Владимир Колычев - Корысть на пьедестале Страница 7

Василиса получила расчет, по пути к бару незаметно вынула из книжечки сотенную купюру, сунула в рукав. Сто рублей из семисот чаевых – это сущий пустяк, но если Альберт заметит, стыда потом не оберешься. На первый раз предупредят, хотя могут и уволить – в назидание остальным.

Но Альберта нет нигде, а Сергей, если даже увидит, никому не скажет.

– Климова! – раздался вдруг над ухом до тошноты знакомый голос.

Альберт взял ее под локоть, и Василиса от страха выронила расчетную папочку, деньги посыпались на пол, она принялась их собирать. Надо было выронить из рукава припрятанную купюру, но эта мысль пришла после, когда деньги уже лежали в книжечке.

– Поговорить надо! – Альберт снова взял ее под руку и повел к арке, за которой находился вход в административную часть.

– Зачем?

– Надо!

– Но мне расчет сдать нужно…

– Потом, Климова, потом!

Он держал ее за руку, в которой она припрятала чаевые, и делал это, видимо, нарочно. Сейчас заведет ее в кабинет директора, там обыщет, найдет деньги. Василиса с ужасом представляла, как будет смотреть Альберту в глаза.

Он действительно завел ее в кабинет к директору. Игорь Андреевич был на месте, а с ним еще большая величина – владелец клуба, Павел Матвеевич Прахов. Рабочий стол пустовал, боссы сидели на диване. На журнальном столике – пиво в запотевших бокалах, на одном блюде – вареные раки, на другом – шелуха от них. И у директора лицо красное, и у его босса, пальцы и губы в торопливом движении – уж очень вкусные раки, не оторваться.

Пиво, раки, а теперь вот и зрелище подоспело. Сначала заставят Василису раздеться, а потом накажут за воровство. И никакой Сергей не поможет. Павел Матвеевич Прахов мужчина серьезный, с богатым криминальным прошлым, да и в настоящем он, говорят, еще тот фрукт – мало ему легального бизнеса, так он вдобавок и частным кредитованием занимается, деньги под большие проценты ссужает. С законными ворами дружбу водит… В общем, опасный он человек, хотя по виду не скажешь. Простецкое лицо, взгляд спокойный, добродушный, и краснота на щеках его не портит, скорее наоборот.

– Привел? – спросил Игорь Андреевич.

Этот производил пугающее впечатление. Холеный, лощеный, с аристократическим вкраплением в чертах лица, взгляд холодный, надменный, движения вальяжные, на публику. Его лицу больше шла бледность, чем краснота, которая казалась болезненной, как диатезное высыпание.

Он смотрел на Василису, но как будто не видел ее, может, потому и обратился к Альберту с вопросом.

– Привел.

– Ты чего такая напуганная? – благодушно спросил Прахов.

– Я напуганная? – удивилась Василиса.

– Ну, не я же… Хотя опасения, честно говоря, есть.

– Опасения? – Она непонимающе продолжала смотреть на него.

– Может, признаешься, пока не поздно? – спросил Прахов, тыльной стороной ладони вытирая жирные губы.

– В чем? – пробормотала она.

– Ну, что ты там со своим… Как его?

– Кириков его фамилия, – подсказал Котенков.

– Что вы там с Кириковым задумали?

Разговор зашел о Сергее, но вдруг это все-таки связано с чаевыми? Василиса терялась в догадках и страхах.

– А что мы задумали?

– Ты говорила, что Кириков в Чечне служил, – сказал директор.

– Да, говорила, – кивнула она. – По контракту.

– Не служил он там. И медали у него «левые». Такие за выслугу лет дают, а какая у него выслуга?

– Ну, не знаю…

– Два года срочной службы – вот и вся выслуга. За такие дела значки дают, а не медали. А он понацеплял… Знаем мы таких героев!

– Знаем… – отправляя в рот кусок белого мяса, кивнул Котенков. – Что скажешь, Климова?

– Ну, я ушла от Сергея. Мы сильно поссорились, и я ушла. Мы в ссоре были, а он вернуться захотел. Я так думаю, он разжалобить меня решил, ну, герой войны, все такое, – пожала плечами Василиса.

– Что-то ты не очень удивлена, – заметил Прахов.

– Почему не удивлена?

– Вот я и спрашиваю: почему? Я так понимаю, он у тебя пацан хитрый, есть такое?

Василиса кивнула, поджав губы. Что-что, а пыль в глаза пускать Сергей умел. Мозги пудрить, физиономии чистить, по жизни – как перекати-поле, в этом он весь.

– Ты знала, какой он у тебя, но за него попросила, как это понимать?

– Непутевый он, – вздохнула она. – Но когда-то же нужно взрослеть. Сергею двадцать семь лет, уже остепениться пора. Он ко мне приехал, сказал, что работа ему нужна, а в клубе вакансия освободилась. Это же хорошо, и жить вместе, и работать…

– Хорошо-то, хорошо… – Прахов с ожесточением свернул голову очередному раку. – А если он темная лошадка? Если он тут вынюхивает, высматривает?

– Зачем?

– Ну, мало ли. Деньги здесь реальные крутятся, если вовремя дернуть, такой куш можно сорвать!..

– Я не понимаю, – растерянно пожала плечами Василиса.

Клуб за ночь собирал приличную кассу, а еще, если верить слухам, в сейфе у директора хранился «черный нал» с темных финансовых дел Прахова, эти деньги по частям отправлялись в банк под видом выручки, отмывались, проще говоря. В общем, было чем поживиться, но при чем здесь Сергей? Да, он задира, баламут, бабник, но воровством и грабежами он никогда не промышлял.

– Не понимаешь? – внимательно посмотрел на нее Прахов. – Кто он такой по жизни, этот твой Сергей?

– Если вы думаете, что он с криминалом как-то связан, так нет, не было этого.

– Не было? Или ты ничего такого не знаешь?

– Не знаю.

– Ты говоришь, что ушла от него. Когда это было?

– Давно уже, два года прошло.

– Ты из Волгограда, он из Волгограда, ты здесь, он там. И чем он там эти два года занимался, ты не знаешь.

– Нет, не знаю.

– И мы не знаем. Пробили по нему, вроде нормально все, не судим, пара приводов за драку не в счет… Но мутный он какой-то тип. Смотрю я на него, мутный. И эта история с Чечней…

– Это он меня разжалобить хотел! – Василиса порывисто приложила к груди ладони, забыв о деньгах.

Папка выскользнула из пальцев, она резко присела, поймав ее на лету, но из рукава при этом выскользнула сотенная, к счастью, вместе с ней на пол упало еще несколько купюр. Василиса суетливо собрала деньги, поднялась, глянула на боссов. Прахов смотрел на нее насмешливо, поверх бокала, из которого жадно глотал пиво.

Он поставил бокал на столик, отрыгнул в кулак, вытер рукой мокрый рот и, усмехнувшись, спросил:

– Разжалобил?

– Ну да, мы помирились.

– И как?

– Хорошо все, живем душа в душу.

– Друзья у него есть?

– Есть, в Волгограде.

– Может, они тоже с вами живут? Или подъезжали там, разговоры вели.

Василиса мотнула головой. Не было ничего такого, и зря Сергея подозревают в чем-то крамольном. Прахов махнул рукой на дверь, мол, все, разговор окончен, она может идти работать. Но Василиса не сдвинулась с места.