Евгения Михайлова - Длиннее века, короче дня Страница 50

Женщина на мате повернулась к нему, прижалась влажным телом.

– Ты любишь меня хоть немножко?

Он даже удивился такой нелепости. Какие они все-таки… Ничего не понимают.

– Да, – сказал он и начал одеваться.

Она сидела голая и смотрела на него томно и все еще с вожделением. Потом влезла в свой спортивный костюм, вошла в раздевалку, открыла свой шкафчик и достала из сумки приготовленную пачку денег. Он стоял на пороге. Она провела толстой пачкой купюр по его лицу, губам, груди, оба испытали от этой процедуры легкое эротическое возбуждение.

– Этого хватит, чтобы ты меня до дома добросил?

Он улыбнулся ее шутке, которую слышал десятки раз. Кивнул. Потом они вышли в темный двор тренажерного зала, в котором уже никого не было, подошли к стоянке и сели в серебристый «Ситроен С4».

Глава 24

Утром Маша дождалась, когда приедет Дима, помощник Сергея, чтобы посидеть с Анечкой, и вышла во двор, где ее уже ждала в своем красном «Лексусе» нарядная взволнованная Ленка.

– Привет, – удивленно сказала Маша, сев рядом с ней. – Ты нарядилась прямо как на бал. Мы вообще-то в больницу едем, к раненому, может, даже изуродованному человеку.

– Ну, какая ты, – надулась Ленка. – Я просто хочу на всякий случай хорошо выглядеть. А вдруг он не сильно изуродованный.

– Тогда что? – невольно фыркнула Маша.

– Ну, я не знаю. Но у меня такое предчувствие, что с ним все будет хорошо.

– А у тебя нет предчувствия, что он в тебя влюбится без отрыва от капельницы?

– Есть, – скромно потупилась Ленка.

– Да. Дела. Надо в магазин заехать, купить фруктов.

– Я все купила уже. Слушай, расскажи мне о нем немного, а?

Маша задумалась. Наглый тип, нахально к ней приставал, страшно раздражал. А потом взялся ее выручить и едва не погиб. Получается, он вместо нее пострадал.

– Он такой видный парень… был, не знаю, как сейчас выглядит. Крупный, глаза темные, ну, судя по занятиям – не дурак. Способный, в общем.

Они приехали в приемный покой больницы, и в справочном окошке Маше сказали, что Хайбулин переведен из реанимации в хирургию, навестить его разрешили.

– Как я выгляжу? – нервно спросила Ленка.

– Хорошо, перестань думать о своей драгоценной особе, в конце концов. Мы приехали проверить, как он себя чувствует.

Он полулежал на кровати в одноместной палате и выглядел совсем неплохо. Немного обожжена левая щека, рука перевязана, нога свешивалась с кровати и была в гипсе.

– Здравствуйте, Семен, – негромко сказала Маша. – А мы с подругой Леной решили вас навестить. Не помешаем?

– Я ждал вас, – просто сказал Хайбулин. – Вы уж сами располагайтесь, я, как видите, не могу за вами ухаживать…

– Ну, все не так уж плохо, – оптимистично сказала Маша. – Лена, познакомься. Вот он, мой спаситель.

– Очень приятно, Лена. Ну, какой спаситель, Мария Анатольевна. Я толком и не знаю, что там случилось. Может, я виноват? Тогда – с меня машина.

– Вам не сказали? В машину подложили взрывное устройство. То есть я бы точно не выскочила так ловко, как вы. Не люблю громких слов, но вы спасли мне жизнь.

– Не могу поверить! Вы сами ко мне пришли, хвалите меня… И всего-то потребовались пара ожогов и сломанная нога. Да ради этого… – он не закончил, но в его прямом и по-прежнему, как казалось Маше, наглом взгляде появились откровенная нежность и надежда.

Так показалось не только Маше. Ленка насупилась, сразу стала выглядеть глупой, некрасивой и сварливо произнесла:

– Я так и думала, что зря приехала. Я вам только мешаю.

– Ты что! – воскликнула Маша в ужасе от перспективы остаться со своим спасителем наедине.

– Ну, что вы! – покровительственно и ласково посмотрел на Ленку Хайбулин. – Я очень рад с вами познакомиться.

Под этим мужским заинтересованным взглядом с Ленкой случилось обыкновенное чудо. Она потеплела, расцвела, засияла. Маша ею залюбовалась. Глазищи, как темные озера, губы, щеки, будто с полотен великих мастеров. Что с ней творится, с этой Ленкой… Какие-то неизвестные науке магические перемены. Маша спокойно сидела на стуле, отдыхала. Ленка хлопотала, как хорошая хозяйка, которая хочет накормить и исцелить главного мужчину своей жизни. Она раскладывала всякие вкусности на разовые тарелочки, мыла фрукты, откуда-то появились у нее красивейшие полотенца с яркими картинками. Одно она постелила на тумбочке, второе – махровое – смочила горячей водой и протерла Хайбулину его здоровую руку. Выложила рядом белоснежные салфетки. «Ну, чистюля, блин», – наслаждалась идиллией Маша. Хайбулину явно было хорошо.

– Почему ты мне не сказала сразу, что он такой симпатичный? – требовательно спросила Ленка у Маши, когда они возвращались.

– Ну, во-первых, я его в этом смысле никогда не оценивала. Это просто мой студент. Во-вторых, я и сейчас не поручусь за то, что он такой уж симпатичный. И в-третьих, если бы я, не дай бог, тебе бы такое сказала, не знаю даже, что бы ты еще отмочила… Явилась бы в морской пене, как Афродита, ногу бы его несломанную мыла и воду пила…

– Ты считаешь, что я вела себя нескромно? – в панике спросила Ленка.

– Ты вела себя изумительно. Но это предел в данной ситуации. Еще бы немножко внимания, и он бы обнаглел. Он склонен к этому, мне кажется. И потом: откуда у тебя такие чистые полотенца?

– Пусть бы обнаглел… Немножко. Он мне не просто понравился, я его страшно пожалела. Он герой, ты правильно сказала.

– Лена, ну, не возбуждайся ты так. У него это нечаянно получилось. Он не знал, что там взрывное устройство. Хотя я, разумеется, ему очень обязана.

– Но он тебе не нравится как мужчина?

– Совершенно точно – нет.

– Почему? – почти оскорбленно спросила Ленка.

– Мне другой нравится. Ничего?

– А. Этот. Он, конечно, тоже приятный. – Ленка удовлетворенно помолчала, потом добавила: – У меня все есть на всякий случай: и полотенца красивые, и постельное белье всякое-разное. Что ты со мной как с замарашкой…

– Ты – чудесная девушка, – серьезно сказала Маша. – И человек очень хороший. Запомни это. Тебе действительно опора нужна. Ты просто светилась сегодня. Ты была очень красивой.

– Думаешь, я ему понравилась?

– Однозначно, – решительно заключила Маша. – Извини, я отвечу на звонок. Да, Сережа. Я не дома, с Анечкой Дима. Мы с Леной едем из больницы, студента моего взорванного навещали. Он в порядке, врач сказал, скоро выпишут.

– Маша, я сейчас недалеко от вашего родного дома. Вам не трудно сначала сюда подъехать. Я подумал: надо бы и Ленину квартиру осмотреть. На предмет все того же. Я все круг какой-то пытаюсь очертить.

– Да, конечно. Едем.

Маша задумчиво положила телефон в карман куртки.