Галина Романова - Ничто не вечно под луной Страница 53

— Та-а-ак! — Ноздри у Олега затрепетали, рука, поддерживающая Лиду под грудью, сжалась в кулак. — Шутить изволишь? Ну-ну… — Он встряхнул притихшую в его руках женщину и зашипел:

— А ну стреляй, мать твою!

Стреляй, я тебе говорю!!!

— Не буду, — сипло выдавила Лидия, переминаясь на ослабевших ногах. — Все, что хочешь, но убить не могу…

— Ага, понятно…

Олег с силой отшвырнул Лиду от себя, не забыв выхватить из ее пальцев пистолет. Женщина мешком рухнула на пол. Несколько мгновений она пролежала без движения. Затем заворочалась, пару раз матерно выругалась и наконец подняла к нему побледневшее лицо:

— Псих ты все-таки, Голованов! Законченный псих…

Последнее слово она проглотила, не успев договорить. Все так же загадочно улыбаясь, Олег выпустил в нее подряд три пули, превращая ее красивое лицо в кровавое месиво.

Алевтина и Верочка закричали почти одновременно. Причем Вера кричала обреченно глухо, не поднимая головы с бетонного пола и стараясь не смотреть на множественные брызги крови и мозгового вещества. Алевтина же кричала пронзительно, не в силах отвести взгляда с убитой. Густая масса, булькая и играя пурпуром в свете лампы, казалось, завораживала ее. Она все смотрела и смотрела на то, что раньше было человеком, и совсем пропустила тот момент, когда Голованов подошел к ней вплотную и, уперев дуло пистолета ей в щеку, спросил:

— Нравится?

— Ты придурок, — еле вымолвила она, и ее тут же стошнило.

— Фу, как некрасиво, — Олег засмеялся. — Такая прекрасная женщина не должна совершать такие неэстетичные поступки. Это несвойственно леди. И уж тем более она не должна превращаться в такое безобразное зрелище, как эта шлюха. А? Как ты считаешь?

— Придурок! — упрямо твердила Аля, согнувшись пополам и содрогаясь от спазм. — И еще псих. Она была права — ты законченный псих.

— Ну и что? Может быть, я и псих, но сила сейчас на моей стороне, и поэтому (делаю оговорку), чтобы не лежать вот так же с простреленным личиком, ты сделаешь все, что я тебе сейчас продиктую.

— Сделай, как он говорит, — Верочка немного приподняла голову и умоляюще уставилась на мужа. — Олег, я прошу тебя — не убивай ее! Она все сделает, как ты велишь!

Оставь ее!

— Заткнись! Тебя никто не спрашивает!

Голованов принялся методично постукивать пистолетом по раскрытой левой ладони, попутно диктуя условия перемирия. Когда он закончил, Алевтине показалось, что ее сейчас стошнит опять, но уже от него и прямо на него.

— Нет, — она произнесла это тихо, но твердо, и, удивительное дело, страх куда-то испарился. — Стреляй, если хочется, но я этого не сделаю…

Голованов не мог поверить своим ушам, я Эта сука! Эта сука, находясь на волосок от смерти, смеет отказываться?! Весь его план, работа двух долгих лет летели к черту из-за этого холодного, короткого, но такого всеобъемлющего — «нет»?! Да хрен она угадала! Он все равно сделает так, как ему нравится. Ишь, смерти запросила! Ну уж нет! Смерть была бы прекрасным избавлением для нее от всего того, что он ей уготовил. Этот надменный взгляд… Всего лишь пару минут назад корчилась от приступов рвоты, а сейчас опять смотрит на него, как королева на чернь, будто и не стоит в луже блевотины. Ну уж нет! Такой развязки она не получит! Он увезет ее отсюда.

Верку, правда, придется пристрелить, но невелика потеря. А вот Алевтину… Не-ет! Она будет жить и жить так, как он ей прикажет. Денег у него предостаточно. Людей поднабралось тоже прилично. Пора объявить миру о своем существовании. И она всегда будет рядом. Всегда…

— Не тронь ее, — голос Верочки перестал дрожать, а обрел неожиданную силу, словно она приняла какое-то решение. — Не тронь, я что-то хочу сказать тебе…

— А-а-а, наша мышка очнулась и перестала дрожать от страха, — заухмылялся он саркастически. — Вся испереживалась, наверное, что пистолетика нету? Так я не дурак — провел у тебя доскональный обыск на предмет обнаружения огнестрельного оружия. Знал, знал тебя — шкуру, что примчишься сюда, подружку из беды выручать. И у Альки порыскал в кабинетике — тоже пусто. Теперь-то я поумнел, знаю, что от озверевшей бабы можно ждать чего угодно.

Олег походил взад-вперед по гаражу и, подняв уроненный Лидией стул, уселся на него с победоносным видом. Ему нравилось наблюдать за этими женщинами. Все их смятение, животный страх, желание высвободиться отчетливо читались на лицах, наполняя его душу давно ожидаемым ликованием.

— Что, Аленька, наверняка задаешься вопросом: как это он смог проникнуть на территорию моей фирмы и на глазах у охранника натворить такое? Куда подевалась охрана от моего дома? Где они все? Задаешься или нет?

— Ну???

— Так вот поясню, милая, что половина охраны, работающей на тебя, уже давно куплена мною. Давно! А ты, Веруньчик, отчего не спросила: зачем я тебя из больничной койки вытащил?

— Зачем же?

— Да вот думал тебя машиной переехать, а ты, тварь, живучей оказалась. Пришлось выманить. Тут и расквитаемся с тобой. Ты представить себе не можешь, как велико мое желание удавить тебя. Не пристрелить — это слишком просто, а почувствовать твои конвульсии, услышать предсмертный хрип. А ты небось возомнила себе, что я тебя простить захотел, и прибежала, объятая любовью.

Вижу, до сих пор любишь…

И тут случилось неожиданное — Верочка засмеялась. Не истерически, не нервно, а весело, почти безрассудно.

— Голованов, — выдавила она вскоре, оборвав смех. — Ты самый самовлюбленный болван, которого я когда-либо знала. Когда-то я действительно была готова за тобой и в огонь, и в воду. Все прощала, все сносила, но после Сени… Нет, мой милый. Может, ему и нелегко было со мной, но мое сердце рядом с ним, и только. — Она перевела дыхание и, поднявшись, стала отряхиваться. — А сюда я прибежала только из-за нее. Чтобы уберечь от беды. А глаза твои прекрасные давно перестали меня волновать.

— Ишь ты!!! — зашипел Олег, внутренне подбираясь и совсем неожиданно почувствовав, что слова Верки его сильно задели. — Заговорила! А что мне мешает сейчас всадить пулю в твою глупую башку, как думаешь?

— Ты же должен узнать: что я хотела тебе; сообщить… — Нарочито медленно, прядка за прядкой, Верочка начала перебирать волосы, пытаясь вновь придать им первоначальный вид.

— Не тяни, сука! — взревел Олег, щелкнув предохранителем. — Мне плевать на твои глупые тайны!

— Эта тебя обрадует, — поспешила заверить его Вера. — Поверь мне.

— Ну??? — Пистолет поднялся на уровень ее головы и заплясал в его руке, выдавая волнение стрелка.

— Денис жив! — она не хотела говорить это, ей и нельзя было — она дала слово, что оставит все в тайне, но ситуация явно выходила из-под контроля, и Вера поняла — пора.