Юлия Шилова - Мужчинам не понять, или Танцующая в одиночестве Страница 59

– Не знаю. Смотря какая женщина.

– Любая, если, конечно, она не законченная дура.

– А если в сердце этой женщины уже есть другой?

– Но тот другой не может ей дать того, что могу дать я… Она должна вытеснить из своего сердца старую любовь и пустить в нее новую.

– Получается, что вы не верите в великую и единственную любовь? Ведь любовь – это не игрушка, которую, вдоволь наигравшись, можно заменить на другую, более новую.

– Нина, а что значит для вас само понятие любовь? – с интересом спросил Костыль и прищурил глаза.

– Я не могу в двух словах объяснить, что это такое, но это значит, что есть человек, без которого ты просто не можешь жить. С которым тебе хорошо и спокойно, который окружил тебя заботой и вниманием. Он не пытается тебя переделать. Он любит тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими достоинствами и недостатками, а самое главное, он ничего от тебя не требует. Любит, и все. В любви люди просто чувствуют, что они созданы друг для друга. Они половинки единого целого.

– Все это обыкновенная чушь! – возмутился Костыль.

– А вот и нет. Бывают такие моменты, когда понимаешь, что жизнь прошла мимо, что ты устала, больше так не можешь, что тебе просто не хочется жить, и только по-настоящему любимый человек может тебе вернуть вкус к жизни. Я не против любых материальных ценностей. Мне никогда не нравились неудачники, которые отравляют жизнь многим женщинам, перекладывая свои проблемы на их хрупкие плечи. Я всегда ценила успешных мужчин. Я за красивый добротный дом, нафаршированный красивой мебелью и аппаратурой, но в этом доме должно поселиться счастье. Без счастья он будет холодным, и даже если там будет собираться много народу, он будет пустым. В этом доме должен быть вечный медовый месяц, потому что двое, которые бы в нем поселились, чувствовали бы себя единственными на планете.

– Нина, как же у тебя много фантазии! Ты говоришь о чем-то нереальном. Огонь страсти всегда стихает, как бы ты ни старалась его поддерживать.

– Быть может, огонь страсти и стихает, но огонь любви – нет. А ведь страсть – это только составляющая любви. В любви нужно уметь почувствовать родственную душу. Перед настоящей любовью никто не сможет устоять, потому что от нее исходит свет, которому невозможно противиться. – Я замолчала и растерянно пожала плечами. – Вот это и есть моя точка зрения.

Костыль молча сверлил меня взглядом. Молчание нарушил Сергей. Наверно, ему стало неловко оттого, что Костыль на меня так смотрит.

– Значит, у вас безответная любовь. – Сергей сказал это сочувственным голосом и подлил Костылю вина.

– Пока безответная, – процедил хозяин. – Пока. Но думаю, что она мне ответит. За все ответит. Сам не пойму, почему она мне в душу запала. Когда ее другой тискает, а ей это нравится, мне ее просто убить хочется, растерзать… Со мной никогда такого не было.

– А она знает о ваших чувствах?

– Я ей скажу о них в самое ближайшее время.

– Она замужем?

– Да нет же! Спит с обыкновенным мужиком, которого и знает не так давно. Вбила себе в голову, что это и есть великая любовь и что она на всю жизнь. Тьфу! Слушать тошно. Где она еще такого, как я, найдет? Ей такой и не снился. Она у меня в ногах валяться должна, а строит из себя непонятно чего. Ладно, обломаю! Я ей объясню, кто из нас любовь всей ее жизни!

Костыль допил вино, слегка сник и ушел за свой столик. Мы с Сергеем переглянулись и принялись доедать ужин.

– Странный он какой-то, – заметил Сергей. – Я его в первый раз таким вижу.

– Каким?

– Злым. Конечно, не надо было нам сюда приезжать. Знаешь, с одной стороны, мне очень приятно, что он так за тебя переживает, что у него к тебе какие-то чувства отцовские, а с другой…

– Что – с другой?

– С другой, меня это напрягает.

– Что именно?

– То, что он покупает тебе шмотки, диктует, что мы должны делать. Словом, лезет в нашу с тобой жизнь. Хотя, по большому счету, я понимаю, он хочет только хорошего, я ему доверяю. По-моему, у Евгения Александровича «крыша» поехала оттого, что он влюбился.

– Ты так считаешь?

– А ты разве не видишь?!

– Да может, он так, придурялся…

– Такие люди не придуряются. Такие говорят то, что есть на самом деле. Знаешь, даже не верится, что человек такого уровня, как он, тоже может страдать,

– Да не похож он ни на какого страдальца. С чего ты взял, что он страдает?

– Переживает он очень сильно. Он так на тебя смотрел! Нин, а может, он в тебя втрескался?

Я вспыхнула, выронила бокал с вином и задрожала как в лихорадке. Сергей не ожидал такой реакции.

– Нин, да успокойся ты… Успокойся… Я ж пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

– Как… Как ты мог такое подумать? Как такое пришло тебе в голову?

– Да успокойся ты. Я просто пошутил. Не знал, что у тебя с чувством юмора так туговато!

– Как ты мог так шутить?

– Ну прости, наверно, это глупая шутка. Извини.

После продолжительной паузы вновь заиграла веселая музыка. Я схватила Сергея за руку и потащила в центр зала. Мы танцевали латиноамериканские танцы, по-настоящему веселились и забыли обо всем на свете. Я старалась не смотреть на Костыля, который слишком много пил, старалась не обращать внимания на его друзей, которые с насмешкой поглядывали в мою сторону. Звучит румба. Я закрываю глаза. Сергей берет меня за талию, и у нас у обоих очень даже неплохо получается. Я понимаю, что все в моей жизни пошло наперекосяк. Вспоминаю сестру, мужа… Теперь все это в прошлом. Господи, как же хорошо, что все это в прошлом. Я не хочу знать, где сейчас мой муж, мне нет до этого никакого дела. Я танцую, смотрю Сергею в глаза и понимаю, что мы с ним просто созданы для счастья, мы это счастье выстрадали. Сергей зовет меня к себе своим танцем, и я смело иду к нему. Это жажда любви. Настоящая жажда любви…

Я стараюсь не замечать беспощадный взгляд Костыля, потому что не знаю, как мне вылезти из этой паутины и как мне жить дальше.

ГЛАВА 20

Я проснулась раньше Сергея и молча наблюдала за тем, как он спал. Чем дольше я на него смотрела, тем больнее ощущала, что медленно угасает моя душа. Я больше собственной жизни любила этого человека и совершенно не знала, что же мне делать дальше. У меня больше не было прошлого. У меня больше не было будущего. Единственное, что у меня было, это мое настоящее, и я не знала, как мне его удержать… Я знала, что мы с Сережей – звенья одной цепи, но я не знала, как же сделать так, чтобы никто и никогда не смог разъединить эти звенья.

Мне хочется сделать любимому приятное, и я встаю, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Сергей тут же просыпается, ищет меня рукой, и, обнаружив пустую подушку, громко кричит: