов, несмотря на то, что запись только-только сделана.

— Деньги текут к нам ручьем, в точности, как ты и предсказывала, — сказала Рената и взглянула на часы. — Семь часов. Пора бежать. В восемь я должна быть на Би-би-си. Очередное интервью.

— До свидания.

Они попрощались, и за Ренатой захлопнулась дверь.

Дела шли лучше некуда. Все полагали, что Эйлис родилась в рубашке. С рекламной кампанией они уложились в бюджет, деньги от записи текли рекой, билеты на предварительной продаже шли нарасхват — с первых же дней за ними стояли очереди. Она должна была находиться на седьмом небе от счастья. Но вместо этого Эйлис испытывала одни страдания.

Она смотрела на кресло Марка, с которого вот уже целый месяц никто не сгонял Ти-Эс. Стоило ей сказать тогда, что она не хотела, чтобы Марк об этом знал, как он тут же вышел из кабинета. Она названивала ему в офис, оставляла сообщения, но он молчал. У нее даже появилась мысль позвонить по номеру личного телефона, который он ей когда-то написал на визитке, но сделать это она побоялась, решив лучше послать ему письмо. В нем она объяснила Марку все как есть и пообещала положить на его имя деньги за запись. В ответ она получила сухое письмо от менеджера «Трайед», в котором говорилось, что любые дальнейшие попытки втянуть мистера Кимброу в ее «аферы» повлекут за собой судебный процесс.

Час спустя Эйлис вышла из театра. Выйдя из метро, она побрела по мокрому вечернему Лондону. Как боялась она этих одиноких вечеров! В театре она старалась не думать о Марке. Но то и дело мысль о нем все же проскальзывала: что бы он сделал сейчас? А к этому как бы он отнесся? Дай она себе волю, и все дни, так же как и ночи, были бы заполнены мыслями о Марке. Приходилось признать, что она влюблена. Влюблена вопреки тому, что знает о том, как поступил он со своей женой. Все ее представления о любви, все принципы полетели к черту. Неужели и впрямь она влюбилась в подонка во второй раз? Но если в первый раз ей многое не было известно, то тут она знает все — следовательно, никаких оправданий у нее нет.