Нора Робертс - Маленькая частная война Страница 62

— Снимок принес партнер ее отца. И он же привел Дженни Дайсон. Они с мужем расторгают договор об опекунстве. Они ее не возьмут.

— О… — Мира со вздохом откинулась на спинку стула. — Я этого опасалась.

— Вы ждали чего-то подобного?

— Я опасалась, — повторила Мира. — Я не исключала, что они почувствуют себя неспособными и не захотят принять Никси в свой дом. Она бы слишком сильно напоминала им об их утрате.

— И что ей теперь, черт побери, остается делать? Отправляться в приют, потому что какой-то сукин сын решил истребить ее семью?

Мира накрыла ладонью стиснутую в кулак руку Евы.

— Не исключено, что для Никси было бы лучше найти приемных родителей или пожить у родственников, если это возможно. Ведь не только она является для Дайсонов напоминанием, но и они для нее тоже. Она все еще переживает чувство вины из-за того, что она одна выжила. И все это наряду с шоком, горем и страхами.

— Значит, надо сбагрить ее с рук на руки чужим людям? — с горечью спросила Ева. — Раскрутить колесо и посмотреть — вдруг ей выпадет счастливое число? Вдруг она окажется у тех, кому будет не начхать на нее? А может, и не повезет, и ее заберет кто-то, кому просто нужно детское пособие…

— Она — не вы, Ева, — негромко заметила Мира.

— Нет, слава богу, она не я. Ничего похожего. Но, может быть, ей еще хуже, чем мне.

— В каком смысле?

— У нее было вот это, — Ева указала на фотографию. — А теперь этого нет. Когда находишься на дне ямы, есть только один путь — наверх. А ей еще есть куда спускаться. Глубоко-глубоко.

— Я постараюсь ей помочь. Когда зайдет речь о ее размещении в семье, я могу замолвить слово. Ваше тоже не помешает.

— Угу. — Ева откинулась на спинку стула и на секунду, на одну секунду, позволила себе закрыть глаза. — Я не могу сейчас об этом думать. У нас есть горячие следы, и я должна работать.

— Вы о чем-то еще хотели со мной поговорить?

— Давайте поговорим на ходу.

Ева поднялась и по дороге к эскалатору рассказала Мире о том, что Никси видела доску со сценами убийств.

— Мы обсудим это во время следующей консультации.

— Вот и хорошо. А мне надо пойти поторопить Янси с фотороботами.

— Желаю удачи.

«Удача бы мне не помешала, — мрачно подумала Ева, вступая на эскалатор. — Пора бы уже удаче повернуться ко мне лицом».

14

Она обнаружила Янси в маленькой совещательной комнате за чашкой местного кофе с Офелией. Проститутка представляла собой то же раскрашенное чудо в перьях, что и вчера. В беспощадном утреннем свете она выглядела именно так, как и положено выглядеть «ночной бабочке» с утра пораньше: потасканной, дешевой и не особенно привлекательной.

Однако Янси оживленно болтал с ней и, казалось, с искренним интересом выслушивал ее истории.

— Ну и вот, этот болван мне говорит, что я должна ему спеть. Мол, это его возбуждает, а без этого он никак. Требует, чтобы я спела «Боже, благослови Америку». Представляешь?

— И что ж ты сделала?

— А ты как думаешь? Спела! Мотив я знаю, но слова приходилось в основном выдумывать. Делаю ему ручной массаж, он поет вместе со мной, поправляет слова. И при этом мы стоим в подъезде, поем дуэтом.

— А дальше что?

— Ну, у него наконец встало, он мне вставил, песню мы к тому времени спели трижды. И что ты думаешь? После этого он стал у меня постоянным клиентом. Спевка у нас бывала каждую неделю по вторникам. Я себе даже прикид залудила бело-сине-красный, цвета американского флага. Пускай, думаю, получает удовольствие за свои денежки.

— Да, при твоей профессии каких только типов не встретишь.

— Милый, погулял бы ты с мое, вообще перестал бы удивляться. Вот, к примеру, на прошлой неделе…

— Прошу меня извинить. — Голос Евы был сух, как земля в пустыне. — Жаль прерывать ваш душевный разговор, но мне необходимо переговорить с детективом Янси. Можно вас на минутку, детектив?

— Сейчас вернусь, Офелия.

— Ой, на вид она такая вредная — сейчас булыжник разгрызет и камешки тебе в лицо выплюнет, — понизив голос, заметила Офелия и подмигнула Янси: — Береги задницу, она у тебя симпатичная.

Как только они вышли из комнатки со стеклянными стенами и за ними закрылась дверь, Ева набросилась на него:

— Какого черта ты там делаешь?! Треплешься с ней, кофе дуешь, выслушиваешь рассказы о ее уличных подвигах…

— Я ее разогреваю.

— Она спала, ела и развлекалась за счет Нью-йоркского полицейского департамента. Хочешь знать мое мнение? Она уже так разогрелась, что от нее аж пар валит. Мне нужны результаты, детектив, а не забавные анекдоты для ваших личных архивов!

— Я знаю, что делаю! Будешь меня учить? Хочешь устроить мне новую выволочку? Подожди, пока я закончу.

— И сколько мне еще ждать? Меня, между прочим, тоже время поджимает!

— Если у меня не будет чего-то стоящего через час, то не будет уже никогда.

— Ну так работай. Дай мне это «стоящее». Принеси в конференц-зал С.

Она повернулась и пошла к выходу, не обращая внимания на любопытные взгляды, бросаемые на нее из-за столов и из стеклянных кабинок.

Когда Ева вошла в конференц-зал, Пибоди уже была там и готовилась к брифингу. Хорошо, хоть она не забыла о своих обязанностях.

— У меня для вас три имени, Даллас. Вписываются в параметры нашего психологического портрета.

— Хоть кто-то сегодня занят делом, а не болтовней!

Пибоди гордо выпрямилась, раскладывая на столе надписанные диски.

— Один вышел в отставку и живет в городе, другой все еще проходит службу, но размещен в Форт-Драме в Бруклине. Последний является совладельцем клуба боевых искусств в Квинсе. Живет там же.

— Значит, все трое в Нью-Йорке. Удобно. А в чем связь со Свитером?

— Первый, вышедший в отставку сержант, был его клиентом. Разведен, есть дети. Свишер добился для него вполне приличных условий — особенно если смотреть со стороны. Разумное разделение совместно нажитой собственности и активов, свободное посещение несовершеннолетних детей.

— А где живет миссис?

— В Уэстчестере. Снова вышла замуж. У второго клиенткой была жена. Спор об опеке. Обвиняла мужа в эмоциональной и физической жестокости, и Свишер припер его к стенке. Жена получила эксклюзивную опеку над детьми и солидный процент его месячного заработка в качестве алиментов. Она переехала в Филадельфию. Статус матери-одиночки.

— Потерял жену и детей да еще и вынужден платить за это? Есть на что разозлиться. А последний?

— Примерно та же история, что и со вторым, только еще хуже. Жена — клиентка Свишера — давала показания в условиях секретности. Систематические избиения в течение двенадцати лет. Двое несовершеннолетних детей. Доказательная база с ее стороны вызывала сомнения, но Свишеру удалось пробить решение в ее пользу. А потом она растворилась в воздухе.