Александра Авророва - Умом мужчину не понять Страница 7

— Вот что. Надо вернуть ружье и забрать платок. И, раз уж так сложилось, притворимся, что тебя у Витьки сегодня не было.

— Вернуть и забрать? — усмехнулся Мишка. — Я, по-твоему, псих — ехать туда снова? Чтобы попасться ментам?

— Я сама съезжу, — предложила Света. — И расскажи, какие документы мне искать. Как они выглядят?

— Ну, — неуверенно начал Мишка, — я не могу тебя туда отпустить. Это опасно.

— Тебе опасно, а мне нет. Даже если меня там застанут… у меня ведь нет мотива для убийства. Выкручусь!

— Это да, — легко согласился муж. — Тебя никто не заподозрит, ты не из тех. Но все-таки не рискуй, хорошо? Если не найдешь этих бумаг сразу, не ищи, а возвращайся домой. Лучше бы тебя там не застукали. Да, а дверь у Витьки отперта. Прикрыта, но отперта. Код подъезда 248. Ни пуха тебе!

— К черту, — нервно пожелала Света.

Она гнала машину, как сумасшедшая, даже не подумав, что будет, если наткнется на пост ГАИ, зато и примчалась за семь минут. Осторожно толкнула Витькину дверь. Она поддалась, и Света почему-то на цыпочках вошла в квартиру.

Витька вовсе не лежал на полу, как уверял Мишка, а сидел, навалившись на стол. Он был мертв, сомневаться не приходилось, но умер совсем недавно. Полчаса, от силы час. Сердце защемило от жалости. Жил себе человек, развлекался, любил женщин и ожидал впереди много хорошего. А впереди не оказалось ничего. Какое счастье, что мы не знаем собственного будущего!

Ноги подкосились, Света села. На столе стояли бутылка шотландского виски и два стакана. Света жадно схватила бутылку, собираясь глотнуть (прекрасное средство от обморока), и лишь тут до нее дошло. Мишка убрал бутылку и вымыл стаканы — по крайней мере, так он говорил. Неужели Витька был еще жив, встал, взял виски и лишь после этого умер? Неужели Мишка бросил приятеля умирать?

Света всегда тяжело давались занятия в анатомическом театре, но все-таки она была врачом. Сжав зубы и усилием воли преодолевая тошноту, она осмотрела труп. Слава богу, Витька не мучился. От подобных ран умирают мгновенно. На лице его застыло выражение легкого удивления — без тени страха. Света тряхнула головой, отгоняя наваждение. Получается, описывая обстановку, Мишка наврал? Не может быть! Хотя почему не может? Не далее, чем сегодня она убедилась, что врать он умеет превосходно. Только зачем ему это?

Света отнесла бутылку в бар, предварительно протерев полотенцем, и вымыла стаканы. Теперь ружье… она положила оружие на пропитанный кровью ковер. Что-то еще? Мишкин носовой платок. Света внимательно осмотрелась — платка не было, зато на полу валялись доллары, несколько сотенных бумажек. Мишка ничего про это не говорил. Впрочем, какое дело до денег, нужен платок, которого нет. И на кухне нет, и в спальне. Или он тоже выдумка?

Никак не удавалось сосредоточиться и хотя бы попытаться разобраться в ситуации. Слишком много сегодня навалилось, чтобы Света могла рассуждать здраво, а здравомыслия ей не хватало даже в лучшие минуты. Она твердо помнила, ради чего приехала, и, словно во сне, принялась выдвигать ящики письменного стола в поисках нужных документов. Однако чем дольше и пристальней изучала она содержимое ящиков, тем сильнее ее охватывала паника. Света прямо-таки физически чувствовала, как кто-то сверлит взглядом спину. Каждые десять секунд приходилось оборачиваться, чтобы убедиться, что это не так. То ли поэтому, то ли по другой причине, но ничего похожего на нужные Мишке бумаги она не обнаружила. Паника усиливалась, Света вдруг поняла, что ни может прочесть ни строчки, и, почти обрадовавшись этому как избавлению, бросилась вон, едва не забыв прикрыть дверь.

