Анни Эминеску - Дорога смерти Страница 6

3

После смерти Рико я поняла окончательно, что мне и мальчикам не жить, если я не сбегу отсюда. Два дня спустя я выбралась ночью из нашего укрытия: мне нужно было проверить, насколько еще упал уровень воды. Я пробиралась к нижним этажам по стеночке, было темно, в здании не было света, поэтому передвигалась я очень медленно, периодически включая маленький фонарик и подсвечивая себе под ноги. Я остановилась как вкопанная, мое сердце забилось где—то в горле, накатила тошнота. Вода почти совсем сошла, можно было уже проходить по ней вброд, еще пара дней — и она сойдет окончательно. Но не это было причиной моей бурной реакции — буквально под моими ногами все кишело трупами, вздувшимися и уже разлагающимися, там были дети, женщины, мужчины. Я прикрыла ладонью рот и побежала наверх, я спотыкалась, падала и снова вставала. Я забежала в первый попавшийся туалет, там я прижалась к стене и сползла на пол, в глазах запечатлелась картина утонувших людей, я глубоко вдыхала и выдыхала, пытаясь справиться с эмоциями. Столько смертей… Я поднялась на ноги, подошла к зеркалу и долго смотрела на свое осунувшееся, похудевшее лицо. Было трудно это принять, но расклеиваться не стоило, еще неизвестно, что я увижу, когда выйду наружу, нужно засунуть свои эмоции куда подальше и быть сильной.

Я вернулась в вентиляционную шахту. Лео и Лукас спали. Я не могла уснуть долгое время, думала о родителях, перед глазами пронеслась вся моя жизнь: вот папа учит кататься на велосипеде, а мама снимает это на камеру. Рождество в семейном кругу, момент, когда мама приехала из больницы и показала мне близнецов — я влюбилась в них с первого взгляда. Сердце сдавило тоской, я очень захотела к маме и папе, снова стать маленькой, прижаться к ним, почувствовать их тепло и заботу, хотелось быть слабой, чтобы обо мне позаботились взрослые.

***

Как я и предполагала, вода сошла на нет через два дня. Я могла бы выйти из здания прямо сейчас, но я знала, что у главного и, скорее всего, черного входа меня ждет белобрысый со своей сворой. Я не сомневалась: он был из той категории людей, которые не прощают обид, он злопамятен и, пока не отстоит свое превосходство, не успокоится. Мне нужно было все хорошенько продумать, надо найти выход там, где он не догадался поставить одного из своих приспешников.

Я решила действовать ночью. Здание совсем опустело: люди торопливо его покинули, едва сошла вода. Я прихватила свою винтовку из тайника, ножи были при мне, я шла впереди по коридору, ведя мальчиков за собой. Я собиралась выбраться через внутреннюю парковку. Скорее всего, там неимоверно темно и, возможно, опущены ворота, но у меня не было другого выхода. Мы уже были у цели, когда я услышала подозрительный шорох. Я остановилась и сделала жест мальчикам, чтобы притихли, указала им пальцем на широкую колонну, чтобы они спрятались за ней. Как только их фигуры скрылись за колонной, я начала продвигаться вперед, моя винтовка висела за спиной, в руках я уже держала ножи. Я снова остановилась, прислушиваясь, я кожей ощущала, что мы здесь не одни. Но кто это: враг или друг? Я кинула взгляд через плечо, чтобы проверить близнецов, и чертыхнулась: в двадцати шагах от меня стоял Леон, в то время как Лукас махал ему рукой, чтобы он вернулся. Упрямый мальчишка! Я успела сделать лишь шаг ему навстречу, когда откуда—то справа метнулась тень и Лео оказался в цепких руках белобрысого.

— Ну, что, мелкая, вот ты и попалась, — его улыбка была сродни безумцу — это даже не улыбка, это звериный оскал.

Я сделала шаг вперед. В руках белобрысого блеснул нож, тот самый, которым он убил Рико, он приставил его к горлу Лео. Я замерла, по венам со скоростью побежала кровь, сердце заколотилось в бешеном ритме.

— Еще шаг — и он труп, мелкая.

— Труп здесь ты, если посмеешь проронить хоть каплю его крови. — Прорычала я.

— Ты не в том положении, чтобы угрожать. Теперь вытащи все свои безделушки и выкинь подальше от себя, винтовку в том числе.

Я последовала его приказу: сначала сняла винтовку и рюкзак с патронами, бросив их, я приступила к ножам, вытаскивая их один за другим. Когда я наклонилась, чтобы вытащить ножи из носков, увидела приближающегося сзади к белобрысому Лукаса, я едва мотнула головой, чтобы он не смел, но он сделал вид, что не видит. Я выпрямилась, готовая выбросить последние два ножа.

— Ну же, мелочь, не медли, иначе я сделаю мальчику очень больно, — он надавил ножом на горло Леону; по его шее потекла тонкая струйка крови, личико Лео скривилось, по щекам потекли крупные слезы, но он не издал ни звука.

У меня все взорвалось внутри, меня затрясло от гнева и ненависти к этому ублюдку. Я боялась потерять Лео, и сейчас я была готова на все, не было границ. Глаза заволокло красной пеленой. Лукас шаркнул ногой. Белобрысый едва повернул голову в его сторону, но этого мне хватило. Мои ножи были еще при мне; не мешкая, я метнула оба ножа одновременно, попадая одним в его грудь, а другим в предплечье. Его рука дрогнула, и он выронил нож, я метнулась к нему, отталкивая в сторону Лео, подобрала его охотничий нож и с диким криком воткнула в его черное сердце. Его тело рухнуло на пол. Перед моими глазами стояло все то, что он сделал: добрые и испуганные глаза Рико, напуганная семья, мой Лео. Я вытащила нож из его тела и снова воткнула в него, я повторяла это движение вновь и вновь, по щекам текли слезы злости, я кричала, не переставая, я хотела его искромсать, я не могла остановиться. Он давно был мертв, но я не замечала этого. Остановили меня мальчики: громко рыдая, они повисли на моих окровавленных руках, умоляя успокоиться. Я выронила нож и обняла их за головы, пачкая в крови волосы, я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. Не время сходить с ума, надо двигаться дальше.

Мы выбрались из этого проклятого здания. Была ночь, но даже в темноте я видела все разрушения, что нас окружали, на пути постоянно попадались тела людей, я прикрывала руками глаза мальчиков, пытаясь уберечь их от этого ужаса. Я до сих пор дрожала от гнева; то, что я убила белобрысого, меня совсем не волновало, не было угрызений совести: я поступила правильно, и я бы снова это сделала, если б понадобилось. Я никому не позволю отобрать у меня мальчиков, я отдам за них жизнь.

До нашего разрушенного дома мы добрались за час, близнецы едва передвигали ногами от усталости, их организм совсем ослаб от голода, я практически тащила их на себе. Все, что осталось от нашего дома, — это подвал, он был сырым, вонял, но сейчас это было нашим единственным убежищем. Я села на влажный бетонный пол, привлекая Лео и Лукаса на свои колени, чтобы они не сидели на холодном. Я обняла их и крепко прижала к себе, утыкаясь лицом в их макушки. Через несколько минут они уже посапывали, обнимая меня в ответ. Я думала, что не смогу уснуть, но я провалилась в темноту, едва уснули мальчики.