Марина Крамер - Три женских страха Страница 5

Рана не помешала Славе поймать момент и ударить противника в правую скулу. Тот выронил нож и кинулся на Славу, и в тот же момент я оказалась в руках очнувшегося после удара второго нападавшего. Он крепко схватил меня и приставил к горлу нож:

– Давай, фраерок, трепыхайся – сейчас соплюхе вашей кочан отверну! Говори, куда меньшого спрятали, ну?!

Слава не растерялся – улучив момент, он ударил своего противника в висок, и тот рухнул ему под ноги, а брат рванулся в нашу сторону. Рука державшего меня парня чуть дрогнула, я почувствовала страшную острую боль в шее слева, по коже потекло что-то теплое. Державшие меня руки разжались, и я упала на землю, а Слава и похожий на крысу парень сцепились намертво. Мой брат был физически намного сильнее, занимался боксом и довольно быстро одолел противника. Он сразу кинулся ко мне, подхватил на руки:

– Саша, Сашенька, больно? Потерпи, сейчас… – Он торопливо полез в карман и, достав платок, приложил его к моей шее.

Кто-то из родителей, кажется, догадался вызвать милицию, потому что к нам из вылетевшего из-за угла школы «уазика» спешили двое в форме.

– Что случилось? – Слава не обращал внимания, пытаясь остановить кровь, струйками стекавшую за воротник моей школьной формы.

Я же чувствовала какую-то странную усталость, даже плакать от боли и страха было трудно. Глаза закрывались, хотелось спать, а голоса звучали так глухо, словно уши заткнуты ватой.

– Да помогите же! – доносился голос брата. – Он ей горло порезал! Вызовите врача!

Дальнейшее я помню плохо, только низкий потолок машины «Скорой помощи» и закушенную Славкину губу. Он держал меня за руку, его левое плечо украшала повязка, а на скуле наливался синяк.

Когда же я в следующий раз открыла глаза, то увидела сидящую рядом со мной тетю Сару. На ней был белый халат и неизменный платок, только на сей раз почему-то черный. Я хотела пить, попробовала повернуть голову и не могла – шея обмотана повязкой, а каждое движение причиняло боль. Тетка заметила мои попытки, встрепенулась:

– Сашенька, деточка, очнулась? Где болит?

– Пить… дай мне пить… – с трудом попросила я, и тетка принялась поить меня с ложечки.

Стало немного легче. Почему так болит шея? Я протянула руку и попробовала снять повязку, но тетя Сара не разрешила:

– Не надо, Сашенька, доктор сказал – не трогать.

– Почему больно?

– Порез там большой, швы наложили. Много крови ты потеряла, я уж думала – не увижу тебя больше, – тетка зарыдала. Глядя на нее, заплакала и я.

Тогда я вспомнила, как противный парень, похожий на крысу, держал нож у моего горла и как мне вдруг стало очень больно и потекло что-то липкое и горячее.

Тетка не отходила от меня, читала книжки, рассказывала что-то, а однажды вдруг шепотом сказала, что скоро приедет мой отец. Это сообщение меня взбудоражило – отец, которого я совсем не помнила, скоро приедет! И я начала одолевать тетку вопросами:

– А когда меня выпишут?

– А я успею попасть домой до приезда папы?

– А мне можно уже будет ходить?

– А ты заплетешь мне косички теми синими ленточками, что купила недавно? – и все в таком духе.

Тетя Сара уже не рада была, что сказала:

– Да умолкни ты хоть на секунду, помело! Вот прицепилась! Будешь столько болтать – не выпишут, – пригрозила она, и я прикусила язык.

Я провела в больнице почти месяц, а потом еще два – дома. Ко мне приходила учительница – не Алевтина Аркадьевна, другая – молодая и улыбчивая. Она занималась со мной, а я лежала в постели и не могла повернуть голову влево – не разрешали. Во время моей болезни произошло еще несколько событий.

Во-первых, нашелся Семен. Пришел сам, грязный, похудевший, но по-прежнему улыбающийся. Получив отменную взбучку от Славы, а потом от тетки, он только мне рассказал, где находился все это время. Оказалось, скрывался на заброшенном кирпичном заводе на окраине города, жил в комнатушке, обставленной мебелью с ближайшей помойки, разгружал вагоны на станции, чтобы заработать на хлеб и дешевые консервы. Вернулся же потому, что со дня на день должен был появиться отец, да и похолодало. Когда увидел шрам на моей шее, кулаки его сжались, а глаза налились злобой:

– Твареныши! Это из-за меня, Санька… Ничего – я их по одному выловлю.

– Они тебя убьют, у них ножи есть, – я не знала, что напавших на нас со Славой парней в тот же день забрали в милицию, и сейчас они ждали суда, а моя тетка ходила к следователю.

– Да хоть по десять! – запальчиво выкрикнул Семен.

Мы так увлеклись разговором, что не услышали звонка в дверь и тихого вскрика тети Сары, а когда поняли, что дома что-то происходит, на пороге моей комнаты уже стоял невысокий лысый мужчина с горбатым носом, большими черными глазами в пушистых ресницах и намечающимся брюшком, обтянутым спортивной кофтой.

– Папа! – заорал Семен и рванулся с кровати к мужчине, едва не сбив его с ног.

Мужчина молча обнял его, похлопал по плечу, оглядел фиолетовый синяк под правым глазом – результат воспитательной работы старшего брата – и отстранил от себя:

– Позже разговор будет. Иди к себе.

Семен вроде как стал меньше ростом, ссутулился и обреченно побрел из комнаты, а мужчина приблизился к моей кровати, сел на край и взял мою руку. На его пальцах я увидела синие рисунки и испугалась, но он заговорил ласково, часто-часто моргая глазами:

– Сашенька, какая большая стала… что с тобой случилось, Кнопка? Кто тебя обидел?

Я только сейчас поняла, что ведь это мой папа – папа, которого я почти не помнила. И только голос… Голос, который я ни с чьим не перепутала бы – потому что помнила, кто читал мне сказки на ночь.

– Папа… – Я заплакала, с трудом села и прижалась к нему.

От него странно пахло, и этот запах почему-то внушал мне страх. В памяти сохранился другой запах – хвойный, лесной. Спокойствие. Сейчас же от него пахло злобой и жестокостью.

Отец осторожно гладил меня по голове, целовал в макушку и что-то бормотал:

– Ну, все, Кнопка, я вернулся. Теперь все будет хорошо.

Вечером мы впервые оказались за столом всей семьей. Ради такого случая тетя Сара разрешила мне нарушить постельный режим. Я во все глаза смотрела на папу. Он переоделся в новые треники и майку. Он оглядел сидевших по обе стороны от него Семена и Славу, хмыкнул и проговорил:

– Хороши-и-и!

Это относилось к расквашенным губам и скулам братьев – они и в самом деле выглядели ужасно.

– Больше никаких драк, понятно? Занимайтесь своими делами, у вас их предостаточно. А с тобой, – отец повернулся к Семену, и тот сжался на стуле под его взглядом, – будем разговаривать чуть позже. Отдохну, отлежусь – и в подробностях.