Наталия Орбенина - Адвокат чародейки Страница 55

Тут он крякнул, кашлянул и умолк.

Потоки воды, обрушившиеся на Джуфт-Кале, вдруг снова усилились. Темное небо разрезалось острыми молниями, и в их призрачном свете можно было видеть распростертое на земле тело черного ворона, который лежал, раскинув огромные крылья и вонзив хищный клюв в небеса.

Глава 40

Весь следующий день Желтовский и полицейские провели в тщательном исследовании окрестностей караимской крепости. Они обошли старинное кладбище, домики в долине, подножие самой скалы. Никаких следов ни живой, ни мертвой горбуньи обнаружить им не удалось. После короткого отдыха в Свято-Успенском монастыре тронулись в обратный путь. И опять пыльная дорога, тряска. На Сергея навалилась чудовищная усталость. Все, что недавно произошло с ним, никак не укладывалось в его голове. Его сознание распирали вопросы, на которые он не в силах был ответить. Поэтому он просто замер, затих, полагая, что со временем к нему, может быть, придет понимание.

На полпути они остановились и заночевали на постоялом дворе. Улыбчивый татарин усадил путников на тюфяки у низкого длинного столика. Можно было сидеть, скрестив усталые ноги, или даже разлечься вдоль стола, откинувшись всем телом на цветастый ковер за спиной. Хозяин принес лепешки, плов, зеленый чай. Сергей почти не разговаривал с Сердюковым, который тоже выглядел несколько растерянным. Ведь полицейский был почти уверен, что изловит наконец беглянку! Что ему теперь докладывать начальству, отчего их постигла неудача, куда и впрямь подевалась горбунья – неужто отправилась ко всем чертям? Ночь не принесла им успокоения, лишила сна. Сергей вздрагивал, просыпался и только под утро забылся. И тотчас же перед ним явилась Лия – Роза. Она стояла на краю обрыва и смотрела ему прямо в лицо. Между ними простиралась неведомая поляна, украшенная изобилием незнакомых фантастических желтых цветов гигантских размеров, с листьями, подобными лопухам, выраставшим прямо из голого камня. Лия стояла неподвижно, но все ее тело напряглось. Лицо же оставалось спокойным и бесстрастным, только брови чуть изогнулись. Сергей бросился к ней, а она отшатнулась и без раздумий шагнула вниз с обрыва. Он замер, крик отчаяния сдавил его грудь… Но женщина не упала, а, взмахнув руками, поплыла в воздухе над пропастью, над долиной. Внизу извивалась едва различимая дорога, и маленькими черными точками казались пасущиеся в траве коровы. День это был или ночь? На небе не было ни солнца, ни луны. Сиял призрачный свет, и в нем отчетливо виднелась изящная стройная фигурка, медленно таявшая в небе. А по долине ползла тень, как от большого облака, – фигурная, перистая. Точно тень от крыла непомерно огромной совы.

– Проснитесь, Сергей Вацлавович! Проснитесь! – Сердюков тряс адвоката за плечо. – Вы так страшно кричали во сне! Вот, чайку остывшего хлебните!

После утомительного пути и всех этих переживаний жалкий номер в гостинице Евпатории показался Сергею сущим раем. Он не замечал того, что раньше оскорбляло его взор и слух. Неопрятность горничной, скрип старой кровати, трещина в кувшине для умывания, мутная вода. У него не осталось сил сердиться по пустякам, безразличие и тоска обступили его со всех сторон. Теплилась слабая надежда, что, быть может, Лия объявится в доме своей тетки, но – увы. Специальные агенты, расставленные предварительно Сердюковым, разочаровали его своими донесениями.

Сергей вышел из гостиницы и направился к морю, надеясь, что свежий бриз развеет его тоску. Прошедший ночью шторм разметал плети водорослей на берегу. Песок был влажным и сразу же облепил его башмаки. Взъерошенный ветром баклан клевал оставленный кем-то на берегу недоеденный арбуз. Другой лениво парил над водой, но его сносили порывы ветра. Уходившая гроза темным пятном еще стояла над горизонтом, а вода приобрела изумрудно-зеленый цвет. Сергей долго стоял, вдыхая запах моря, подставив лицо ветру. А тот безжалостно трепал его светлые волосы, но, увы, унести беспросветную печаль Сергея так и не смог. Побродив по берегу, Сергей направился в ресторан «Дюльбер» на набережной. Он нарочно заставил себя окунуться в нарядную веселую толпу посетителей ресторана, надеясь, что суета праздного отдыха других людей хоть немного его отвлечет. Официант принес ему жареного пеленгаса – местную жирную рыбу, и бутылку красного крымского муската. Сергей большими глотками пил тягучее терпкое вино, но оно не пьянило его, а только разливалось теплыми волнами по уставшему телу. Досидевши до темноты на открытой террасе ресторана, он расплатился и вышел. Ноги сами понесли его в сторону дома Лии и ее тетки. Долго стоял он у наглухо запертой двери, не решаясь постучать и прислушиваясь к звукам в доме. В этот миг он молился всем богам, поминая и караимского Тенри, чтобы они сжалились над ним и явили чудо – явили его Розу или Лию, неважно, – его непостижимую возлюбленную! В наступившей очень скоро тьме вдруг снова раздался странный мелодичный звон, послышалась тихая музыка. Сергей обернулся, и мимо него, словно во сне, медленно прошла лошадь, запряженная в крытую повозку, сиявшую разноцветными огоньками. Возницы не было. Лошадь шла мерно, и он мог бы ее остановить, заглянуть в повозку… Но Сергей стоял неподвижно. Странное видение скрылось за углом. Адвокат вернулся в гостиницу.

Единственным и совершенно неожиданным приятным событием явилось письмо от матери. Александра Матвеевна, напуганная странными новостями, приходившими в Варшаву от иных корреспондентов, оставила своего супруга и бросилась в Петербург, предчувствуя, что с ее ненаглядным сыном происходит нечто ужасное. Но не застала его: к тому времени Сергей уже отбыл в Крым. Сергей любил мать, регулярно писал ей, но избегал всего, что могло бы ее встревожить или расстроить. К чему? Ведь их прежняя душевная близость ушла безвозвратно. В далекой Варшаве Александра Матвеевна узнавала новости о сыне из писем столичных знакомых, которые щедро снабжали ее слухами и сплетнями. Именно таким образом ей стало известно о связи сына с богатой вдовой Бархатовой, чей нравственный облик вызывал ужас и стоны у петербургских корреспонденток госпожи Желтовской. Как мог Сереженька польститься на такую женщину, в постели у которой перебывала половина столичных ловеласов?! Сергей в письмах не спорил с матерью, не оправдывал ни себя, ни свою любовницу. Пусть бранит его, Варшава далеко. Разумеется, он ничего не сообщал ей ни о подозрительной женщине, похожей на Розалию, ни о своих сомнениях и терзаниях, обуревавших душу молодого человека. Мать прислала письмо, значит, ей все же что-то стало известно. Сергей раскрыл конверт, уже предполагая, что именно он прочтет. И он почти не ошибся.