Наталья Баклина - Семь капель счастья Страница 6

– Значит, я – внезапный гость! – подначил Николай Евгеньевич. – Но это, согласитесь, лучше, чем гость незваный!

– Ну что вы говорите такое, – перепугалась старушка. – Вы желанный гость! Инночка по вам так скучала! А мне не сложно – грибы есть, мука есть, пара луковиц в доме всегда найдётся. Всех хлопот на сорок минут – и еда на столе!

– И какая еда! – прожевал Николай Евгеньевич. – Вы замечательная кулинарка, Нина Антоновна. Надеюсь, Инна переняла от вас секреты мастерства.

– Перенять-то переняла, да не больно пользует. – Нина Антоновна, наконец, уселась за стол и положила кусок пирога себе. – Всё на работе своей днями пропадает, когда ей пироги печь!

– Бабуль, между прочим, говорить о присутствующих в третьем лице неприлично, – не выдержала, наконец, Инка.

– А сиднем сидеть молодой-красивой в четырёх стенах – прилично? Спасибо, вон, Николай Евгеньевич решил тебя в свет вывезти!

– Ба, я не телега, чтобы меня вывозить. И Египет – это не свет, а страна такая, где море, солнце и рыбки разноцветные.

– Нина Антоновна, – сказал Николай Евгеньевич, аккуратно дожёвывая кусок и салфеткой смахивая крошки с бороды, – мне показалось, или вы чем-то взволнованны?

– Да… боязно мне за Инку… – Бабуля подпёрла щёку рукой и погрустнела.

– Бабуль, да что с тобой сегодня! – не выдержала Инка. А Николай Евгеньевич отодвинул тарелку и приосанился.

– Нина Антоновна, я вам обещаю… Я вам обещаю, что с Инной ничего плохого не случится. Я принимаю на себя ответственность за вашу внучку.

Он накрыл руку бабули ладонью, и старушка зарделась, согласно кивая. А Инке почудилось, что её только что сосватали замуж. Во всяком случае, что-то такое в комнате повисло. И когда они споро доели пирог, разговаривая сначала о Египте, а потом о всякой всячине, получилось как-то естественно и само собой, что бабуля предложила Николаю Евгеньевичу остаться ночевать и постелила ему в смежной с Инкиной комнате. И, конечно же, ночью он пришёл к Инке, и та опять сдавала зачёт на сексуальность. И, по-видимому, сдала, потому что когда всё закончилось, Николай Евгеньевич отвалился умиротворённо на спину и, немного погодя, сказал:

– Знаешь, детка, у меня к тебе есть серьёзный разговор. Только я хочу завести его в другой обстановке, более романтичной. Думаю, в Египте обстановка как раз будет подходящей, чтобы я сказал тебе что-то важное.

– Ты что, замуж меня звать собрался? – повернулась к нему Инка

– Потом, зая, потом, я всё тебе скажу в Египте. Потерпишь пару неделек?

Он уехал в Москву через несколько дней, а она две недели думала, что ответить Николаю Евгеньевичу, если он и в самом деле решил сделать ей предложение. Разум, отчего-то бабулиным голосом, советовал соглашаться и приводил резоны: богатый, образованный, хорошо воспитан, обеспечит будущее, откроет перспективы. А вот сердце молчало, и только сжималось, когда Инка пыталась нарисовать себе картинку, где она – жена Николая Евгеньевича. А он – её муж, и так будет всегда. Это «всегда» застревало холодной льдинкой в середине груди, и Инка надеялась что «девять дней, восемь ночей» по системе «всё включено» позволят ей лучше узнать этого человека. И что египетское солнце растопит дурацкую льдинку возле сердца. Потому что с нею – никак.

Глава 3

Отель назывался «Ай-Гюль» и встречал гостей белым каменным цветком-фонтаном в маленьком дворике перед зданием ресэпшн. Само здание, где Инку регистрировали и выдавали ключи от номера, напоминало дворец: мраморные пол и колонны, огромный зал с мозаичным полом, с куполом потолка, расписанным сценами из арабских сказок, бронзовые скульптуры и множество дверей с витражами по окружности зала. Русская девушка-администратор выдала Инке ключи, план отеля, ловко закрепила на запястье жёлтый пластмассовый браслетик и показала на самую большую дверь с витражами на другой стороне зала – добро пожаловать!

Инка пересекла роскошный холл, толкнула двери и оказалась в сказке про тысячу и одну ночь: слева и справа возвышались ряды двухэтажных дворцов-коттеджей из красного кирпича, а между ними голубели маленькие озёра со скалистыми островками и гнутыми горбатыми мостиками. Территория, огороженная коттеджами, уходила вдаль, насколько хватало взгляда. Моря отсюда видно не было, зато бассейны были видны далеко впереди, насколько хватало Инкиного взгляда. И всё это – под сенью финиковых пальм, раскинувших высоко в небе султанчики листьев. Правда, кое-где эти султанчики были обмотаны какими-то рогожками, словно пальмы принесли из магазина и не полностью распаковали. Но Инка не стала отвлекаться на рогожки, чтобы не портить себе сказку, а сверилась со схемой территории – «Так, восемнадцать-А, это левая сторона» – и отправилась искать свой коттедж.

