Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач! Страница 6

— Что это за зоопарк? — спросила у меня Ксюша и недвусмысленно кивнула в сторону «святой троицы».

— Последний оплот нравственности и чистоты.

— О-о! — Ксюша с брезгливым сожалением покосилась на кудри Ниночки. — Старые девы, понятно.

Тут от толпы отделился Лева Блохин, он, видимо, только что нас заметил, и тут же поспешил выразить мне свое почтение. Дело в том, что он безнадежно в меня влюблен вот уже несколько лет.

— Леля! — радостно воскликнул он и затряс мою руку с таким пылом, что чуть ее не оторвал. — Как я рад… видеть… лицезреть… так сказать Ты с кем?

— С подругами, — ответила я, насилу выдернув свою изящную тонкопалую ладошку из его мощной пятерни. — Познакомься, Ксюша, Соня.

Представляя подруг, я имела тайный умысел. Я размечталась, что Лева, увидев перед собой вместо одной красавицы (меня) сразу трех, растеряется и перевлюбится. Например, в Ксюшу. Она ему и по росту больше подходит. Но не тут-то было. На девчонок он даже не взглянул, похоже, очень обрадовался, что я без Геркулесова. Зато на имя Соня прореагировал его друг Зорин. С гиканьем и радостным гудением он рванул в нашу сторону.

— Сонечка, вы ли это?

Сонька испуганно попятилась. Она знала Юрку. Он когда-то за ней пытался ухаживать, но она, обозвав его, естественно, за глаза, «поющим бочонком», на ухаживания не прореагировала.

— Сонечка, какая радость! Вы здесь! Как долго я вас не видел!

— Угу. Угу. — Угукала Сонька растеряно — она не ожидала от судьбы такой подлянки. Мало того, биатлонистов не привезли, так тут еще Зорин со своей вновь вспыхнувшей страстью.

— Давайте столик в столовой возьмем на шестерых, — предложил Лева, счастливый и торжественный. — Будем кушать вместе.

— А вам на двоих три стула что ли надо? — насмешливо спросила Ксюша — похоже, ее эта ситуация веселила.

— Шутите, да? — гоготнул Зорин.

— Кто шестой? — строго спросила Ксюша.

— Серега, — мигнув, доложил Зорин.

И только после его слов мы заметили, что за широкой, нет, широченной, спиной Юрки вот уже несколько минут стоит программист Сереженька. Стоит, сопит и пускает слюни, глядя (запрокинув голову, между прочим) на Ксюшино лицо.

— Ну-у, — засмеялась я. — Теперь у каждой по кавалеру.

— К-хе. — Ксюша почесала нос. — Мой-то мелковат.

— Давай меняться, — быстро нашлась Сонька.

— Пожалуй… Не стоит. Мой безобиднее.

Мы уже привыкли, что, появляясь вместе, привлекаем всеобщее мужское внимание. И дело не в том, что мы писаные красавицы, нет, мы самые обычные привлекательные девушки, с маленькими изъянами (у меня нос картошкой, у Соньки глаза глубоко посажены, у Ксюши уши торчат), просто каждая из нас хорошо по-своему. Ксюша: стройная, длинноногая красавица скандинавского типа, ростом под 180 — мечта низкорослых, полноватых и богатых. Я: пониже, но с формами (высокая грудь, крутые бедра, тонкая талия), с темными восточными глазами и большим полным ртом — мечта сексуально озабоченных, только что освободившихся и престарелых. Наконец, Сонька — миниатюрная, хорошенькая, с ямочками на щеках и вечным румянцем — эта просто мечта.

— И все блондинки, — чуть слышно проскулил Серега, глядя на нас.

