Самид Агаев - Улица Иисуса Страница 6

– Интересно, кто же наш покровитель?

– Как кто? А монголы? Половина базара видела, как душевно общался я с монголами. И это половина уже рассказала об этом второй половине. А завтра об этом весь город знать будет.

– Но это же не так.

– Это не так, но выглядит так. И, чем свободнее и смелее мы себя здесь будем вести, тем лучше. Люди будут говорить, что они не зря такие храбрецы – знать за ними кто-то есть.

Али рассмеялся.

– А, если я приму ислам? – продолжал Егорка. – Из любопытства спрашиваю. Меня будут считать своим?

– Как это ни странно, но людей, перешедших в другую веру, не любят еще больше. Исключение составляет случай, когда целый народ переходит в другую веру. А ты, что уже готов стать мусульманином?

– Мне все равно!

– То есть?

– Твой пессимизм в вопросах веры передается мне. Ты ведь ни во что уже не веришь.

– Напрасно ты так думаешь. Конфессии меня больше не интересуют, но я верю. Я верю в Бога – создателя вселенной, господина миров. Бог создал этот мир, установил в нем законы, согласно которым все происходит в мире. Но до морали, справедливости, нравственности ему дела нет. Мы для него ничем не отличаемся от птиц, зверей, рыб. Здесь действуют законы природы. Сильный убивает слабого. Когда на небе собираются облака – идет дождь, когда тучи – гремит гром, сверкают молнии – начинается гроза. Зимой идет снег, а летом палит солнце. Этого нельзя изменить. День сменяет ночь. Лучшие умы создали законы человеческие – не убей, не укради, не обижай слабого. Но эти правила требуют постоянного душевного напряжения, работы, а поскольку человек слаб и ленив, то в мире слишком много зла и несправедливости.

Али замолчал.

– Пожалуй, я все же еще раз схожу к молле Васифу, – после паузы сказал Егор.

– Пойдем вместе, – ответил Али, – заодно и пообедаем. Негоже есть в конторе, а то здесь все уже едой пропахло, несолидно. Кажется, мои чарыхи подсохли.

Проходя мимо торговых рядов, Али с удивлением заметил, что многие в знак приветствия кивают Егору.

– Это как понимать, – возмущенно сказал он, – я живу здесь уже полгода, меня ни одна собака не замечает. А ты вчера приехал, с тобой уже весь базар здоровается.

– А что я тебе говорил, – довольно сказал Егор.

Дверь моллы по-прежнему была закрыта и занесена снегом.

– Не будет его сегодня, – отозвался на вопрос человек из соседней лавки.

Закусочная представляла собой два стола под навесом, прямо на проходе между торговыми рядами. Дровяная плита, установленная глиняными горшочками с пити и небольшой мангал у стены. Мимо шли люди, едва не задевая их.

– Два пити, – заказал Али, – не будем объедаться. Нам еще работать.

– Не будем, – согласился Егор. – А вина у них нет, хотя бы по чашке.

– Вина нет, есть айран. И здесь не место для пития вина. Во всяком случае, не время.

– Кто же в такой холод пьет айран?

– Это ты напрасно, с похмелья помогает.

– А у меня нет похмелья.

– Хорошо тебе, а у меня голова болит.

– Так выпить надо.

– Этот вопрос закрыт. Ты мне клиентов хочешь распугать?

Принесли заказ, и Егор замолчал. Когда они покончили с едой, подавальщик принес чай. Егор удивился, но, обжигаясь, выпил и попросил еще.

– Некоторые мудрецы считают, что чай лучше вина, – назидательно сказал Али, – он также бодрит, но не опьяняет.

– Я в этой дискуссии участвовать не буду, – заявил Егор.

Пообедав, они вернулись к конторе и увидели, что у дверей стоят люди.

– Что такое? – удивился Али.

Приблизившись, он спросил:

– Господа, что вам угодно?

– Нам нужен мударрис Али, – сказал один из них.

– Он перед вами, – ответил Али, – а в чем дело?

– Я собираюсь судиться с одним человеком, – сказал один из них, – хочу, чтобы ты представлял мои интересы. Я заплачу.

– Понятно. А вы? – спросил Али остальных.

– Мы тоже собираемся судиться, – в разнобой ответили они.

– Заходите по очереди, – пригласил Али.

Пропустив первого посетителя вперед, он привлек внимание пекаря из соседней лавки и крикнул ему:

– Халил, ты говорил, что у тебя есть смышленый племянник.

– Очень смышленый, господин факих, читать, писать умеет. Вот он. Эй, оглан.

Из-за спины пекаря выглянул мальчик, испачканный угольной сажей.

– Пусть умоется и зайдет ко мне, – сказал Али.

