Шеннон Маккена - За закрытой дверью Страница 6

Глаза пирата.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, словно он мог видеть сквозь серый деловой костюм, белую блузку и белое нижнее белье ее трепещущую плоть. Это выглядело довольно нагло и бесстыдно, как будто он имел на это право. Так, должно быть, пиратский капитан смотрит на свою пленницу… прежде чем затащить в каюту и поразвлечься на славу.

Рейн оторвала взгляд. Ее разыгравшееся воображение просто помешалось на метафоре с пиратом. Она уже сорвала с него костюм от Армани и нарядила в пиратские одежды. Развевающаяся рубаха, бриджи по колено, сабля, заткнутая за малиновый кушак, золотая серьга в ухе. Это было просто нелепо, но она покраснела и запаниковала. Нужно выбираться из этого лифта, пока зеркальные стены не запотели от жары.

На ее счастье, лифт остановился на двадцать шестом этаже. Двери открылись. Она пулей вылетела наружу, наткнувшись на мужчину, который ждал лифт, пробормотала какое-то бессвязное извинение и побежала к лестнице. Она опоздает из-за того, что пойдет пешком, но зато восстановит самообладание.

О Боже, как патетично и как типично. Горячий сексуальный мужик посмотрел на нее в лифте, и она рассыпалась на кусочки, словно напуганная девственница. Она упустила единственный в жизни шанс быть изнасилованной пиратом. Неудивительно, что ее личная жизнь равна нулю. Она все портила еще до того, как что-либо успевало начаться. Каждый раз одно и то же!

Рабочий день начался паршиво. Харриет, офис-менеджер, нарисовалась сразу, как только она повесила свое пальто. Ее худое лицо выражало неодобрение.

— Я тебя ждала раньше, — сказала она резко. Рейн посмотрела на часы. Было семь тридцать две.

— Но ведь еще только…

— Ты прекрасно знаешь, что к полудню нужно закончить Доклад о соответствии для Службы контроля иностранных активов и отправить его по федеральной почте[4]! И мы до сих пор не получили ответа от Интерконтинентального арабского банка о замороженных счетах за перевозку вина. В Париже уже полпятого вечера, и наши дистрибьюторы в Европе в нетерпении. Кто-то должен вести переговоры по поводу заказа бразильского эспрессо в зернах, а на данный момент ты единственная в офисе, кто более-менее сносно изъясняется на португальском. Я уж не говорю о том, что новые страницы веб-сайта еще не готовы. Я хочу, чтобы ты более ответственно подходила к своей работе, Рейн. Я не могу за всем уследить сама.

Рейн промямлила какое-то оправдание и села за рабочее место, стиснув зубы.

— Да, и еще одно. Мистер Лазар желает, чтобы ты принесла ему чай, кофе и выпечку на завтрак. У него встреча, — выпалила скороговоркой Харриет.

От страха у Рейн задрожали колени.

— Я?

Харриет сморщила губы.

— Я не собираюсь говорить ему о твоем опоздании. У Рейн опять заболел живот.

— Я никогда не… но ведь Стефания обычно…

— Он хочет, чтобы это была ты, — отрезала Харриет. — А он всегда получает то, чего хочет. Кофе уже варится, и не благодаря тебе, между прочим, и еду уже принесли. Все лежит на кухне. Фарфор и серебро уже сервированы в комнате для переговоров.

Стефания заглянула за загородку к Рейн.

— Ты, главное, объясни новой гейше хореографию, — посоветовала она. — Лазару нужно, чтобы все было эстетично. Прольешь хоть каплю кофе на пол, и он тебя поджарит. — Она критически осмотрела Рейн. — И освежи макияж. У тебя левый глаз смазан. На вот, возьми мою тушь.

Рейн в прострации уставилась на тюбик с тушью, который протягивала ей Стефания. Виктор Лазар впервые обратил на нее внимание. Нет, конечно, она его видела. Его нельзя было не заметить. Он врывался в офис, точно ураган, расшвыривая людей направо и налево. Он был таким же безудержным, каким она помнила его с детства. Правда, не таким высоким.

Первый раз, когда он ее увидел, он посмотрел сквозь нее своими серыми глазами, не узнав. Она тогда чуть в обморок не упала от страха. Он не заметил сходства со своей одиннадцатилетней племянницей с белобрысыми косичками, которую не видел семнадцать лет. И слава Богу!

Его внезапный интерес к ее персоне показался зловещим.

— Да поторопись же, Рейн. Встреча назначена на семь сорок пять.

Острый, как бритва, тон Харриет оживил ее. Она кинулась на кухню. Сердце рвалось из груди наружу. Она убеждала себя, что ничего такого необычного не происходит. Она всего лишь подаст кофе, круассаны, багет и фрукты. Она войдет, поставит все на стол, мило улыбнется и оставит Лазара и его клиентов заниматься своими делами. Это вам не астрофизика. И не хирургия мозга.

«Ах нет, нет, — раздался в ее голове подлый внутренний голос. — Это всего л ишь убийца твоего отца на расстоянии вытянутой руки. Ничего больше».

Она налила себе чашку крепчайшего черного кофе, которым всегда можно было разжиться на кухне для персонала, и выпила его залпом, обжигая горло.

Ей потребуется стальной имплантат в позвоночнике, чтобы пройти через все это. Казалось бы, надо радоваться, что Виктор ее заметил. Ей нужно быть ближе к нему, если она хочет расследовать убийство отца. Ведь именно ради этого она пошла на кошмарную работу. Именно ради этого она ведет такую сюрреалистическую жизнь. Сон с надгробной плитой не оставил ей другого выбора.

Годами она пыталась распутать этот дьявольский сон. Она находила десятки логических объяснений: она тосковала по отцу; испытывала подсознательный гнев из-за его смерти; ей нужен был козел отпущения и все такое. Она изучала психологию сновидений, ходила на сеансы психотерапии, пробовала креативную визуализацию, гипноз, занималась йогой, испытала на себе все антидепрессанты, но сон не отпускал ее. Он словно сжигал ее изнутри, подавляя волю, разрушая все ее попытки начать новую жизнь.

Год назад она начала видеть этот сон каждую ночь. Вот тут она действительно схватилась за голову. Она до ужаса боялась ложиться спать. Она пыталась заглушить сновидения снотворным, но не смогла жить с постоянной головной болью по утрам. Она была на грани, пока не произошло одно важное событие в ее жизни. Это случилось в три часа утра, в ее двадцать седьмой день рождения. Она проснулась вся в поту и долго всматривалась во тьму, все еще чувствуя, как дядина рука стальной хваткой сжимает ее плечо. Когда первые проблески рассвета окрасили ее комнату в серые тона, она наконец сдалась. Сон требовал чего-то от нее, и она больше не могла говорить «нет». Если она будет и дальше игнорировать его, то он просто ее уничтожит.

Конечно, у нее не было никаких доказательств. Ее отец утонул, и это был несчастный случай. Виктора в тот момент не было в стране, он отправился по делам. И мать Рейн настояла на том, чтобы они с дочерью уехали в Италию. Она отказывалась обсуждать произошедшее. Однажды, когда ей было шестнадцать, Рейн спросила у матери, действительно ли она верит в то, что несчастный случай унес жизнь ее мужа. Мама ударила ее по лицу, а потом разрыдалась и бросилась обнимать дочь, умоляя о прощении.