Коттедж стоял по соседству с самым большим бассейном размером с приличный пруд. Загогулистые берега делили бассейн на две части, соединённые узким перешейком. В дальней от Инки части виднелся внушительный остров, увенчанный чем-то вроде каменной арки. Ближнюю часть бассейна украшал горбатый мостик из свётлого дерева. Рядом с мостиком из воды полузатопленным островом высовывалась стойка бара. За стойкой абсолютно одетый и сухой бармен разливал напитки раздетым и мокрым отдыхающим, сидевшим на чём-то, не видимом из-под воды. Инка перешла по горбатому мостику на нужную сторону и вскоре уже отпирала массивную тёмно-коричневую дверь тяжёлым бороздчатым ключом.

Её сумка оказалась уже у порога номера, и Инка успокоилась, поняв, что напрасно боялась отдавать багаж смуглому мальчишке в униформе. Доставил всё в целости и сохранности! Она вошла сначала в маленькую прихожую, а потом шагнула дальше, в большую комнату, как бы разделённую надвое арочной перегородкой. В этом отеле вся архитектура была арочной – полукруги, по-арабски сходившиеся остриём на вершине, украшали и вход в коттедж, и оконные проёмы, и веранды. Да, веранда! Инка пересекла комнату и открыла балконную дверь. За ней обнаружилась площадка, огороженная невысоким барьерчиком с решёткой в восточном стиле. Справа барьерчик не доходил до стены и оставлял проход к бассейну. Инка бросила взгляд на манящую голубизну воды и вернулась в комнату надевать купальник.

Вода была тёплой и едва уловимо пахла хлоркой. Хотя, вполне возможно, Инке это мерещилось после бассейна в Нижнем, где она плавала по абонементу, и где воду хлорировали на совесть. Здешняя вода при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и голубой – просто дно и стены бассейна были выкрашены в лазоревый цвет. Инна поплыла аккуратным брассом к островку, который тоже оказался имитацией: был сделан из чего-то вроде цемента и подкрашен серо-голубым цветом. Впрочем, это ничуть не мешало отдыхающим сидеть по краю острова, а их детям – лазать под фальшивыми каменными арками. Глубина возле острова была изрядная – её ноги дна не доставали. Инка прицепилась к островку и огляделась. Какой-то мальчишка лет семи в яркой бейсболке лазал туда-сюда сквозь «каменные» нагромождения и постоянно звал по-русски писклявым голосом: «Пап, смотри, где я!» Папаша не откликался, и Инке он представлялся каким-нибудь тщедушным мужичонкой, уткнувшимся в газету и уставшим от активности собственного чада.

Она проплыла мимо острова, через перешеек вернулась во вторую часть пруда-бассейна и вскоре причалила к бару.

– Жус, кола, биир, вотэ? – белозубо поинтересовался бармен, стоявший в своей загородке словно Ной в ковчеге, со всех сторон защищённый от воды высокими барьерами.

– Оранж джус, – выбрала Инка, устраиваясь на круглом сидении, почти скрытом водой. И получила пахнущую апельсинами оранжевую жидкость с кубиками льда и соломинкой.

– Эй, бой, а выпить у тебя есть? Ну, там, виски, джин, водка, дринк. А? – к бару подплыл бронзовый от загара детина с толстой золотой цепью на могучей шее и мордой тигра, вытатуированной на левом плече.

– Вы-пьить? Дринк? Ноу, вы-пьить – там! – замотал головой бармен и показал в сторону дворца ресепшн.

– Да я, блин, и без тебя знаю, что там наливают, – ругнулся детина. – Только в лом мне туда шлёпать по жаре. Не, ты прикинь, – вдруг обратился он к Инке и показал на такой же браслетик на запястье, как и у неё, только не жёлтый, а оранжевый. – Заплатил по полной, типа, всё включено, а чтобы включиться, нужно в этот их кабак на входе бегать. Выпивку дают только там. И всегда – толпа. Всё включено, блин! Мусульмане, блин, и сами не пьют, и реальным людям гадят!

Детина досадливо покрутил остриженной коротким ёжиком башкой и опять повернулся к бармену:

– Ладно, нету водки – пиво давай. Бир!

Бармен плеснул пива в широкий бокал и ловко придвинул к парню.

– А почему у меня браслет жёлтый, а у вас оранжевый? – потрогала Инка своё запястье. – Это что-нибудь означает?

– То, что хавать ты можешь от пуза, и водичку эту хлебать – тоже. А если чего покрепче захочешь – башлять придётся, – объяснил парень.