Норма Бейшир - Танец богов Страница 5

— Я вижу, с тобой бесполезно разговаривать, — раздосадованно сказал Киракис. Порой Александр становился упрям как осел, подумал он. Господи, неужели он никогда не созреет для того, чтобы достойно править империей Киракисов?

Сидя в своем небольшом кабинете в здании студии Кей-Экс-Эл-Эй, Мередит рассказывала Кей Уилсон, одной из своих коллег, занимавшей пост технического директора студии, о сегодняшних результатах. Мередит не скрывала разочарования из-за того, что не сумела взять интервью у Константина Киракиса, однако призналась, что сын магната приятно поразил её.

— Я рассчитывала увидеть перед собой Синюю Бороду, — сказала она, — а он оказался Прекрасным принцем.

— Рада за тебя, — улыбнулась Кей, наливая себе кофе из установленной в углу кабинета кофеварки. Затем, положив себе в чашку два кусочка сахара из миниатюрной сахарницы, выдвинула ящик стола, в котором, как она знала, Мередит держала банку сливок. — Скажи, он и в самом деле такой красавчик, каким выглядит на фотографиях?

— Даже лучше, — без малейшего замешательства ответила Мередит. — Причем, что самое любопытное, он совершенно не задирает носа. Хотя имеет полное право… если, конечно, хоть изредка смотрится в зеркало.

— Мда, вижу, он произвел на тебя неизгладимое впечатление, — промолвила Кей, многозначительно улыбаясь.

— Пожалуйста, без пошлых намеков, — сказала Мередит. — Просто он вел себя как настоящий мужчина. Да и трудно судить о человеке, проведя с ним какой-то час в битком набитом ресторане.

— Все понятно, — закивала Кей. — Тогда скажи мне вот что. Ежу ясно, что он произвел на тебя впечатление. Почему тогда ты не взяла интервью у него?

— Я и сама об этом думала, — призналась Мередит. — Поначалу он показался мне совершенно открытым. Я даже подумала, что смогу легко его разговорить. Однако чем дальше, тем очевиднее становилось, что нечего и мечтать о том, чтобы вывести его на откровенность. Несмотря на всю любезность и обходительность, он необычайно ловко и умело уклонялся от беседы по поводу любого, хоть мало-мальски интересного для меня вопроса. В итоге я поняла, что это чрезвычайно скрытная личность.

— Ага, загадочный мужчина! — торжествующе воскликнула Кей. — Звучит заманчиво. — Примостившись на край письменного стола Мередит, она заглянула в её записи. — А можно полюбопытствовать — кого ты интервьюируешь завтра?

— Ника Холлидея. Лучше известного нашим любителям кино как самого модного кинорежиссера — открытие этого года. Это слова нашего директора, а не мои. — В голосе Мередит звучал плохо скрытый сарказм. — Должно быть раздутый от самомнения, как мыльный пузырь.

— Кто знает, — промолвила Кей.

Мередит скорчила гримаску. — Учитывая мое невезение, я готова побиться об заклад на свое недельное жалованье.

Кей от души расхохоталась.

— Просто у тебя трудный день выдался, — сказала она. — Это синдром под названием «Ах-что-делать-я-не-успела-взять-интервью-для сегодняшнего-выпуска». Потерпи, и ветер переменится. Так всегда бывает.

Нью-Йорк.

— Ты не передумал? — спросил Константин Киракис у своего сына в аэропорту Кеннеди уже на взлетном поле, рядом со столь знакомым бело-голубым лайнером. — Может, все-таки полетишь со мной? Мамочка так порадуется.

— Отец, ничто так не порадовало бы меня самого, как возможность слетать в Грецию и хоть немного побыть с мамой, — устало сказал Александр. — Но, увы, как я уже говорил, сейчас я слишком занят и не могу этого себе позволить…

Приостановившись возле самого трапа, Киракис жестом оборвал сына.

— Да, я знаю, дел у тебя много, — со вздохом произнес он. — Наверное, мне следует поблагодарить тебя за столь горячий интерес к нашему семейному бизнесу. Что ж, попробую объяснить все это твоей матери. Но только предупреждаю — она очень огорчится, что ты не прилетел со мной.

— Я тоже очень огорчен, отец, — терпеливо промолвил Александр. — Пожалуйста, извинись за меня перед ней.

Киракис чуть помолчал, пристально разглядывая своего сына. Затем ответил:

— Да, разумеется. Приезжай, когда хоть немного освободишься. — И вдруг он наклонился и порывисто заключил Александра в объятия — такого не случалось с тех самых пор, как его сын повзрослел. — Я буду скучать по тебе, сынок.

— Я тоже, — сказал Александр, в свою очередь обнимая отца. Он бы и сам дорого отдал, чтобы восстановить прежние отношения с отцом, которые заметно охладились с тех пор, как он окончательно перебрался в Нью-Йорк. Отца Александр обожал, и готов был отдать все, чтобы вернуть отцовские любовь и уважение. А также — понимание. Впрочем, порой Александр и сам не мог понять тех или иных своих поступков. — Удачного тебе полета, папа, — напутствовал он отца. Впервые за много лет он назвал его «папой». — При первой же возможности я прилечу к вам.

— Будем надеяться, что ты сдержишь слово, — сказал Киракис и, поднявшись по трапу, уже наверху приостановился и на прощание помахал сыну рукой. Александр помахал ему в ответ и возвратился к поджидавшему его лимузину.

Старший Киракис уселся в кресло и сразу пристегнул ремень. В иллюминатор он разглядел огни удаляющегося лимузина. И вновь старик пожалел, что не сумел уговорить сына лететь с ним. Давно, слишком давно нога Александра не ступала на землю Греции. Вдобавок поведение сына вызывало у Константина Киракиса серьезное беспокойство.

Куда большее, чем он признавался самому себе.

— Алекс, caro, почему бы тебе не расслабиться, — предложила Франческа Корренти, присаживаясь в постели. Простыня соскользнула вниз, обнажая её восхитительные груди, но Александр даже не обернулся. — Ты все время думаешь о делах и совершенно не отдыхаешь.

Александр, тоже голый, стоял у окна, рассеянно созерцая раскинувшуюся перед глазами панораму Центрального парка. До чего он прекрасно сложен, невольно подумала Франческа. Как один из греческих богов, статуями которых она так часто любовалась в лучших музеях мира. Поразительное тело, без малейшего изъяна. Франческе Корренти, перебывавшей в постели со многими мировыми знаменитостями, казалось, что такого мужчину изваял сам Господь. Никакое случайное сочетание генов или хромосом не могло, по её глубочайшему убеждению, привести к созданию подобного шедевра.

Выбравшись из постели, тоже полностью обнаженная, она с кошачьей грацией проскользнула по комнате. Подкравшись сзади к Александру, она обвила руками его шею и принялась нежно покусывать мочку уха.

— Идем в постель, caro mio, — прошептала она. — Я хочу тебя, давай снова предадимся любви…

Александр негромко кашлянул. — И ты будешь снова убеждать меня поменьше думать о работе? — спросил он, в свою очередь поглаживая её голую попку. — И побольше отдаваться твоим ласкам.