Ингрид Нолль - Воронье Страница 7

Поль оказался в очень неловком положении, когда через месяц позвонил Маркус и тоже попросил оказать ему юридическую помощь. Без серьезных оснований отказать другу он не мог, поэтому сдержанно объяснил, что занимается исключительно уголовными делами. Но Маркусу нужно было всего несколько советов, просто чтобы Ольга его не надула. «Ты не представляешь себе, до чего она алчная! – воскликнул он. – Не хочет продавать наш дом, так как львиная доля была оплачена мной. И выдвинула еще несколько нелепых требований, – наверное, ее консультировал какой-нибудь адвокат-пройдоха!»

После нескольких месяцев восхищения кулинарным искусством Ольги Поль заметил, что ему пора начинать бороться с лишним весом. Аргументов, чтобы отказываться от ужинов Аннетты, найти не удалось. «Когда ты приходишь домой поздно, то почему-то всегда сыт, – выговаривала она. – Похоже, сверхурочная работа портит тебе аппетит. Или ты в обед опять наелся этих турецких кебабов? Я тоже против того, чтобы на ночь набивать себе живот, но немножко поесть можно…»

После жареных креветок с лапшой, приправленной шафраном, и шабли ему приходилось дома съедать еще два куска полезного для пищеварения хлеба с мягким сыром и запивать все это травяным чаем.

Постоянное сравнение двух женщин не всегда оказывалось в пользу Ольги. Кошачья шерсть на диване, креслах и темных брюках была Полю не по душе. Щедрое сдабривание блюд чесноком походило на бомбу замедленного действия. К этому добавлялась чисто учительская привычка требовать при любых обстоятельствах концентрации внимания, перебивать его и, повышая голос, заставлять слушать себя.

«Да сядь же ты наконец! Будь же внимателен! Выслушай же меня хорошенько!»

Ему казалось, что это «же» неожиданно приобретает какой-то новый смысл, поскольку приказной тон Ольги компенсировал постоянный недостаток внимания к нему со стороны Аннетты. Жена пыталась управлять им с помощью психологических вывертов, любовнице это удавалось благодаря командному тону.

Так называемая алчность Ольги, на которую указывал Маркус, также не была рождена больным воображением скупца. Ольга выросла в простой семье и ненавидела бедность, оставшуюся для нее далеко в прошлом. Она не экономила, наоборот, проматывала деньги. Так и получалось, что она тратила все, что зарабатывала, а потом тряслась от страха, что не сведет концы с концами.

Щедрая женщина, которая не ведет счет ни калориям, ни поцелуям, думал Поль, и в то же время всегда помнит о своей выгоде. Но разве женщины не интересны прежде всего своей противоречивостью? Хотя Ольга наверняка была хорошей учительницей, в частной жизни она просто поражала своей безалаберностью. От ее профессионального всезнайства Поль страдал особенно, поскольку сам любил поучать других, а теперь вынужден был мириться с тем, что этой роли ему уже не видать.

Постепенно Поль начал замечать у Аннетты и Ольги нечто общее. Обе женщины заботились о своей внешности, обе ценили идеалы буржуазного воспитания и высокий жизненный уровень. Обе хотели держать мужа в узде, и у той и у другой дрессировка не увенчалась успехом.

Иногда Поль мечтал об отшельнической жизни. Хотя прекрасно осознавал, что все его мечты – просто клише: море, ветер, песок и звезды. Путешествие на лодке по Средиземному морю, в одиночестве или с молчаливым другом, умеющим ходить под парусом. Книги, выбранные по своему вкусу, а не навязанные Аннеттой или Ольгой. Он прятал от любопытных глаз жены брошюру «Как получить права на управление парусным судном» в бардачке машины и детективы в офисе.

С одной стороны, тоска по мужественной жизни на природе, с другой – ежедневная необходимость в костюме и галстуке ожидать клиентов. Поль в своих мечтаниях забывал о том, что в принципе ненавидел физические усилия, даже свой небольшой садик он весной сдавал арендатору, который ковырялся там не разгибаясь все четыре недели сезона посадок. Время от времени, когда он проводил вечера с Аннеттой и был вынужден что-нибудь читать, он листал каталоги, в которых описывались разнообразные изобретения, облегчавшие человеческий труд.

«А не заказать ли нам кварцево-галогенный электрофонарь?» – спрашивал он, например, и Аннетта кивала, не слушая описания достоинств чудо-фонарика. Он радостно отмечал еще практичную корчевальную машину для пней, тележку-мешок на шести колесиках и клеящий пистолет со сменными баллончиками, вписывал номер счета Аннетты в карточку для заказов и просил ее расписаться. Таким образом просторный подвал постепенно превратился в настоящую сокровищницу для любителя мастерить, с тем лишь недостатком, что у Поля как-то не возникало желания делать что-нибудь своими руками.

Единственным, кто разделял интерес Поля к патентованным новинкам, был Маркус.

Он с восхищением слушал рассказы приятеля о новых инструментах и даже одалживал время от времени один-другой. Возвращал он их потом или нет, никто не помнил.

С течением времени Поль стал понимать своего друга: жить с Ольгой оказалось действительно непросто. Во время одной из командировок жены он на своей шкуре почувствовал, как приятно бывает у Ольги расслабиться, вкусно поужинать и как отвратительны утром пепельницы, полные окурков. Убрать вечером, как всегда делала Аннетта, Ольга и не думала. На завтрак рассчитывать тоже не приходилось. На пустой желудок она спешила в школу, где секретарша директора наливала ей чашечку кофе.

К удивлению Поля, у Ольги оказалась точно такая же старая пластинка, как у них дома, – Аннетта любила слушать ее темными зимними вечерами. «Я знаю ее почти наизусть», – заметил он, перебирая коллекцию Ольги пока та поливала утку мандариновым соком.

Ольга вытащила голову из духовки и пояснила: «Мы с Аннеттой открыли этот цикл песен давно, задолго до того, как познакомились с тобой. Она тогда потеряла родителей, а я страдала от несчастной любви, и мы вместе завывали под эту музыку. Поставь же ее…»

Поль со смешанным чувством слушал песни Шуберта, которые любила исполнять и его мать. «Я не был так несчастен, когда бушевали шторма…», – подпевала Ольга из кухни знаменитейшему баритону Германии.

В тот вечер они в первый раз поссорились.

– Почему бы не нанять кого-нибудь для уборки? – спросил Поль, вылавливая пальцами кошачью шерсть из изысканного соуса.

Реакция Ольги была очень резкой.

– У первой нашей приходящей прислуги была аллергия на кошачью шерсть, и она сбежала через неделю. Вторая пылесосила несчастное животное. С тех пор Гаттопардо впадает в панику, едва только слышит этот звук. Чтобы навести порядок в квартире, мне приходится его запирать!