Сандра Браун - Петля желания Страница 50

– Обязательно. Ты сам это знаешь.

Говард еще крепче сжал руку дочери.

– Есть кое-что еще, о чем я тебя попрошу.

– О фирме не беспокойся. Она давно превратилась в хорошо смазанный механизм, который сам собой управляет. Но я все равно сделаю все, о чем ты меня попросишь.

– Я не о нашей фирме. Хочу поговорить о Сьюзен.

Беллами оглянулась через плечо, едва ли не ожидая увидеть в дверях Оливию.

– Давай не будем говорить о ней, папа. Это слишком мучительная тема.

– Твоя книга…

– Расстроила тебя. Я знаю. Прости, я не хотела…

– Ты подняла ряд вопросов.

Неуверенная в том, на что именно намекает отец, Беллами промолчала.

– Это было сделано сознательно?

– Нет, конечно, – ответила она. – Но по мере развития сюжета неизбежно возникали вопросы. Похоже, до этого они таились в моем подсознании.

– В моем тоже.

– Что?

– У меня тоже имелись вопросы, и они тоже таились в подсознании.

Слова отца поразили Беллами.

– Какие же?

– В основном те же, о которых этот журналист написал в своей газетной колонке.

Алана Стрикленда посадили в тюрьму за то, что он убил Сьюзен. Но был ли он убийцей?

Мне очень хотелось бы это знать, Беллами. Я не хочу умереть, не получив ответа на этот самый главный вопрос.

– Почему ты думаешь, что убийцей мог быть кто-то другой?

– Возможно, это был он, но я не хочу отойти в вечность с этим сомнительным «возможно». Мне нужно знать точно.

Поездка к Стивену вселила в нее убежденность, что тогдашней Беллами, Беллами-подростку, было лучше не знать, что происходило в их семье. А еще ей стало ясно, что «Петля желания» написана с крайне наивной точки зрения.

В тот День поминовения произошло много такого, чего она, двенадцатилетняя девчонка, просто не понимала. Даже если она что-то и подозревала, то в силу юного возраста оказалась не в состоянии понять. Дент предупредил ее, что любая истина, до которой она докопается, может оказаться крайне неприглядной, более того, разрушительной, поскольку окажется пострашнее того, что она узнала о Стивене и Сьюзен. Беллами уже была готова поверить, что для ее же собственного душевного спокойствия самое лучшее – оставить в покое прошлое. Не ворошить его и больше к нему не возвращаться.

И вот теперь отец просит ее копнуть глубже. Как же она может отказать ему – или хотя бы попытаться отказать – в его последней просьбе? Говард требует, чтобы она, его дочь, вновь погрузилась в прошлое, независимо от того, какие гадости могут при этом всплыть.

– Я тоже хочу знать точно. Уже после того, как я написала книгу, вернее, совсем недавно, пару дней назад, некоторые вещи открылись для меня в совершенно новом свете.

– Например?

– У Сьюзен были и другие парни, помимо Дента Картера.

– Ты с ним разговаривала?

– В том числе и с ним.

– Ты веришь ему?

– Дент Картер пока еще не дал мне поводов усомниться в нем.

– Он их и не даст, верно я говорю? Он за тобой еще не ухаживает?

Беллами смущенно опустила глаза. Зная, что это означает, Говард поморщился:

– Беллами, спроси себя, почему он увязался за тобой?

– Почему ты считаешь, что он увязался?

– Он хочет утереть нам нос. Оставить за собой последнее слово. А есть ли лучший способ оставить за собой последнее слово, чем затащить тебя в постель? – Эта мысль как будто огорчила Говарда. Он вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза. – Поговори с детективом.

– Дейлом Муди?

– Начни с него. Я наблюдал за ним во время суда над Аланом Стриклендом. Ему явно что-то не давало покоя. Выясни, что именно. – Говард снова сжал руку дочери: – Обещаешь?

Беллами пообещала ему единственное, что было в ее силах:

– Постараюсь.

– Ты всегда была послушной девочкой. – Говард поднял руку и костлявым пальцем прикоснулся к ее щеке пальцем. – Всегда старалась угодить мне. Хотела, чтобы все были счастливы. Ты даже вышла замуж за человека, которого не любила, лишь потому, что он нравился нам с Оливией.

– Сколько воды утекло с тех пор, папа.

– Не спорь со мной, дочка. Я редко думал о твоем счастье, а вот ты больше думала о моем. После смерти Сьюзен и во время суда над Стриклендом ты как будто отошла для нас на второй план. Затем мы пытались заново отстроить нашу жизнь и, наверное, почти не уделяли тебе внимания.

– Папа, я все замечала и все понимала. Просто я была застенчивой, вот и все. Не хотела привлекать к себе внимания. – Беллами погладила отца по руке. – Но ты всегда оказывался рядом со мной, когда я в тебе нуждалась. Я всегда знала, что ты любишь меня.

Ей хотелось припасть к отцу, обнять его, умолять, чтобы он не покидал ее. Когда он умрет, у нее больше не останется кровных родственников. При этой мысли Беллами охватило отчаяние. Она как будто кожей ощутила суровую неотвратимость смерти.

Но она не станет усугублять его страдания проявлением детских страхов. Отец не выбирал для себя смерть. Не собирался оставить Оливию одну и вообще уходить из жизни.

Лучшим проявлением ее любви станет спокойствие, с которым она воспримет его уход, решила она.

– Если я займусь поисками, – тихо ответила Беллами, – я не смогу быть рядом с тобой.

– Ничего страшного. Главное – сделай то, о чем я тебя прошу. Только ты в силах выяснить, не произошло ли тогда судебной ошибки. Так что действуй, Беллами. Времени остается в обрез.

Она вновь поцеловала отца в лоб:

– Понимаю, папа. Тебе нужен покой. Тебе нужно знать правду.

Дент доел фаршированный перец и омлет с сыром и сделал глоток кофе.

– Так вы расскажете мне или нет?

Сидевшая напротив Беллами вяло ковырялась вилкой в тарелке. К еде, как заметил Дент, она практически не прикоснулась. Более того, старалась не пересекаться с ним взглядом. Царившее в кабинке ресторана напряжение было едва ли не осязаемым, поэтому Дент решил заговорить первым.

– О чем рассказать? – уточнила Беллами.

– О том, чем я заслужил ваше молчание. В самолете вы не сказали мне и трех слов.

– Из-за неудобных наушников.

– Прошлый раз это почему-то вам не мешало.

– Тогда нет, а на этот раз они больно давили мне на уши. Кроме того, не хотелось отвлекать вас. Или вы забыли, что это был чужой самолет, а значит, чужая пилотская кабина?

– Спасибо, я оценил вашу деликатность. Но после того, как мы приземлились, точнее, с той минуты, как мы вышли из клиники в Хьюстоне, вы были на удивление необщительны.

Ах да! Я же ваш личный водитель, и мне следует знать свое место.

Последняя фраза заставила Беллами взглянуть Денту в глаза: