Анита Шрив - Роковая связь Страница 5

В течение нескольких минут ты сидишь на скамье, сжимая в руке ключи, скованная параличом. Ты смотришь на кухонные шкафчики и думаешь: «Роб». Перед твоим невидящим взглядом проносятся, сменяя друг друга, образы. Обращенное к тебе младенческое личико, освещенные солнцем толстые щечки, два зубика виднеются над блестящей розовой губой… Свежий и еще влажный после ванны малыш, хохоча, барахтается у тебя подмышкой, пытаясь высвободиться из по-футбольному прочного захвата. Маленькая мордашка в обрамлении искусственного меха на капюшоне зимнего комбинезона; он смотрит на тающую снежную крепость. От любви к сыну у тебя, кажется, сейчас разорвется сердце. Внезапно ты понимаешь, почему именно теперь на тебя обрушились эти невинные, щемящие сердце воспоминания. Ведь звонок сообщил тебе об утрате невинности.

Ты спрашиваешь себя, не позвонить ли Артуру на работу, но тут же отвергаешь эту идею. Ему потребуется около часа, чтобы добраться домой, а этого времени у тебя нет. Дорога в Авери займет почти четыре часа, что само по себе настоящее испытание. Ты также знаешь: если ты позвонишь Артуру, он, скорее всего, тут же обратится к Томми, вашему юристу, и ты инстинктивно чувствуешь, что это нежелательно. Вначале ты должна увидеться с сыном наедине.

Ты встаешь со скамьи. Что тебе нужно? Ответ: почти ничего. Пальто уже у тебя на плечах, сумочка в руках. Тебе ничто не мешает немедленно отправиться в путь, кроме необходимости забежать на минутку в ванную, где ты замечаешь, как у тебя дрожат руки.

Где будет Роб к тому моменту, когда ты доберешься до Западного Вермонта? Возможно, он все это время проведет в кабинете директора? Или его запрут в комнате, взяв под своего рода домашний арест? Привлекут ли к делу полицию? Все эти вопросы ты могла задать по телефону, если бы сразу собралась с мыслями, что тебе не удается до сих пор.

Ты садишься в машину и сдаешь назад. Выехав на улицу, ты разворачиваешься, и перед твоим мысленным взором, подобно стайке мальчишек на велосипедах, вдруг проносятся новые картинки. Роб на роликовой доске, у него на голове большой шлем, а длинные рукава футболки обрезаны и забавно болтаются. Его личико выглядывает из горы плюшевых игрушек на полудетской. Плохо подстриженный мальчик в съехавшем набок желтом галстуке бойскаута-волчонка»[4] гордо улыбается в объектив, сжимая в руке только что выданную памятку. От этой улыбки у тебя опять сжимается сердце. В обычных обстоятельствах ты мечтаешь о подобных воспоминаниях, потому что ни одной матери не удается запомнить всего о своем ребенке. Иногда тебе кажется, что ты вообще ничего не смогла бы вспомнить, если бы не фотографии. И сколько пройдет времени, прежде чем ты забудешь, в каком году был сделан тот или иной снимок? Но сейчас эти образы только мешают, потому что не позволяют сосредоточиться.

Ты вспоминаешь, что забыла позвонить дерматологу. Интересно, пришлют ли тебе счет за неявку на осмотр? Мобильный лежит в сумочке, еще не поздно перезвонить, но даже мысль о том, что его надо оттуда извлечь, а затем найти в нем нужный номер, и все это за рулем, не отрывая глаз от дороги, кажется тебе невыносимой. И что, собственно, ты скажешь в свое оправдание? «Мой сын попал в худшую передрягу в своей жизни»?

Ты ведешь машину на северо-запад. Тебе кажется, что ты не к сыну едешь, а просто убегаешь от чего-то. Ты будешь долго ехать, а потом остановишься. В мотеле. В незнакомом городе. Полная анонимность. Свобода. За много лет эта мечта успела стать привычной. Она преследует тебя с тех пор, как тебе исполнилось семнадцать лет. Ты ни разу не поддалась соблазну, ни разу не села в машину и не пустилась куда глаза глядят, останавливаясь там, где хочется и когда хочется, без определенной цели и временных ограничений. В твоей жизни были моменты, когда ты могла позволить себе подобное, но ты на это так ни разу и не отважилась.

Ты ведешь машину и вспоминаешь, что в бумажнике у тебя всего тридцать долларов, а значит, тебе придется остановиться у банкомата. Ты не знаешь, много ли банкоматов в Западном Вермонте. Ты не знаешь, плачет ли сейчас твой сын, плакал ли он вчера. Ты думаешь о том, как драила свое тело мочалкой, собираясь к дерматологу. Ты вспоминаешь о маленькой родинке, недавно появившейся у тебя на животе. Теперь ты не сможешь показать ее своему врачу, и, учитывая твое везение, она обязательно окажется злокачественной. У тебя болит правое колено, и ты пытаешься пошевелить им, не снимая ногу с педали газа. Ты думаешь о том, что тебе придется найти комнату на ночь, ведь разговор с директором наверняка окажется долгим, и после этого нечего и думать об обратной дороге. Следующая мысль: отдадут ли тебе на ночь сына, ведь его, возможно, уже исключили из школы. Это слово взрывает твой мозг — исключить, исключен, исключение, — и что-то болезненно лопается у тебя в груди.

Если Роба исключили из школы, придется звонить в Браун. Ты вспоминаешь тот день в начале рождественских каникул, когда вместе с грудой макулатуры вам доставили толстый пакет. Ты позвала Роба, который в это время был у себя наверху. Ты вручила ему конверт прямо на лестнице, и он сел на ступеньки, как будто ноги внезапно отказались его держать. Ты еще никогда не видела такой гордости, смешанной с облегчением, на лице сына. Ты схватила фотоаппарат, лежавший на полке в кухне, и сделала снимок. Уже тогда ты знала, что до конца жизни будешь дорожить этой фотографией — Роб держит в руках разорванный конверт и смеется, запрокинув голову.

Съехав с автомагистрали, ты поворачиваешь на шоссе 30. До тебя вдруг доходит, что ты превышаешь скорость. Эта школа была твоей идеей, и Артур не преминет тебе об этом напомнить. Ты прослышала, что пьянство в государственных школах обрело характер эпидемии, и тебя это напугало. Ты вспоминаешь обеду Джули. Разговор. Подруга подруги наклоняется к твоему уху и шепчет: «А вы об этом не думали? Хотя бы на два последних года?» Идея пустила корни, проросла и расцвела. Артур отнесся к ней недоверчиво. Роб заинтересовался. Ты сказала себе, что хочешь спасти сына.

Ты отпросилась с работы и съездила в рекомендованную тебе школу в Западном Вермонте. Ландшафт оказался потрясающим, школа — очаровательной. Ты представила себя в роли студентки и поняла, что убедить сына будет нетрудно. Ты начала рисовать ему привлекательные картины: элитное образование, открывающее дорогу в лучшие колледжи страны, удобное расположение, дающее возможность проводить выходные дома, горнолыжные трассы. Ты пристально следила за тем, на что обращает внимание сын. Огромный плакат, возвещающий о скором визите известного писателя. Длинноногая симпатичная девчонка, сидящая на невысокой, сложенной из серых камней стене. Спортивный зал с двумя баскетбольными площадками. Общежития, напоминающие университетские. Все это произвело впечатление даже на Артура, хотя он не мог понять, чем объясняется твое стремление избавиться от сына.