Мы вновь хихикнули. Ни одна из нас натуральной блондинкой не была. Ближе всех к излюбленной джентльменами масти приближалась Ксюша со своими пепельными волосами, Соньку природа наградила средне русыми косами, я же всю сознательную жизнь была очень темной шатенкой, перекрасившись в блонд только два года назад. И не пожалела. Мне, девушке начитанной, много мыслящей, с лицом, обезображенным интеллектом, не хватала чуточки легкомыслия, кокетства во взоре. Темные длинные волосы меня делали серьезнее, интеллектуальнее и старше. Но стоило мне перекраситься, как из строгой, холодновато-красивой брюнетки я превратилась в озорную, легкую блондиночку. И если раньше меня обзывали «заумной выскочкой», то теперь часто кличут «глупышкой». А однажды мой очередной поклонник, увидев меня с книжкой в руках, очень искренне удивился и недоуменно спросил «А вы еще и читать умеете?». Вот так…

— Как поживает твой Арнольд? — спросил елейным голоском Зорин, который буквально втиснулся между мной и Сонькой, дабы ухватить нас под руки.

Я буркнула, что нормально. Хотя было все совсем наоборот.

Поясняю. Арнольд — это мой дорогой, уважаемый, любимый кусок металлолома, который называется компьютером только из сострадания.

Имя я ему дала сразу, как он попал ко мне в руки. Я всем любимым предметам даю имена. Например, мой сотовый телефон «Сименс» зовется Сенечкой, магнитофон «Панасоник» — Панасом, телек «Шарп» — Шуриком. А компьютер я нарекла Арнольдом, в честь самого чумового артиста-культуриста планеты. Почему именно Арнольдом? Не знаю. Наверное, некстати вспомнила мультяшного капитана Врунгеля и его песню «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Вот, думаю, назову свою железяку в честь Шварца, и будет она работать: четко, быстро, результативно… Как Терминатор или Конан. Но…

Капризничать мой драндулет начал сразу: то ему места на диске не хватает, то мышь не определяется, то монитор мигает, как ненормальный, а уж когда он перегревался, начинался полный хаос… Самое же главное, что все неполадки до поры устранялись просто — шмяк кулаком по корпусу, он помигает возмущенно и вновь работает. Но, попривыкнув к ударам судьбы, Арнольд перестал подчиняться грубой силе, и просто игнорировал мои хуки. В итоге — разбитый кулак, прогнутый корпус, издерганные соседи и надменно безмолвствующий компьютер с непроницаемо черным монитором.

Так мы и живем с Арнольдом уже два года. Деремся, ссоримся, мстим друг другу. Но выбросить его мне почему-то жалко. Как говорит Геркулесов из-за скрытого мазохизма. Я же думаю, что я просто к нему прикипела. Как прикипают к домашним животным. Ведь вы не выбросите слепого старого кота, прожившего в вашем доме 10 лет? Вот и я так.

Тем более, Арнольд не дает мне расслабиться. Только возомнишь, что у тебя все в жизни под контролем, как бац — драндулет угробит несколько файлов без всякой надежды на восстановление. Или дискету с важной информацией запортит. Потом, всегда есть чем заняться: то разобрать, чтобы деталь какую заменить, то собрать, то мышь спиртом протереть (Арнольд, как заправский пьяница требует протирки раз в неделю), а то и вовсе в морозилку положить — любит он в разгар лета полежать в холодильнике.

О моем противоборстве с Арнольдом знает весь отдел. Кто-то сочувствует, кто-то подтрунивает, а кто-то и откровенно издевается. Особенно преуспели в издевательстве наши мужики, в частности компьютерный маньяк Зорин, и еще не маньяк, но уже подсевший на квесты Серега. Серега, правда, скорее подкалывает — часто, но беззлобно обзывает Арнольда «рухлядью, хламом, дурной железкой», видимо боится нарваться на ответный удар (у самого дома стоит машина чуть помощнее моей), а вот Юрка… Этот считает себя непризнанным гением программирования, хакером, крэкером, вирмейкером (1-ый взломщик сетей, 2-ой программ, 3-тьи засылают в ваши компьютеры вирусы), причем, в одном, самом наикрутейшем флаконе. На его взгляд, на месте Била Гейтса должен быть он — Юра Зорина, Великий и Ужасный, потому что трон компьютерного короля наглый американец занял не по праву.