Наталья Перфилова - Увидеть Париж и разбогатеть Страница 50

— Не знаю. — Искренне ответила я. — Думаю, должен. Он же увидел, что у тебя есть кто то, кто готов тебя защитить и поддержать…А домой не собираешься возвращаться?

— Нет. Понимаешь, сейчас мне не очень стыдно. Это как будто не я. Ходит бомжиха, бутылки собирает в тряпье одетая. Дома меня никто не ждет, возвращаться некуда, в общем то. Там осталась Сашенька Сосновская, тихая скромная девочка. Все меня помнят красивой и молодой. Так зачем их и себя расстраивать? Узнать хочется, как они, как дочка. Олег женился, наверное. Он знаешь, муж какой хороший, за него любая пойдет. Как думаешь, могли нас развести, не поставив меня в известность?

— Я точно не знаю, могли, наверное…

— Значит развели. — С уверенностью сказала Саша.

— Хочешь, я съезжу к твоим и все узнаю. — Вдруг неожиданно для самой себя предложила я. — Когда все кончится…

Правда? Только ты ничего им про меня не рассказывай. — Торопливо заговорила девушка. — Скажи, жива, здорова, все у нее нормально… Хорошо?

— Хорошо. — Кивнула я. — Только я не уверена, что это правильно. Я думаю, тебе обязательно нужно налаживать свою жизнь… Тебе ведь всего то тридцать два… Ты спрашивала, сколько я заплачу тебе, если ты поможешь мне разыграть смерть Дианы? Так вот, я решила купить тебе квартиру. Документы выправим, на работу устроишься, тогда ты сможешь снова появиться перед глазами своих родных, и за дочкой не только из-за угла наблюдать…

— Правда? — Прошептала Саша. Даже в темноте было заметно, как на ее глазах заблестели слезы…

— А если не хочешь здесь оставаться, я могу забрать тебя с собой…

— Куда? — Удивилась женщина.

— Во Францию. Когда вся эта история с Дианой закончится, и она поправится, я должна буду вернуться, у меня там огромное поместье под Парижем, ты сможешь там жить, по хозяйству мне поможешь…

— Здорово. — Мечтательно протянула Саша. — О Париже я никогда даже и не мечтала… Но мне хочется здесь остаться… Ты бы смогла от своего ребенка далеко уехать? — Я отрицательно покачала головой. Я хорошо понимала чувства Саши, как бы не сложилась ее судьба, она всегда останется матерью…

ГЛАВА 17

Утром все прошло гладко. Около семи я подняла шум на всю больницу, обвиняя докторов в том, что они не смогли спасти жизнь моей лучшей подруги, Саша старательно изображала в кровати усопшую, все желающие могли убедиться в смерти Дианы через открытые двери палаты. Хмурый Денис, то и дело появлялся у кровати с тревогой посматривая то на меня, то на тщательно загримированное синюшное лицо Александры. Спектакль получил новое продолжение в девять, с прибытием Юли. Она рыдая повалилась на грудь начинающей уставать от неподвижного лежания «Дианы» . Сиделка, предупрежденная, что в ее услугах больше не нуждаются, в больнице не появлялась, охранников Петя тоже отпустил. К двенадцати первый акт нашей драмы завершился прибытием в больницу двух парней из Петиного агентства, изображающих работников бюро ритуальных услуг. Они осторожно загрузили, крайне не довольную этим, Сашу в шикарный гроб, закрыли крышкой и отвезли на квартиру Дианы. Нам с Юлей после этого в больнице тоже делать было абсолютно нечего, и мы неторопливо направились к припаркованной у приемного покоя машине. Щелкнув сигнализацией, Юля недовольно проворчала.

— Ну, что за люди… Оставила машину всего то на пару часов, а в нее уже кто то залез. Слышишь, как сигналка попискивает? Кто за чем в больницу, видать, ходит…

Распахнув дверку, я вначале застыла от удивления, а потом разрыдалась. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и прижав кулачки к зареванной физиономии, спал Павлик. Я схватила его на руки и прижала худенькое тельце к груди. Он проснулся и обхватил руками мою шею.

— Я плакал-плакал. — Шмыгнув носом, сказал он. — А, ты все не шла. И машинка тоже со мной плакала. Знаешь, как громко, мне даже страшно стало немножко… Мам, а ты ругаться не будешь, что я куртку снял? — Озабоченно посмотрел на меня сын. — Ты же сама говорила, потеть вредно… — Я только и смогла покачать головой, слова шершавым колючим комом застряли у меня где то в области горла. — Ну, ты не плачь мам. — Испугался Павлик. — Если хочешь, я могу ее обратно надеть. — Он потянулся за зеленой курточкой, которая валялась на полу у сиденья.

Ситуацию спасла Юля. Она аккуратно забрала у меня из рук ребенка и посадила его на переднее сиденье.

— Конечно, мама не сердится, малыш. А плачет она потому, что у нее зубик болит… Понимаешь?

— Нет. — Серьезно ответил Павлик. — У меня зубик никогда не болел. Только коленка, и один раз горло … Но я не плакал. — Гордо закончил он.

— Ты же мужчина. — Улыбнулась Юля. — А женщинам иногда разрешается чуточку всплакнуть.

Пока подруга отвлекала сына, я смогла оправиться от неожиданности и прийти в себя. Снова взяв на руки Павлика, я расцеловала его чумазое личико и спросила.

— Сынок, ты хорошо спал? Тебя чем вечером покормили? — Осторожно спросила я.

— Тетя давала мне манную кашу. — Обиженно надул губы Павлик. — Я ей говорил, что никогда ее не ем, а она заставила… Мам, я пить хочу. Я просил утром у тети, а она не дала, сказала, что я писать захочу… А Даша не потеряла моего мишку? Он у нее остался, когда тетя меня повезла кататься на машине.

— А где вы оставили Дашу? — Спросила Юля, с тревогой посмотрев на меня.

—

— Мне тетя сказала, что Даше нужно поговорить с кем то в подъезде, а я пока в машине посидел… А потом мы кататься поехали… Она сказала, что Даша разрешила… Мам, — захныкал Павлик, — я пить хочу.

— Потерпи еще немножко, сынок, сейчас мы приедем домой, и я дам тебе кефир…

— Я пепси хочу. А кефир я не люблю.

— Будет тебе пепси. — Пообещала я. Юля торопливо завела машину, и мы помчались в сторону ее дома…

— … — Значит, все таки женщина. — Задумчиво сказал Петя, выслушав наш сбивчивый рассказ. — Значит, возможно, Патрисия …Я честно говоря уже практически исключил ее из числа подозреваемых. Уж слишком явно все указывает на нее… Ты уже сообщила милиции, что ребенок нашелся?

— Юля позвонила следователю, который ведет дело о самоубийстве Даши. — Кивнула я.

Увидев усмешку, помимо воли появившуюся на моих губах при этих словах, Ивакин по привычке бросился на защиту своих бывших коллег.

— Еще не установлено точно, что это было, убийство или самоубийство. Милиция обязана рассмотреть все возможные версии. Строго говоря, нет никаких явных признаков того, что Дарья выбросилась из окна не сама…

— Но это же очевидно. — Пожала плечами я.

— Тебе очевидно. — Ответил Ивакин. — Потому что ты знаешь сопутствующие обстоятельства. Но ты же запретила нам посвящать в них милицию.