Юлия Шилова - С пляжа к алтарю, или Танго курортной страсти Страница 5

— Какая еще бездна?

— Пустота. Провал в памяти. Ничего не помню.

— Вообще ничего?

— Да, — замотала я головой. — Проснулась — ни вещей, ни денег, ни золота.

— Тогда с чего ты взяла, что этот Николай тебя изнасиловал?

— Я очнулась совершенно голая, — прошептала я, словно боясь, что, кроме проводницы, меня может еще кто-то услышать. — Спортивный костюм валялся на полу, там же трусики и лифчик. На теле синяки, а между ног было липко. А запах… Его ни с чем не спутаешь. Специфический запах мужского семени.

— Значит, ты вся в сперме проснулась, — задумчиво произнесла проводница. — Вот козел! Что за удовольствие трахать спящую девушку?

— Зато она не сопротивляется.

— Да уж, приятного мало. Ладно, вычеркни это из памяти и живи дальше.

— Но ведь этот гад может быть больным, я же ничего про него не знаю.

— Приедешь — сдашь анализы.

— А если у него СПИД?

— Не кличь на себя беду. Вот увидишь, все обойдется. А этому коню педальному еще срок хороший вкатят, по полной программе. Упечешь его в тюрьму за изнасилование и получишь хоть какое-то моральное удовлетворение. Обидчик должен быть наказан. Только тебе нужно сегодня же пройти экспертизу. Доказать факт изнасилования можно только по горячим следам, потом будет поздно. Ничего не докажешь!

— Я в милиции про изнасилование говорить не буду, — заявила я.

— Почему?

— Потому что мне стыдно.

— А чего стыдиться-то? Тебе просто не повезло, что ты попала в подобную ситуацию. Ведь это могло произойти с любой девушкой, оказавшейся на твоем месте. Вот из-за таких, как ты, насильники так вольготно себя чувствуют. Тебе стыдно, видите ли, другой тоже. Насильнику все с рук сходит, и он будет насиловать дальше, потому что никто не хочет его наказать. Да их кастрировать надо! В камере знаешь, что с насильниками делают?! Вот там их действительно наказывают!

— Я про изнасилование говорить не буду, — покачала я головой. — Я скорее от позора повешусь.

— Как знаешь. Но вешаться не надо, ты и так пострадала.

— А если я забеременею? У меня как раз опасные дни.

— Аборт сделаешь. Не будешь же ты ребенка от насильника рожать.

— Многие женщины после первого аборта детей не могут иметь…

— Рано паникуешь. Успокойся. В жизни все бывает. Я, между прочим, тоже после первой беременности аборт сделала и после троих детей родила. Вот так! Так что ты на всех не равняйся. Главное, чтобы у этого молодого и интересного СПИДА не оказалось, а все остальное элементарно лечится: и гонорея, и сифилис, и все что угодно. Сейчас медицина вон как далеко шагнула, только вот СПИД еще лечить не научились. Знаешь, сколько случаев, когда больные СПИДом умышленно здоровых заражают? Ведь СПИД еще и психику нарушает. Больные СПИДом хотят отомстить всему миру.

Увидев, что меня залихорадило, проводница поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить положение.

— Ну что ты затряслась, как осиновый листок? Я уверена, что все обойдется. Вот увидишь.

В этот момент в купе проводников заглянула напарница Надежды и с беспокойством сказала:

— Надя, а ты чего сидишь-то? Скоро Симферополь. Дел полно.

— Да тут девушку ограбили.

— Пусть в милицию обращается. Внимательнее нужно быть. Это же поезд как-никак, нельзя терять бдительность.

Я тихо всхлипнула и, пробормотав: «Извините», направилась в свое купе.

Глава 2

Поезд остановился. Симферополь. Я с тоской наблюдала за выходящими на перрон пассажирами. Люди толкались, суетились, вытаскивая громоздкие вещи и подгоняя детей. Как только вагон опустел, ко мне в купе заглянула проводница Надежда.

— Приехали, дорогая. Выходи.

— Одну минуточку, Надя. У меня к вам просьба. Вы, пожалуйста, не говорите никому, что меня изнасиловали. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Вы меня понимаете?

— А кому я скажу? У нас же с тобой общих знакомых нет, — удивилась моей просьбе проводница. — Я же не собираюсь выйти на улицу и кричать, что над тобой надругались.

— Да мало ли, хотя бы милиции. Ведь, возможно, вас тоже допрашивать будут.

— Ты все-таки решила написать заявление?

— А куда мне деваться? Хотя я прекрасно понимаю, что никто никого не найдет, но все-таки, чем черт не шутит… Ведь у меня ни копейки нет. Сволочь грабитель ничего не оставил.

Проводница полезла в карман и протянула мне сто рублей.

— На, возьми. Я, конечно, понимаю, что это не деньги, но, извини, больше дать не могу. Поменяешь на гривны, хоть попить себе купишь. Здесь такая жара стоит, караул.

— Спасибо.

Я вышла из вагона, оглянулась и, увидев неподалеку милиционера, подошла к нему.

— Здравствуйте, я только что приехала на московском поезде. Меня ограбили…

В отделении я провела целую вечность. Написала заявление, пыталась вспомнить, как выглядел грабитель, и подробно рассказывала, как произошло наше с ним знакомство. Я перебрала все предложенные мне фотографии подозреваемых и почувствовала полнейшее разочарование — ни на одном из снимков не было человека, хотя бы отдаленно похожего на Николая. Один молоденький милиционер кидал на меня самые недвусмысленные взгляды, словно давал понять, что он совершенно не против продолжить наш разговор где-нибудь за территорией отделения милиции. Я старалась не обращать внимания на его хамское поведение и ощущала напряжение: видимо, так на меня влияла окружающая обстановка. Мне хотелось как можно быстрее покинуть стены этого мрачного заведения, выйти на улицу и вдохнуть воздух полной грудью. Как только малоприятная беседа подошла к концу, я с облегчением встала, вздохнула и вышла на улицу.

Не зная куда идти, я остановилась на пороге и вдруг услышала, что меня кто-то окликает. Смахнув выступившие слезы, я обернулась. Меня нагонял тот самый нагловатый милиционер, который на мне дырки проедал своими взглядами.

— Гражданка, вы сейчас куда? У вас же денег нет!

— Это точно, — еле слышно ответила я и отвела взгляд в сторону.

— Ты можешь с моего телефона родственникам в Москву позвонить и попросить их выслать тебе денег, — перешел милиционер на «ты». — Пусть срочным телеграфом деньги вышлют, ты хоть тогда спокойно до дома доберешься.

— Я не буду звонить родственникам.

— Но почему?

— Потому что мне не хочется их расстраивать. По крайней мере пока… А там видно будет. Хотя… Если не жалко, то я была бы тебе очень признательна, если бы ты разрешил мне позвонить в Москву. Понимаешь, я действительно без копейки. Так по-идиотски всё получилось…

— Без проблем. — Милиционер полез в карман и достал мобильник: — Звони. У тебя мобильный-то был хороший?