Лишь бешено мчась в машине, она немного пришла в себя. Господи, какая же она дура! Почему не осталась в Витькиной квартире, чтобы вызвать оттуда милицию? Мол, навестила старого знакомого и застала труп. Это было бы куда менее подозрительно, чем если милиция узнает, что Света приехала и уехала тайком. Вдруг ее кто-нибудь видел? Да и отпечатков своих она наляпала по всем комнатам. Пилила Мишку, что он испугался и сбежал, а сама поступила точно так же. Надо сперва думать, потом делать, а она вечно поступает наоборот!

Однако мысль о возвращении к несчастному мертвому Витьке повергла Свету в такой трепет, что она моментально эту мысль отвергла. Не в силах Света туда вернуться, там она окончательно сойдет с ума! К тому же ее ждет Мишка, ему не понравится, если она задержится. Конечно, Света мало ему помогла, не везет ни платка, ни документов, зато вернула на место орудие убийства и спрятала виски.

Стоп! Виски спрятал Мишка. И она тоже. Что за бред! Первое, что она потребует от Мишки — пускай объяснит все начистоту. Достаточно вранья на один день!

— Мишка! — заорала Света, врываясь домой. — Мишка!

Молчание. На кухонном столе, прямо на блюде с курицей, записка: «Позвони мне на мобильный. Записку сожги».

Мишка ответил по телефону мгновенно.

— Ну, нашла?

— Нет. Платка нет, документов тоже. А ружье я вернула.

— Ладно, будем надеяться, платок я посеял не там. Ружье протерла? Отпечатков твоих на нем нет?

— Я старалась, — вздохнула Света и горько добавила: — На нем — нет, зато на остальном… Мишка, давай я позвоню в милицию и признаюсь, что была у Витьки. Честное слово, это будет лучше! Я была, а не ты. Ну, не арестуют же меня за это?

— Не вздумай! Они сразу свяжут это со мной, и меня посадят. Короче, так. Ты видела меня последний раз сегодня днем, больше я не появлялся. Позвонил в шесть по поводу детей, и все. Поняла? Это вопрос жизни и смерти, чтобы мы с тобой не расходились в показаниях. Я сейчас еду к Лане. Надо вести себя как ни в чем не бывало, тогда никто нас не заподозрит. Ты меня слышишь? Ты сидела весь вечер дома, а обо мне ничего не знаешь. Повтори!

— Я сидела весь вечер дома, а о тебе ничего не знаю. Ты звонил в шесть по поводу детей. Но, Мишка, это же глупо! Или тебя, или меня мог кто-нибудь засечь. Мы же ни в чем не виноваты, так зачем скрывать правду?

— Были не виноваты, а теперь у обоих рыльце в пушку. Помни, ты обещала. Ни в коем случае не меняй показаний, это главное. Я отключаю мобильник, так будет спокойнее. Когда смогу, я с тобой свяжусь.

Гудки. Света слушала их довольно долго, прежде чем сообразила, что трубку следует положить на рычаг. Потом потрясла головой. Не помогло — наваждение не рассеивалась. Тогда она себя ущипнула. Было больно, но не очень. А еще хотелось есть. Получается, это не наваждение. Раз так, она покончила, наконец, с курицей, а Мишкину записку сожгла. Тут-то и следовало собраться с мыслями, Света прекрасно это понимала, но на нее навалилась непреодолимая сонливость. Мама часто ругается — мол, приличные люди, нервничая, впадают в бессонницу, а ты дрыхнешь, словно сурок. Света в шутку отвечала, что как раз и ведет свое происхождение от сурков, которые в сложных жизненных ситуациях укладываются соснуть месяца на два-три, а когда просыпаются, ситуация уже улучшилась и выглянуло солнышко. А если без шуток, так не зря говорят «утро вечера мудренее». Сон — защитная реакция нервной системы на перегрузку, а бессонница — болезненное нарушение данного механизма. Света с трудом дотащилась до дивана, скинула одежду прямо на пол и провалилась в небытие.