Кристи Доэрти - Ночная школа Страница 6

Чувствуя, что у нее от волнения перехватывает горло, Элли, чтобы успокоиться, старалась дышать ровно, глубоко и размеренно. Не хватало еще, чтобы у нее сейчас началась истерика. При всем том она никак не могла отделаться от внезапно нахлынувшего на нее чувства надвигающейся опасности.

«Хватит паниковать, — сказала она себе. — Ничего особенно не происходит. Просто ты приехала в свою новую школу. Сосредоточься на этом. Держись настороже, но ничего не бойся».

Самовнушение сработало: спазмы начали проходить и дышать сразу стало легче.

Отец покатил по подъездной дорожке, змеившейся среди толстых старых дубов и тисов. После грязной, с выбоинами и ухабами дороги, ведшей к воротам, эта оказалась дивно ровной и посыпанной мелким гравием: машина словно плыла по ней.

Элли же, продолжая отсчет сердцебиений, дошла до 123х, но по-прежнему ничего, кроме стоявших вплотную друг к другу деревьев, не видела. Зато в следующее мгновение у нее случилось нечто вроде небольшого приступа тахикардии: они вырвались из сумрака леса на солнечный свет, и перед ними возникла огромная поляна, в дальнем конце которой высилось здание.

Элли мгновенно сбилась со счета.

Это была мрачная, сложенная из темно-красного кирпича, огромная угловатая постройка в готическом стиле, похожая скорее на памятник архитектуры, нежели на современное учебное заведение. Казалось, некая потусторонняя сила несла ее куда-то из иных краев и времен, и лишь по какому-то странному недоразумению оставила здесь… Из неровной, с подъемами и спусками, крытой кровельным железом и черепицей крыши торчали многочисленные заостренные башни и башенки. Некоторые были увенчаны еще более острыми шпилями, напоминавшими заржавленные клинки шпаг или кинжалов, которые, казалось, хотели пронзить небо.

«Боже мой!»

— Чрезвычайно впечатляющее здание, не так ли? — произнес отец.

— Впечатляюще отвратительное, — фыркнула мать.

«Ужасающее… Почему им не пришло на ум такое определение?»

По контрасту с этой мрачной пугающей постройкой позолоченная солнцем гравиевая дорожка казалась вырезанной из слоновой кости и имела чрезвычайно привлекательный и приветливый вид. Пересекая открытое пространство перед зданием, она тянулась прямо к его парадной двери из красного дерева, врезанной в потемневшую от времени кирпичную стену цвета запекшейся крови. Доехав по этой дорожке до отбрасываемой зданием тени, отец замедлил ход и нажал на тормоз.

В ту же секунду, когда машина остановилась, парадная дверь распахнулась, из нее выскользнула стройная улыбающаяся женщина и легко сбежала вниз по ступеням лестницы, чтобы встретить гостей. Ее густые темно-русые волосы задорно завивались на концах, как если бы вместе с их хозяйкой были исполнены радости и полноты жизни. При взгляде на эту даму Элли невольно перевела дух, испытав немалое облегчение: владелица готического замка представлялась ей эдакого вампирского вида дамой. Но директриса казалась вполне милой женщиной. Поверх голубого платья был накинут бежевый кардиган, а стеклышки поднятых на лоб очков весело поблескивали.

Родители Элли вылезли из машины и направились к леди, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, а также обменяться несколькими словами относительно приведшего их сюда дела. Оставленная в одиночестве и забвении, Элли через некоторое время решила-таки явить себя миру, осторожно открыла дверцу и выбралась наружу с заднего сиденья семейного «форда», казавшегося ей в этот момент добрым старым приятелем. На улице она встала рядом с дверцей, которую, однако, закрывать не стала, словно боясь окончательно распрощаться с машиной.

«Двадцать восемь. Двадцать девять».

— Здравствуйте, мистер и миссис Шеридан! Очень рада видеть вас снова, — произнесла директриса теплым мелодичным голосом и одарила гостей улыбкой. Похоже, улыбалась она часто, охотно и без видимой причины. — Надеюсь, путешествие не оказалось для вас слишком утомительным? Ничего не поделаешь, автомобильное сообщение между академией и Лондоном оставляет желать лучшего. Хорошо еще, что день сегодня выдался на редкость погожий, не так ли?

Элли обнаружила в произношении женщины легкий акцент, но распознать его не смогла. Может, шотландский? Надо сказать, что этот акцент сообщал речи директрисы особое изящество и даже изысканность.

После обмена любезностями и непременного разговора о погоде наступила короткая пауза, после чего все трое как по команде повернулись в сторону Элли. При этом любезные улыбки на лицах предков мгновенно исчезли, уступив место хорошо отработанному выражению равнодушия, к которому Элли давно уже привыкла. Но хозяйка школы улыбнулась ей ничуть не менее тепло и приветливо, чем ее родителям.

— Должно быть, ты и есть та самая Элли, о которой я столько слышала.

«Определенно у нее шотландский акцент. Но какой-то необычный, почти не выраженный».

— А я — Изабелла Ле Фано, директор Киммерийской академии. Можешь называть меня просто Изабелла. Рада приветствовать тебя, Элли, в стенах нашего учебного заведения.

Девушка несколько удивилась, что директриса назвала ее «Элли», а не «Элисон», как к ней обычно обращались родители. Кроме того, предложение директрисы называть ее Изабеллой также показалось девушке несколько странным.

«Но, как ни крути, это клево».

Продолжая ласково улыбаться, Изабелла протянула ей бледную руку с длинными холеными пальцами. У директрисы были удивительно красивые и проницательные золотисто-карие глаза. Хорошенько ее рассмотрев, Элли нашла, что Изабелла выглядит еще моложе, чем показалось ей на первый взгляд.

Элли не хотела иметь ничего общего ни с этим местом, ни с этой женщиной, но, пусть и без большого желания, тоже протянула ей руку. Рукопожатие Изабеллы оказалось на удивление энергичным и сильным. Поэтому, когда та, стиснув и с энтузиазмом тряхнув ладонь Элли, выпустила ее наконец из своей хватки, девушка с облегчением перевела дух и позволила себе немного расслабиться.

Потом Изабелла несколько секунд смотрела в упор на свою будущую питомицу, и Элли показалось, что она заметила в ее золотисто-карих глазах намек на сочувствие и понимание. Впрочем, это действительно могло ей лишь показаться, поскольку в следующее мгновение директриса, вновь одарив ее улыбкой, повернулась к предкам и заговорила на совершенно другую тему.

— Боюсь, согласно традициям нашей академии родители должны прощаться с детьми на этом самом месте, и особенно с этим не затягивать. Молодые люди, попав в Киммерию, начинают новую жизнь, и мы стремимся к тому, чтобы они как можно быстрее и безболезненнее оставили за этой чертой свое прошлое.