Найо Марш - Убийство по-римски Страница 58

В сотый раз за это утро Вальдарно прокричал:

— Е molto seccante! Presto![53] — Он бросил трубку, развел руки, словно желая обнять Аллейна, и тут увидел Джованни. — Вы! Векки! Вам требуется написать заявление.

— Конечно, синьор квестор, — сказал Джованни.

Загудел селектор. Вальдарно снова ответил на вызов.

Вошел полицейский и забрал Джованни. Тот бросил взгляд в спину квестора и, проходя мимо Аллейна, изобразил, что плюет ему в лицо. Полицейский прикрикнул на него и вытолкал из кабинета. «Виолетта не ограничилась бы пантомимой», — подумал Аллейн.

— Эти студенты! — воскликнул Вальдарно, прекратив разговор. — Чего они хотят добиться? Ну вот, они жгут мотоциклы «веспа». Почему? Может, это «веспы» других студентов? Скажите мне, почему? Вы говорили о письменном заявлении. Буду вам чрезвычайно признателен, если вы объедините усилия с Бергарми. — Снова загудел селектор. — Баста! — закричал квестор и ответил на вызов.

Аллейн присоединился к Бергарми, который встретил его странным раздраженно-радостным возгласом. Он уже написал по-итальянски резюме, основанное на до отвращения знакомых перемещениях туристов в подземельях Сан-Томмазо. Аллейн нашел резюме верным и перевел его на английский.

— Синьор вице-квестор, не хотели бы вы, чтобы точность перевода проверило третье лицо? — спросил он.

Бергарми замотал головой.

— В конце концов, теперь это не так уж важно, — сказал он. — Показания Джованни Векки и тот факт, что это, — он похлопал по заявлению, — им не противоречит, и, главное, попытка Суита бежать — все это нас вполне устраивает. Дело практически закрыто.

Аллейн передал ему листок с переводом:

— Я бы только хотел предложить еще одну вещь.

— Да? Что именно?

— Ван дер Вегели фотографировали в митрейоне и в инсуле. Со вспышкой. Два снимка сделала баронесса и один — барон. Кеннет Дорн тоже сделал один снимок. После этого на обратном пути баронесса сфотографировала саркофаг. По-моему, эти снимки можно бы приобщить к делу.

— Гм. Спасибо. Саркофаг — да. Да. Это может быть интересно.

— Не виден ли уголок платка?

— Вот именно. Это сузит временные рамки. В какой-то степени это правильно. Это докажет, что Виолетту убили до того, как вы все покинули митрейон. Конечно, ее убил Мейлер. Без сомнения, Мейлер. Это нам не поможет — впрочем, это нам и не нужно — установить точное время нападения Суита на Мейлера. Теперь мы знаем его причину, мой дорогой синьор супер. — Бергарми радостно употребил новую форму обращения. — Знаем из вашего же изучения личности Суита. — Аллейн скривил губы. — Намерение, подтвержденное подозрительным поведением, которое заметил Векки. Возможность. Кроме синьора Дорна и его тети баронессы (последнее и подумать нелепо), он один имел эту возможность.

— Вы полагаете, что он один?

— Синьор?

— Я просто хочу сказать, что не уверен, что Джованни все время говорил всю правду, — извиняющимся тоном сказал Аллейн.

После тщательного обдумывания Бергарми заключил:

— У меня нет никаких оснований не доверять ему. — И после еще более долгой паузы прибавил: — У него нет ни причины, ни повода для нападения на Мейлера.

— Но у него были причины для нападения на Суита. Впрочем, не стоит об этом думать.

Деловой двуязычный служащий быстро отпечатал перевод Аллейна в нескольких экземплярах. Когда машинопись была готова, они с Аллейном вернулись в тот меньший кабинет, где собрались путешественники. По просьбе Бергарми Аллейн раздал всем по копии.

— На мой взгляд, здесь верно подытожены все наши показания, и я готов подписать это, — сказал Аллейн. — Как остальные?

Подкрашивавшая губы леди Брейсли неожиданно выдала фиоритуру:

— Я бы подписала акт о продаже души дьяволу, только бы выбраться отсюда. — Она одарила Аллейна вульгарным и жалким взглядом и, как следовало ожидать, сообщила ему: — Вы слишком великолепны.

— Леди Брейсли, — сказал он, — я спрашиваю вас из чистого любопытства — не заметили ли вы чего-нибудь странного в поведении Суита, когда он провожал вас в атриум? Не заметили?

Он подумал, что она может уцепиться за возможность и рассказать, как тонко она чувствует атмосферу и как сразу ей показалось, что что-то неладно, или, возможно, выдать нечто, действительно проливающее свет на происшедшее. Однако она всего лишь сказала:

— Я просто сочла его грубым, простым, ничтожным человеком. — И, мгновение подумав: — Чтоб мне провалиться на этом месте, если он когда-нибудь был в артиллерии. — И, сделав еще одну паузу: — Все равно, это нечто, вокруг тебя вертится убийца, даже и нелюбезный. Боже, да мы с Кенни весь ужин проговорим об этом — правда, милый?

Племянник взглянул на нее и беспокойно кивнул.

— Я просто не люблю такие вещи, — пожаловался он.

— Я знаю, милый. Слишком ошеломляет. Можно сказать, три мертвеца за три дня. Все же удивительное облегчение, когда тебя больше ни в чем не подозревают. — Склонив голову, она посмотрела на Бергарми и улыбнулась ему. — Он правда не говорит по-английски? Он нас не дурачит?

— О чем она? — пробормотал Бергарми Аллейну. — Она не хочет подписывать? Почему она мне улыбается?

— Она подпишет. Вероятно, вы ей понравились, синьор вице-квестор.

— Mamma mia!

Аллейн сказал, что, если все удовлетворены бумагой, они могут ее подписать, и леди Брейсли немедленно поставила свою подпись, не делая вида, что прочла заявление. Ван дер Вегели были чрезвычайно придирчивы и с озабоченностью изучили и обсудили между собой каждую фразу. Барнаби Грант и Софи Джейсон прочли машинопись с профессиональной сосредоточенностью. Затем все подписали заявление. Бергарми через Аллейна передал им, что они свободны. Им сообщат, если их присутствие на предварительном слушании окажется необходимым. Он поклонился, поблагодарил их и удалился с бумагами.

Все шесть путешественников поднялись, собрались с мыслями, почувствовали явное облегчение и направились каждый по своим делам.

Софи и Барнаби Грант ушли вместе, за ними последовали Ван дер Вегели.

Леди Брейсли не сводила глаз с Аллейна и не спешила из кабинета.

Кеннет нетерпеливо топтался у двери и поглядывал на Аллейна своим обычным взглядом исподлобья.

— Кажется, это конец, — буркнул он.

— Помните, когда мы все были внизу, вы сфотографировали Митру? — сказал Аллейн.

— Да.

— Вы проявили пленку?

— Нет.

— Она черно-белая или цветная?

— Черно-белая, — пробормотал Кеннет. — Так лучше для архитектуры и статуй.

— Мои пленки проявляет здесь полицейский эксперт. Это займет часа два. Не позволите мне проявить вашу одновременно с моими?