Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь? Страница 5

Пыталась бороться, заставляя себя работать и подслащивая вдруг ставшие серыми будни, как советовал Данька, укладывая на язычок дольки шоколада. «К тому же и медики утверждают, что помогает. По мне так не скажешь. Но посмотрим». Прошла неделя, прежде чем работу над книгой прервал колокольчик у двери. «Кого принесло на сей раз? — заглянула в глазок Лена, — фиг вам я ещё попадусь на вашу удочку». За дверью стоял мужик в фирменной куртке «почта».

— Кто там и что надо? — грубо спросила она дежурной фразой.

— Могу я поговорить с Еленой Максимовной Долговой?

— По какому поводу? — осторожничала она.

— Бандероль получите и распишитесь, — донеслось из-за двери.

Она удивилась и потребовала:

— Покажите…

— Да сколько угодно, — отошёл парень, поведя широкими плечами, на середину площадки и приложив к груди пакет. — Вот смотри!

Поскольку с ней поговорить было можно, но, всё же, держа в одной руке отбивной молоток, для страховки, Лена распахнула дверь. Парень из-под нахлобученной фирменной кепки усмехнулся: — Гвозди забиваете? — Лена крепче сжала рукоятку молотка. Стоя на пороге, протянула руку, и, расписавшись в отмеченной галочкой строке, забрала небольшой, проштампованный сургучом пакет и выдворила вон почтового служащего. Заперев дверь и проверив запор, отбросив не пригодившийся молоток, поспешила в кабинет и, разрезав почтовую бумагу, нашла в ней небольшую картонную коробочку. Встряхнув, прислушалась, там что-то дрынькало. Отлепив клейкую ленту, раскрыла крышку. В коробочке лежали все её драгоценности. И не как попало, как было у неё, а каждая вещь, в отдельном пакетике с номерной биркой и листок переписи. Лена заподозрила, что над ней насмехаются. Она метнулась к двери, на лестничную площадку, потом к окну — никого. «Чёрт, что за шутки. Кто и за что выбрал меня объектом для таких глупых приколов?» Она перевернула бумагу, заглянула на дно коробки, но записки не было. «Обратный адрес, что стоял на бандероли, скорее всего, туфта». Понимая это, она всё же отправилась по оному. Так и было. Офис крупного концерна, к которому она и её семья не имела никакого отношения, играл сверкающими чистотой окнами, вывесками и рекламными щитами. «Дьявольщина, это опять был он, по росту подходит, а я вновь его не рассмотрела. Кажется, только что не старый. Жаль, лицо было закрыто длинным козырьком. Но подбородок-то я запомнила — с ямочкой. Теперь понятно, что трюк проделан нарочно. Только вот с какой целью? Рассказать кому-то обхохочутся. Ну какая же я дура. Теперь под каждый козырёк буду заглядывать». Её крутила и распирала злость. Никогда с ней такого не было. Она металась по квартире готовая всё перевернуть вверх дном. «Нет, только подумать какой наглый. Действует бесцеремонно и вызывающе. Надо непременно его найти. Где-то он крутится рядом. Ведь откуда-то узнал о моём вызове слесаря. Только надо быть осторожной, чтоб не спугнуть. Ох, я ему тогда задам, ох, он у меня получит». Она пока не придумала с чего начинать его поиски, и как с ним будет расправляться, когда найдёт. Но ей этого очень хотелось. И ещё, душу грела сама мысль, что это непременно произойдёт. А также мечталось, чтоб совершилась та счастливая месть, как можно быстрее. Мысли летали, как птицы на широченных крыльях. Но ближе к обидчику не поднесли. Получается, она строила планы мести, понимая, что никогда их не осуществит. Это так бесило. «Ладно, не будем отчаиваться. Наступит ещё и на нашей улице праздник, а пока, буду наслаждаться тем, что есть, то есть, возвратом любимых побрякушек». Напевая, приготовила на радостях в рекордные сроки из нашедшихся дома продуктов вкусный обед и еле дождалась прихода сына. Непременно хотелось на кого-то выплеснуть то удовольствие.

