Харли Козак - Смерть экс-любовника Страница 60

– Актеры служат Дионису, – согласился Макс. – Но помощники режиссера служат актерам. Мы сохраняем трезвость, чтобы вас могли опьянять музы.

– Вы являетесь подлинными правителями шоу-бизнеса, – сделала вывод я.

– Вы служили не нам, – нахмурился Шеффо, – а Дэвиду. Из-за него мы все готовы были выпрыгнуть из собственной шкуры. Я никогда больше не встречал подобного человека: все хотели сделать ему приятное. Можно поклясться, что актеры работали у него на полную катушку… Теперь, когда он мертв, из сериала ушла жизнь.

Я знала, о чем говорит Шеффо. Влияние Дэвида сказывалось и на мне – я чувствовала себя гламурной женщиной, авантюристкой и просто… особенной. Мы замолчали. Из-за угла дома вышел Наварре с жесткой щеткой и мочалкой размером с футбольный мяч. Я спустилась с лестницы, чтобы забрать у него предметы гигиены, а затем вернулась на свой насест: Это заставило меня вспомнить о Гигиее, богине здоровья, и в моей голове возникла новая открытка: греческая девушка с электрической зубной щеткой в одной руке и с сосудом клорокса – в другой. Но к какому случаю ее можно отнести?

Я потерла верх стены мочалкой, и по ней потекла вода. Наклонившись, я удовлетворила свое любопытство: стена со стороны соседей, Миртел и Елмера, была такой же голой и серой, как со стороны Шеффо. Бельмо на глазу. Может, они посадят плющ или бугенвиллёю и прикроют ее наготу, но сейчас их двор был грязным, кое-где поросшим травой. И никаких деревьев.

Из гаража вышел мужчина в свитере с аппликацией оленя и посмотрел вверх. Он нахмурился. Я улыбнулась. В руке у него был бумажный пакет с надписью «Большой злобный гамбургер», а на голове кепка с надписью «Дабл-ю-восемь-ди-экс». Муж Миртел, догадалась я, Елмер. Совладелец Маффлер. Я спустилась, чтобы поменять ведро с грязной водой на ведро с чистой, около которого стоял Наварре.

– Не принимайте это на свой счет, парни, – сказала я, – но раз орудие убийства связано с сериалом, вы все автоматически становитесь подозреваемыми.

Шеффо улыбнулся:

– Это волнует, не правда ли? И у нас у всех такие ненадежные алиби. Все были дома во второй день Рождества, слонялись по комнатам в дезабилье в послепраздничном ступоре.

– Далеко не все, – возразил Макс. – Утром состоялось производственное совещание, где речь шла о пятничном взрыве. В нем принимали участие двадцать три человека: начальники отделов и прочий персонал.

– Но актеров среди них не было? – спросила я.

– Не было.

– И никто не мог незаметно ускользнуть после начала совещания? Люди то и дело покидают съемочную площадку, чтобы позвонить.

– Я бы заметил, – сказал Макс.

Подозрение падало на актеров, а также на тех, кого не было на совещании. Например, на Джо.

– Давайте надеяться на то, – предложил Шеффо, – что Дэвида убил не какой-то член команды, которому не хотелось работать сверхурочно. Подождите. А Джен Ким была на совещании?

– Она пришла за полчаса до его окончания, – вспомнил Макс.

– Ага! Быстрое праздничное убийство, а затем снова на работу! – Шеффо поднял свой бокал, словно предлагал тост.

– А что, если причиной смертей были вовсе не убийства? – Я снова стала подниматься по лестнице. – Что, если Дэвиду помогли покончить жизнь самоубийством?

– С какой стати? – удивился Макс.

– А с той, – ответил Шеффо, – что рак поджелудочной железы дает ужасные боли. Актеры так не умирают. Кожа больного становится желтой. Из-за избытка желчи. Это никого не красит.

Макс отрицательно помотал головой:

– Вне всякого сомнения. Но если бы я был рисковым человеком…

– А ты такой и есть! – хохотнул Шеффо. – Как и все мы. Игроки. Работники телевидения. Некоторым везет меньше, другим больше. Правильно, Макс? Кстати говоря, как твоя нога?

– Прекрасно, Шеффо, а как твоя предстательная железа?

Пока мужчины обменивались колкостями, я раздумывала над вопросом, поставленным Джо. Самоубийство с чьей-то помощью или убийство?

– Шеффо, – начала я, – если Дэвид был так уж тщеславен, то согласился ли бы он на рану в голове? Такие раны выглядят не слишком-то привлекательно. Я слышала, в Дампстере нашли кусок пластика, на котором была кровь Дэвида. Разве кровь и мозги лучше, чем желчь?

По другую сторону стены стоял Елмер и смотрел на меня. Возможно, я разговаривала слишком громко. И виновато улыбнулась. Он еще какое-то время поглазел на меня, затем занялся своими делами – стал вешать японские фонарики.

– Пистолетные выстрелы лечат скуку и нетерпение, – заявил Шеффо. – Дэвид был жертвой и того и другого. – Он протянул свой бокал Наварре, чтобы тот наполнил его. – Кому досталось имение?

– Его брату Чарлзу, – ответила я.

– Тогда Чарлз, возможно, именно тот человек, которому стоит задать все имеющиеся у нас вопросы.

– Зачем вообще кого-то спрашивать? – отозвался Наварре.

Надо же, он высказался! Это было на него не похоже.

– Зачем? – переспросил Шеффо. – Зачем? Да затем, что существует немало вопросов, на которые нет ответа.

– Разве на них должен отвечать ты? – продолжал допытываться Наварре. – Ты работаешь в полиции? А может, в страховой компании? Неужели ответы на вопросы могут вернуть кого-то к жизни?

Шеффо резко встал, его напиток чуть не выплеснулся из высокого бокала.

– Речь идет о знании, кретин! Жажда знания движет миром. Особенно знания о смерти. А сейчас мы говорим о нашем друге, нашем Дэвиде! – Шеффо почти кричал. Я посмотрела на соседа – он ответил мне таким злобным взглядом, что я чуть было не свалилась с лестницы. – Мертвые взывают к нам из могил, Наварре, неужели ты их не слышишь?

Мужчина в свитере с оленем, может, и не слышал мертвых в могилах, но ему было достаточно воплей соседей.

– Миртел, – позвал он, – вруби музыку на полную громкость!

– Ты пьян, – сказал Наварре. Что было неудивительно, учитывая, что он сам смешивал коктейль.

Макс откинулся назад, предпочитая не лезть в спор.

– Ты орешь на всю округу, идиот! – кричал Шеффо. – И теперь инфернальные кошки перелезут через стену.

«Боже милостивый», – подумала я, озираясь по сторонам в поисках дрессированных кошачьих, а потом перевела взгляд на Шеффо, пытавшегося с достоинством удалиться. Подняв высокий бокал как знамя, он шаткой походкой двинулся к дому, и это было странно, поскольку всего двадцать минут назад он был вполне рассудителен и на ногах держался относительно прочно. Шеффо был худощав, и, возможно, в этом заключалась его проблема. Наварре последовал за ним.

– Держись от меня подальше, филистимлянин! – кричал Шеффо, но Наварре шагал с таким видом, словно привык к обращениям и похуже.

Макс встал:

– Я, пожалуй, поеду, а не то попаду в пробку. Вы тоже не скоро доберетесь до Уэствуда.