Галимов Брячеслав - Измена Анны Болейн королю Генриху VIII Страница 5

Король сделал жест, разрешающий мажордому удалится. Отпив еще глоток из кубка, Генрих, щурясь от яркого солнца, осмотрел ряды своих придворных. Разомлевшие от сытной еды, упоенные ароматами осеннего леса, согретые теплом погожего дня они лениво болтали между собой, не обращая внимания на своего государя. Генрих увидел, как сэр Джеймс о чем-то оживленно беседует со своими приятелями, и услышал уверенные интонации его голоса. Взгляд короля скользнул и по мрачной физиономии сэра Томаса, который сидел в одиночестве в глубокой задумчивости. Генрих с досадой отвернулся от него и в следующее мгновение невольно улыбнулся: он увидел Анну Болейн, взор ее чудесных глаз был устремлен на короля. Генрих выпрямился в кресле, вобрал живот и погладил свою аккуратно подстриженную бороду.

– Актеры, ваше величество, – раздался голос мажордома.

Генрих милостиво кивнул им:

– Очень рад, господа артисты. Надеюсь, вам объяснили, чего мы ждем от вас?

– Мы готовы исполнить все приказания вашего величества, – ответил ему старший из них с глубоким поклоном.

– Прекрасно! Вот вам текст из пьесы, который случайно оказался у меня. Автор нам неизвестен, но это и неважно: нас заинтересовали характеры и ситуация. Речь здесь идет о любви некоего мудреца к молодой девушке, с которой его разделяет немалое число лет, но, несмотря на это, она отвечает ему взаимностью. Что девушка нашла в нем, чем он тронул ее сердце? Величием и мудростью, – так говорится в пьесе, и я согласен с автором. Молодость и красота женственности, зрелость и значимость мужественности прекрасно сочетаются друг с другом, – вот главная мысль сочинителя, которую вам надлежит донести до зрителей. Действующих лиц в пьесе, соответственно, двое – Философ и его возлюбленная по имени Леда; кроме них, как того требует от нас традиция, присутствует Хор, разъясняющий публике смысл происходящего на сцене и делающий правильные выводы из действия. Сможете ли вы примерно за час выучить этот отрывок, чтобы затем разыграть его перед нами?

– Не сомневайтесь, ваше величество, благороднейший из государей! Дабы угодить вам, мы выучим это отрывок и за меньшее время! – воскликнули артисты.

– Итак, берите текст и приступайте! В нужный момент вас позовут, – сказал им король и обратился к мажордому:

– Любезнейший, я ведь просил вас еще кое о чем.

– Мог ли я забыть ваше приказание, государь? Соблаговолите сообщить мне, когда вы захотите музицировать.

– Когда? Да прямо сейчас, черт возьми! – Генрих с беспокойством отыскивал взглядом Анну, куда-то исчезнувшую за время его разговора с артистами.

– Слушаюсь, ваше величество, – мажордом подмигнул кому-то за столом, и немедленно раздался возглас:

– Ваше величество, простите за дерзкую просьбу и за то, что я осмелился обеспокоить вас, но клянусь спасением души, никто не играет на лютне лучше вас! Окажите великую милость, – порадуйте нас своей игрой, ваше величество!

– Очень просим вас, ваше величество! Пожалуйста, ваше величество! Мы так давно не слышали вашей чудесной игры! – присоединились к первому голосу другие голоса.

– Прошу прощения, дамы и господа, но сегодня я вряд ли смогу сыграть. Я слегка устал на охоте и боюсь, что мои руки будут плохо слушаться меня, – сказал король, по-прежнему отыскивая взглядом Анну.

– Но мы очень просим вас, ваше величество! Пожалуйста, пожалуйста, окажите нам милость! – продолжали упрашивать придворные.

Тут лицо Генриха просияло от удовольствия: он увидел Анну, вернувшуюся на свое место.

– Ладно, дамы и господа, я сыграю, если вы настаиваете, – согласился он. – Но не судите слишком строго мою игру.

Королю немедленно принесли лютню, взятую на время у музыкантов. Генрих попробовал, как она звучит, потом, сделав паузу, пристально посмотрел на Анну и принялся играть старинную песню трубадуров, в которой говорилось о любовных страданиях рыцаря и о великих подвигах, совершенных им во имя его возлюбленной, – но, увы, не вызвавших ответной любви в ее душе. Эта песня была хорошо знакома всем, и сердца придворных, размякшие после прогулки на свежем воздухе и сытного обеда, растаяли; у дам полились слезы из глаз, мужчины загрустили. Анна, тоже растроганная грустной историей о несчастной любви рыцаря, потупила взор, вытирая заплаканные глаза.

Взяв последний аккорд, Генрих отодвинул лютню и застыл, глядя поверх голов своих придворных.

– Как хорошо! Как замечательно! Великолепно! – закричали они. – Ваше величество играет на лютне лучше всех на свете.

– Вы преувеличиваете, господа. Я всего лишь умею перебирать струны – и только, – возразил король.

– О нет, ваше величество! Вы отличный музыкант, – не соглашались с королем придворные. – Умоляем вас, сыграйте еще!

– Ну, не знаю, не знаю… Разве что, вот это я попробую исполнить. Это свободная трактовка веселого лангедокского танца. Говорят, его очень любил герцог Раймонд.

Король заиграл, и улыбки появились на лицах придворных. Задорная музыка разогнала печаль, навеянную грустной песнью; сразу захотелось танцевать, и многие начали отбивать пальцами по столу такт мелодии. Генрих выразительно посмотрел на музыкантов: они подхватили мотив танца, и тогда король, отложив лютню, поднялся, подошел к Анне, подал ей руку и вывел на середину поляны. Зардевшаяся девушка облокотилась на руку короля и грациозно прошлась с ним, приседая и кланяясь, как того требовало искусство хореографии. Король тоже танцевал на удивление изящно, – они были прекрасной парой.

Придворные зашептались: разлад в королевской семье ни для кого не был секретом, и подчеркнутое внимание короля к Анне Болейн могло стать предвестником больших перемен в обстановке при дворе. Сэр Джеймс, не скрывая ликования, перемигивался с друзьями, а сэр Томас, напротив, помрачнел еще больше.

После окончания танца у придворных появился новый повод для пересудов: король отвел леди Анну к своему столу и усадил рядом с собой. Это было неслыханно, это был прямой вызов королеве, которая, хотя и не присутствовала на охоте, но отнюдь не утратила положенные только ей привилегии.

Анна, чувствуя десятки взглядов, устремленных на нее, сидела ни жива, ни мертва, поэтому с первого раза не услышала, что сказал ей Генрих.

– Дорогая леди Анна, я безумно влюблен в вас. Выходите за меня замуж, – повторил он.

Она испуганно взглянула на него:

– Помилуйте, ваше величество… Я не понимаю вас. Вы шутите? Как же можно – так, сразу… К тому же, вы женаты.

– Какие пустяки! Я разведусь, я давно собираюсь развестись. Я не люблю жену: более того, – я ненавижу ее! Я люблю вас! Мое чувство к вам глубоко, оно прочнее стали и долговечнее пирамид! Чего мне ждать? Пока я состарюсь? Увы, ведь я не молод… Надо ловить каждое мгновение жизни!