Елена Арсеньева - Полуночный лихач Страница 6

Инна допила второй бокал и глубоко вздохнула:

– Ну вот, немножко получшало. А ты чего так зажалась? Да плюнь, не переживай. Я все-таки жива, а компот – ну, в другой раз абрикосового компотику попьем. И знаешь что? Если твой задерживается, давай уж сами поедим, а то у меня от переживаний аппетит разразился – спасу нет. И вообще, мясу вредно перестаивать в духовке.

Нина вскочила. Противень, чудилось, сам выскочил из духовки. Тарелки и вилки просто-таки летали в ее трясущихся руках. Сейчас хотелось одного: как можно скорее накормить Инну и выпроводить. Конечно, может быть, это совпадение, просто совпадение, она твердила это слово, как молитву, но в глубине души знала: таких совпадений не бывает. Не бывает!

А Инна, как назло, выговорившись, почувствовала себя настолько лучше, что жаждала неторопливого общения с подругой. И, похоже, решила сидеть хоть до полуночи, но дождаться-таки этого загадочного Антона, который до такой степени заморочил Ниночку, что она связалась с ним, вдовцом с ребенком, буквально приплясывая от восторга, да еще совершенно искренне считая, что это не она осчастливила Антона, а он ее. Слава богу, хотя бы пообещала оставить прежнюю фамилию – Крашенинникова, не стать после свадьбы жуткой Дебрской!

Время шло. Шампанское слабо шипело на донышке бутылки, мясо занимало теперь меньшую часть противня, печеных яблок не осталось вовсе, а Лапку уложили спать. Инна же все не уходила. И она дождалась!..

В дверь позвонили. Нина вздрогнула, испуганно оглянулась на подругу. Та оживилась:

– Твой? Ну беги, открывай. Да не переживай ты так, даже если он мне не очень понравится, я и слова не скажу!

«А вот это вряд ли», – с тоской подумала Нина и, полная самых мрачных предчувствий, потащилась в прихожую.

В следующее мгновение она вполне могла бы встать в позу, как тот несчастный Хосе, и, прижав ладонь к сердцу, пропеть: «Предчувствия меня не обманули!»

Впрочем, на нее все равно никто не обратил бы внимания. Застывший в дверях Антон и выскочившая в прихожую Инна не отрывали друг от друга взоров. При этом оба одновременно сделали два очень характерных жеста: Антон вскинул ладонь к покрасневшим, обожженным глазам, как бы защищаясь, а Инна воинственно занесла руку, словно собираясь метнуть в вошедшего что-то тяжелое… консервную банку с абрикосовым компотом, к примеру!

– Та-ак… – выдохнул, наконец, Антон и, не раздеваясь и не разуваясь, промаршировал в комнату.

Все, что он сказал, это сдавленное «та-ак». А Инка сдержала обещание: ни словом не обмолвилась. Стиснув губы в тонкую злую линию, напялила плащ, на подоле которого и впрямь отпечатался черный, масляный след протектора, сунула ноги в туфли и, даже не взглянув на бледную, перепуганную Нину, вылетела за дверь.

Да… немало прошло времени, прежде чем Антон с Инной если и не стали друзьями (это было просто немыслимо!), то хотя бы начали вести себя друг с другом как цивилизованные люди. Причем Антон быстрее сменил гнев на милость, он вообще был отходчивым, а злопамятная Инка просто на стенку лезла, поняв, что не может разлучить подругу «с этим мерзавцем». И если Нина все-таки вышла замуж за Антона, то сделала это не только ради Лапки, а именно благодаря Инне. Вернее, вопреки – потому что та была категорически против этого!

Кстати сказать, Нина и женщиной стала благодаря подруге – как ни дико это звучит.

Вот ведь всегда, когда спешишь, черт непременно сунет палку в колесо! Причем натурально – если не палку, то осколок или неведомо что. Но когда Шатун тронулся с бензозаправки, машину как-то странно начало вести вправо.

«Колесо спустило, что ли?» – подумал он, осторожно подруливая к обочине. Выскочил, глянул – и даже присвистнул потрясенно.

Ничего себе, спустило! Проколол где-то!

На мгновение его обдало жаром: а если в багажнике не окажется запаски? Или домкрата? Или ключей? Бог ты мой, да как же он мог ринуться на дело, не проверив багажник чужой машины?! Тем более что последние дни все вообще шло как-то вкривь и вкось, столько задуманного сорвалось… Если сорвется и сегодняшнее дело, на всем дальнейшем можно поставить крест. Это будет ему как бы знак: сойди с пути, парень, не твое это занятие, не по себе ношу выбрал.

Уже почти разуверившись в удаче, он открыл багажник и испустил громкий вздох облегчения. Есть запаска! Лежит, и даже в чехле, некогда белом, а теперь, как бы это помягче выразиться, утратившем первоначальный цвет. Ак-ку-ра-ти-сты, с ума сойти!

В его собственном автомобиле запаска в багажнике тоже хранилась в таком же чехле, только в темно-синем, и ничего дурного в этом он никогда не видел. А здесь почему-то разъярился. Хотя надо было благодарить неведомого «чайника», который озаботился на все случаи жизни. Вот и домкратец, и набор отличных ключей и гаек. Ну, хватит пнем стоять, надо работать, время-то идет!

Никто и никогда не поменял колесо, не произнеся при этом хоть раз магическое слово «бляха-муха». Вокруг него этих самых мух кружила уже целая стая, или чем они там летают, мухи? Роями? Ну, значит, кружился рой. Шатун никак не мог упереть домкрат, перчаток почему-то не оказалось, он ободрал пальцы. И колпаки на этой кретинской «Волге» были привинчены наглухо, не отодрать, а отвертки не нашлось… Словом, с него сошло семь потов, прежде чем дело было сделано, не меньше часу потерял! А ведь ему еще ехать, да там возиться, да возвращаться, да машину на место ставить.

И тут Шатун увидел, что на противоположной стороне дороги обосновался неведомо откуда взявшийся гаишник (термин устарел, конечно, но ведь просто язык не поворачивается назвать ни в чем не повинного человека гибэдэдэшником!) и с интересом смотрит, как он корячится с колесом. И вид у него при этом такой, словно он не хочет мешать, однако только и ждет, чтобы поближе познакомиться с косоруким автолюбителем.

Шатун даже зажмурился, словно надеясь, что откроет глаза, а инспектор растаял, будто призрак. И у него пересохло во рту, когда и впрямь обнаружил только белую с синей полосой «волжанку», а человека в форме – не было. Через минуту он понял, что мент не растаял в предзакатном мареве, а просто ринулся за легкой жертвой: какая-то несчастная «Газель» чадила так, словно работала на мазуте.

Облегченно вздохнув, Шатун пошвырял кое-как инструменты в багажник, скользнул в кабину и дал по газам. Но тут же умерил прыть: впереди предстояло пройти еще два поста ГИБДД, а рисковать ему нельзя.

Был вечер пятницы, из города тянулась вереница машин: народ ехал на дачи. А ведь уже сентябрь. И не сказать, что жаркий. Эти упертые селяне… Ну, еще пенсионеров можно понять, им все равно делать нечего, а те, кто помоложе?