— Данька, мне драгоценности вернули. — Бросилась она, выражая своё полное удовольствие по поводу возращения драгоценностей, со всех ног к двери, заслышав поворот ключа.

Данька встал, как вкопанный, но, придя в себя, принялся разбираться и уточнять.

— В смысле? Подожди, подожди, ты что, всё же к ментам ходила?

Её удивило, что сын отнёс это на счёт доблестной милиции.

— Какие менты, Дань, по почте прислали. — Тут она осеклась, сообразив, что с почтой это совсем уж не связано, если только бумагу позаимствовали, да печать.

Данька, бросив сумку, принялся хохотать:

— Правда что ли?! Мать, вот это номер. Кто ж это над тобой так потешается? Что и предположений нет?

Чего нет, того нет. Лена развела руками.

— Нет. Саму от злости в трясучку кидает. Найду, прям сама с ним не знаю что сделаю. — Хлопнула она кулак о ладонь обозначающий должно быть молот и наковальню.

— Значит, не найдёшь, — ухмыльнулся сын, топая из ванны в кухню и усаживаясь за стол. Лена, раскладывая еду, не упуская нить разговора, тут же уточнила:

— Это ещё почему?

Данька хрюкнул смехом:

— Так не знаешь же что с ним делать.

Она отмахнулась. Что за дети пошли. А вообще-то — чёрт бы этого слесаря побрал!

— Тебе шутки, а меня от злости разрывает.

Данька, получив повод для философствования, в него и углубился:

— На баб не угодишь. Украли — плачет. Вернули — злится.

Лена тут же уточнила:

— Не крал он, а измывается, но за что?

— Тут я пас. Тебе виднее. По мне так это кто-то испытывает тебя на прочность. Или… Амурного ничего в твоей жизни не случалось. Может, отвергла какого-то претендента на роман? Хотя какие в твоём возрасте романы. Еда обалдеть. Ты на радостях явно перестаралась.

— Да ладно тебе, — отмахнулась она от похвалы.

Данька ушёл в свою комнату. Она мыла посуду с особым старанием. Энергия злости утраивало это старание: «Вот бы добраться до этого шутника. Она бы ему показала. Ух!»

Глава 2

Она любила Киев. Любила в серебристом дожде и в ярком солнце. И совсем не потому, что привыкла. Здесь не так шумно и суетно, как, например, в Москве. Прошумела сиренью весна, сжала сердце цветущими каштанами. Хорошо просто идти и не думать ни о чём. Лена, купив букетик ландышей, шла по самому краю дорожки, когда проезжающая машина, тормознув, обдала её белый, вчера постиранный плащ, брызгами грязи. «Чтоб тебя…» Это была жестокая невезуха. Ей так нравилось топтать ногами по городским дорожкам, но чувствовала себя растерянно среди встречающегося на каждом шагу хамства и вероятно от этого сразу принимала своего рода боксёрскую стойку по отношению к окружающим. Лена погрозила, вслед медленно отъезжающей машине кулаком, стараясь запомнить номер. Такой наглости спускать нельзя. Совесть дома забыли… Добравшись до своего транспортного средства, решила прокатиться до ГАИ. Нахал, испортивший ей настроение и плащ, должен быть наказан. Только бы менты не отказали… На её удовольствие ей не отказали. Естественно, не безвозмездно, почему бы и не сделать подлость. Через полчаса, после хорошего вознаграждения, ей выдали адрес офиса хозяина автомобиля. Поблагодарив, бодренько поехала. Сейчас она его прижмёт к ногтю… Лена весьма удивилась, когда колёса опять прикатили к тому же концерну, чей адрес был на злополучной бандероли. «Надо же, как этой конторе не везёт с розыгрышами, — подумала она, раздумав ругаться. — С такими солидными нахалами лучше не связываться, себе дороже будет». Придя, домой, молчком кинула в стиральную машинку испорченную вещь и успокоилась. «Ладно, всякое бывает. Нервы дороже. Опять же не самой стирать, а машинке».