– Хочешь взять помощника, – озабоченно спросил Егор, – а как же я? Не справился?

– Нет, ты слишком любишь выпить. Шучу, ты мой компаньон, а нам нужен секретарь-порученец. Такого богатыря негоже гонять по пустякам.

В этот день они ушли с работы поздно вечером. Так же было и на следующий день, и всю следующую неделю. Али проводил консультации, составлял исковые заявления, каждый день бывал в суде. В четверг Егорка спросил:

– А выходные нам полагаются?

– У мусульман выходной день – пятница, – ответил Али.

– Значит, завтра – выходной. Это хорошо. Что мы будем делать?

– Пойдем в баню. Завтра мужской день.

– Отлично. А сегодня?

– Сегодня я иду в суд. Слушается дело Сакины. У тебя есть какие-то пожелания?

– Вообще-то я хочу сходить на охоту, – сказал Егор. – Я слышал здесь в горах много диких кабанов. Только на первый раз надо взять проводника, чтобы не заблудиться. Я тут поговорил с одним, кто диких уток продает. Он согласен показать кабанью тропу. Спрашиваю, почему сам не бьешь? Говорит, Аллах не дозволяет свинину есть. Но какая же это свинья. Она только с виду свинья, кабан – это дикий зверь. Пойдешь со мной?

– Может быть.

– Это опасно.

– Тогда пойду.

– Значит, завтра на охоту.

– А как же хамам?

– Утром охота, вечером – баня.

– Ладно, – согласился Али, – только я стрелять не буду. Компанию составлю, на страже постою.

– Тогда я пойду, договорюсь с охотником.

– Хорошо, иди. А я пойду в суд.

– Оглан, – сказал Али мальчику секретарю, – ты все слышал?

– Да.

– Как тебя зовут?

– Муса.

– Сиди здесь и принимай посетителей. Егор скоро вернется.

– Советник, что-то вы к нам зачастили, – сказал судья.

Это можно было расценить, как некоторое расположение. Али только что с ним поздоровался, но судья не ответил. Он вообще не отвечал на приветствия, чтобы его не заподозрили в симпатии к кому-либо. Этот судья был приверженцем старой школы и принципов судейства. Жил отшельником, дома никого не принимал в полном соответствии с нормами судейской этики. В годы учения в медресе Табриза Али слышал предание о том, что первые мусульманские судьи не могли быть назначены просто по своему желанию. Из жителей правитель выбирал самого достойного, высоконравственного человека. И делал ему предложение стать судьей. Если этот человек соглашался, под различным предлогом его кандидатуру отклоняли. Если он отказывался от судейства, ему предлагали через некоторое время второй раз. Если он вновь отказывался, ему предлагали в третий раз. Если же он и в третий раз отказывался, то его назначали судьей против его воли. Считалось, что он прошел испытания и достоин судить других людей.

– Слушается дело Сакины, – объявил кади, – секретарь огласите предпосылки дела.

Катиб откашлялся и произнес:

– Сакина, рабыня недавно умершего купца. Поскольку купец умер, согласно закону наследования, все имущество купца отошло к его женам, в том числе и рабы. Рабыня купца Сакина подала иск, в котором заявляет о своем праве на часть наследства, поскольку купец перед смертью отпустил ее на волю. Истица и ответчица находятся в зале.

В комнате сидели две женщины с закрытыми лицами. Сакина на руках держала ребенка. Рядом со вдовой сидел дородный мужчина.

– Итак, – сказал судья, обращаясь к ответчице, – ты жена купца.

– Да, судья, я одна из жен, старшая жена.

– Называй меня – ваша честь!

– Да, ваша честь.

– Кто это рядом с тобой?

– Это мой брат.

– Женщина, если твой муж дал свободу своей рабыне, она не может являться наследством. Ты должна ее отпустить.

– Она все врет. Мой муж не давал ей свободу.

– Истица, ты можешь доказать, что твой хозяин отпустил тебя? Где твое свидетельство?

– Эта женщина порвала свидетельство.

– А ты докажи, что я порвала! – воскликнула ответчица.

– Истица, у тебя есть свидетели того, что твой хозяин дал тебе свободу?

– Нет, ваша честь.

– Но если нет свидетельства, как ты докажешь свою правоту?

Али поднял руку.

– Чего тебе? – спросил судья.

– Ваша честь, я представляю интересы этой женщины, – заявил Али.

– Вот как, а я гадаю, почему ты здесь сидишь. Ну, говори, советник, мы тебя слушаем.

– Ваша честь, в реестре моллы должна быть нотариальная запись.

– Должна быть, – согласился судья, – так пусть эта женщина получит копию и принесет ее в суд.

– Она обращалась к нему, но тот отрицает подобную запись.

– Мы не можем основываться лишь на словах истицы – нужен документ.